Хроники Нарнии:Последняя битва.

Выше и дальше.

- Знайте, воинственные короли, - начал Эмет, - и вы, ле­ди, чья красота украшает вселенную, я - Эмет, седьмой сын тархана Харфы из города Ташбаана, что к западу от пусты­ни. Я пришел в Нарнию с девятью и двадцатью другими во­инами под командой тархана Ришды. Когда я впервые услы­шал, что мы должны идти войной на Нарнию, я обрадовал­ся, ибо слышал многое об этой стране и мечтал встретиться с вами в битве. Но когда я узнал, что мы пойдем под видом купцов, а купеческая одежда позорна для воина и сына тархана, и будем действовать с помощью лжи и предательства, тогда радость оставила меня. И потом, когда я узнал, что мы должны явиться к обезьяне, и когда она начала гово­рить, что Таш и Аслан - это одно и то же, тогда мир потем­нел в моих глазах, ибо с юношеских лет я служил Таш, и главным моим желанием было узнать о ней побольше, и, если возможно, взглянуть ей в лицо. Но имя Аслана было ненавистно мне.
И, как вы видели, ночь за ночью нас собирали к крытой соломой хижине, и горел костер, и Обезьян выводил из нее кого-то на четырех ногах, кого я не мог хорошо рассмот­реть. И люди и звери поклонялись ему и чествовали его. Я думал, что тархан был обманут Обезьяной, ибо тот, кто вы­ходил из хлева не был ни Таш, ни каким-либо другим бо­гом. Но когда я взглянул в лицо тархана и стал замечать каждое слово, которое он говорил обезьяне, я стал думать иначе, ибо увидел, что тархан сам не верит в это. А потом я понял, что он не верит в Таш, ибо если бы он верил, как бы он осмелился насмехаться над ней?
И когда я понял это, великий гнев обуял меня, и я уди­вился тому, что настоящая Таш еще не поразила огнем с неба ни обезьяну, ни тархана. Тем не менее я сдержал свой гнев, придержал язык и ждал, чтобы увидеть, чем это кон­чится. Но в последнюю ночь, в ту самую, о которой вы зна­ете, обезьяна не вывела это желтое существо, но сказала, что все, кто хочет посмотреть на Ташлана (так они смеша­ли два слова, чтобы сказать, что это одно и то же), могут войти один за другим в хижину. И я сказал себе: «Без со­мненья, это тоже обман». Но когда кот вошел, а потом вы­скочил, сумасшедший от ужаса, тогда я сказал себе: «Уве­рен - там настоящая Таш, которую они призвали, не зная ее и не веря в нее. Она пришла и мстит за себя». И хотя мое сердце обратилось в воду, потому что Таш - велика и ужасна, желание было сильнее страха, и я усилием воли за­ставил колени не дрожать, а зубы не стучать, и решил взглянуть в лицо Таш, хотя бы она и убила меня. И я ска­зал, что войду в хижину, и тархан, хоть и против своей во­ли, позволил мне войти.
Как только я вошел в дверь, я удивился, ибо обнаружил яркий солнечный свет (как и сейчас), хотя снаружи каза­лось, что внутри должно быть очень темно. Но у меня не было времени удивляться, ибо я немедленно столкнулся ли­цом к лицу с одним из наших воинов и вынужден был обо­роняться. Как только я увидел его, я понял, что обезьяна и тархан поставили его здесь, чтобы убивать каждого, кто войдет, не зная их секрета. Так что этот человек тоже был лжецом, насмешником и неправедным слугою Таш. Я поже­лал сразиться с ним, и я убил этого негодяя, и выкинул его тело за дверь.
Затем я взглянул вокруг и увидел небо и земной простор, и почувствовал сладкий запах. И я сказал: «Клянусь бога­ми, это чудное место, быть может, я вошел в страну Таш». И я начал бродить по этой странной земле и искать Таш.
Я шел мимо трав и цветов, среди благородных и услади­тельных деревьев, и вот, в узком месте, между двумя кам­нями, встретился мне Великий Лев. Скорость Его была как у гепарда, а размеры - как у слона, шерсть - как чистое зо­лото, а глаза сияли, как золото, которое льется в горне, и был Он ужасней, чем пламенеющая гора Лагора, и красота Его превосходила все в этом мире настолько, насколько ро­за в цвету превосходит пыль пустыни. Я упал к Его ногам и подумал: «Уверен, что настал мой смертный час, ибо до­стойный всякого поклонения Лев знает, что я все дни моей Жизни служил Таш, а не Ему. Но лучше увидеть Льва и умереть, чем быть Тисроком в этом мире, и жить, и не видеть Его». Но Славнейший наклонил свою золотистую голову, коснулся моего лба языком и сказал: «Добро пожаловать, сын». Я произнес: «Увы, Господин, я не сын Твой, я слуга Таш». Но Он ответил: «Дитя, все, что ты отдавал Таш, ты отдавал Мне». А потом, ибо я страстно желал мудрости и понимания, я пересилил свой страх и спросил Слав­нейшего: «Господин, разве правду сказал Обезьян, что Таш и Ты - это одно и то же?» И Лев зарычал в ответ так, что земля сотряслась (но гнев Его был не против меня), и ска­зал: «Это ложь. Не потому, что она и Я это одно, но потому, что мы - противоположное. Я беру себе то, что ты от­давал ей, ибо Я и она настолько различны, что служение Мне не может быть отвратительным, а служение ей - отвра­тительно всегда. Если кто-то клянется именем Таш и сдер­жит клятву правды ради, это Мною он клялся, того не зная, и Я отвечу ему. Если же кто совершит жестокость именем Моим, и скажет „Аслан", он служит Таш, и Таш примет его дело. Ты понял, дитя?» И я сказал: «Господин, Ты знаешь, что я понял». И еще я сказал (ибо не мог лгать): «Я искал Таш все мои дни». «Возлюбленный, - сказал Славнейший, - если бы твое желание было не ко Мне, ты не искал бы так долго и так искренне, ибо искренне ищущий - всегда нахо­дит».
Затем Он дохнул на меня, и трепет ушел из моих колен, и я смог встать на ноги. После этого Он сказал только, что мы встретимся снова, и что я должен идти все выше и даль­ше. И он повернулся в золотом шквале и внезапно исчез.
И с тех пор, о короли и дамы, я брожу, чтобы найти Его, и мое счастье так велико, что ослабляет меня как рана, и это чудо из чудес, что Он назвал меня «возлюбленный», ме­ня, который всего лишь пес...
- Э, что это? - встрепенулся один из Псов.
- Сэр, - ответил Эмет, - это не более, чем оборот речи, который мы употребляем в Тархистане.
- Не могу сказать, что он мне сильно нравится, - сказал Пес.
- Он это не в обиду, - возразил другой Пес, постарше. - Мы же называем наших щенков «мальчишки», когда они ведут себя неподобающе.
- Да, так мы и делаем, - согласился первый Пес, - или «девчонки».
- Ш-ш-ш, - одернул его старший, - нехорошо так гово­рить. Помни, где находишься.
- Смотрите! - внезапно сказала Джил. Кто-то довольно робко приближался к ним. Это было грациозное серебристо-серое создание на четырех ногах. И они глядели на него це­лых десять секунд, пока одновременно не воскликнули: «О, это старый Недотепа». Они ни разу не видели его при дневном свете и без львиной шкуры. Теперь он стал самим со­бой: прелестный ослик, с мягкой серой шерсткой, с такой вежливой и честной мордой, что если бы вы увидели его, то поступили бы как Джил и Люси - бросились к нему, обняли за шею, поцеловали в нос и погладили за ушами.
Они стали расспрашивать, где он был, и он сказал, что прошел в Дверь со всеми остальными созданиями, но по правде говоря, старался держаться подальше от них и от Ас­лана, ибо взгляд настоящего Льва заставил его так усты­диться всей этой чепухи с переодеванием в львиную шкуру, что он не знал, как посмотреть кому-нибудь в лицо. Но ког­да он увидел, что все его друзья направились на запад, и набил полный рот травы («Я никогда не пробовал такой вкусной»), то осмелел и пошел за ними. «Что же я буду де­лать, когда действительно встречу Аслана? Право не знаю», - добавил ослик.
- Думаю, что все будет в порядке, когда вы, наконец, встретитесь, - сказала королева Люси.
Потом все снова пошли на запад - туда, куда указал Ас­лан, крикнув: «Выше и дальше!» Много других созданий нио в том же направлении, но травянистая равнина была Широка, и они не теснились.
Было еще рано, в воздухе разливалась утренняя свежесть. Они останавливались, оглядывались и смотрели назад, отчасти потому, что вокруг было так прекрасно, отчасти по­тому, что не могли чего-то понять.
- Питер, - сказала Люси, - где это, как ты думаешь?
- Я не знаю, - ответил Верховный Король, - это тревожит меня и напоминает о чем-то, чего я не могу вспомнить. Быть может, это из детства, когда мы были где-то на праз­днике?
- Это, наверно, был очень веселый и добрый праздник, - заметил Юстэс. - Спорю, что такой страны нет в нашем ми­ре. Посмотрите на краски! Такого голубого цвета, как у этих гор, в нашем мире не бывает.
- Разве это не страна Аслана? - спросил Тириан.
- Это не похоже на страну Аслана на вершине горы на востоке мира, - возразила Джил. - Я была там.
- Если вы спросите меня, - вмешался Эдмунд, - я скажу, что это похоже на что-то в нарнийском мире. Посмотрите на эти горы впереди - и на большие, покрытые снегом горы за ними. Уверен, что они похожи на горы, которые видны из Нарнии к западу от Водопада.
- Да, это так, - согласился Питер, - только они больше.
- Эти не похожи на нарнийские, - возразила Люси. - По­смотрите сюда, - и она показала на юг, влево от себя. Все остановились и повернулись, чтобы посмотреть. - Те холмы, - продолжала Люси, - вон те лесистые и голубоватые - разве они не похожи на южный край Нарнии?
- Похожи, - закричал Эдмунд после минутного раздумья, - конечно же, они похожи. Взгляните, это гора Пира - с раз­двоенной вершиной, а это проход в Орландию!
- Но чем-то и непохожи, - возразила Люси, - они немного другие, они ярче и выше, чем те, и они более... более, ну я не знаю...
- Более настоящие, - сказал лорд Дигори мягко.
Внезапно орел Остроглаз, летевший в тридцати или со­рока футах над ними, распростер крылья, сделал круг и сел на землю.
- Короли и королевы, - воскликнул он, - все мы слепы. Я понял, где мы. Сверху видно все - Этинсмур, Бобровую запруду, Великую реку и Кэр-Паравел, сияющий на краю Восточного моря. Нарния не умерла, это - Нарния.
- Как это может быть? - удивился Питер. - Аслан сказал нам, старшим, что мы никогда не вернемся в Нарнию, а мы здесь.
- Да, - подхватил Юстэс, - и мы видели, как все разру­шилось, и солнце зашло.
- Здесь все это немножко другое, - произнесла Люси.
- Орел прав, - начал лорд Дигори. - Послушай, Питер, когда Аслан сказал, что ты никогда не вернешься в На­рнию, он имел в виду ту Нарнию, которую ты знал. Но это была не настоящая Нарния. Та имела начало и конец. Она была только тенью или копией настоящей Нарнии, которая всегда была и будет; так же как и наш собственный мир - Англия и все остальное - это только тень или копия чего-то в настоящем мире Аслана. И не надо оплакивать Нарнию, Люси. Все, что было важного в старой Нарнии, все добрые существа, вошли в настоящую Нарнию через Дверь. Она, конечно, в чем-то отличается - как настоящая вещь от ко­пии или бодрствование - от сна.
Его голос подействовал на всех как боевая труба. Но ког­да он добавил шепотом: «Это все есть у Платона, все у Пла­тона. Господи, чему их учат в школах!» - старшие рассме­ялись. Они уже слышали это давным-давно в другом мире, где борода его была седой, а не золотой. Он знал, что их рассмешило, и засмеялся вместе с ними. Но все быстро ста­ли серьезными снова, ибо часто именно серьезность сопут­ствует счастью. Было слишком хорошо, чтобы тратить вре­мя на шутки.
Так же трудно объяснить, чем эта залитая солнцем стра­на отличалась от старой Нарнии, как и рассказать вам, ка­ков был вкус плодов в ней. Может быть, вы поймете лучше, если представите себе такую картину. Вы сидите в комнате, окно ее выходит на красивый морской залив или на зеле­ную долину, простирающуюся среди гор. А на стене против окна висит зеркало. Если вы отвернетесь от окна, то вне­запно увидите море или долину в зеркале. И в зеркале они в каком-то смысле будут такие же, как настоящие, но в то же время, будут чем-то отличаться. Они глубже, чудесней, больше похожи на сказку - сказку, которую вы никогда не слышали, но очень хотите услышать. Различие между ста­рой и новой Нарнией было именно такое. И новая Нарния имела более глубокий смысл: каждый камень, травинка и цветок выглядели так, как если бы они больше значили. Я не могу объяснить лучше. Если вы попадете туда, то пойме­те, что я имею в виду.
И Единорог высказал то, что почувствовал каждый. Он топнул правым копытом, заржал и воскликнул:
- Наконец-то я вернулся домой! Это моя настоящая стра­на! Я принадлежу ей. Это та самая страна, которую я искал всю жизнь, хотя никогда не знал этого. И старую Нарнию я любил потому, что она была немножко похожа на эту страну. Иго-го! Выше! Дальше!
Он взмахнул гривой и помчался быстрым галопом - галопом Единорога. Если бы он поскакал так в нашем мире, то скрылся бы из глаз через несколько мгновений. Но здесь произошла странная вещь. Все пустились бежать и с удивлением обнаружили, что бегут наравне с ним: не только Псы и люди, но даже толстенький маленький Недотепа и коротконогий гном Поджин. Воздух обдувал их лица, как будто они ехали на большой скорости в автомобиле без вет­рового стекла. Страна неслась назад, как будто они видели ее из окна экспресса. Они мчались все быстрее и быстрее, но никто не чувствовал ни усталости, ни жажды.