Ложь напоказ

41. Виктория

Слова Гронского звучат в голове снова и снова: «Если кто-то и напишет правду обо мне, хочу, чтобы это была ты». Зачем он так сказал?

До защиты диплома осталось совсем мало времени, а у меня текста — кот наплакал. В очередной раз проматываю файл до титульной страницы и всматриваюсь в тему своей работы.

— Влияние социальных сетей на журналистику, — читаю вслух, чтобы хоть немного заглушить посторонние мысли.

Кажется, тема идеальна, и в любой другой ситуации я бы без лишних колебаний настрочила десять листов за пару часов. Но сейчас каждый символ даётся с трудом, слова застревают где-то глубоко внутри, отказываясь выходить наружу. Взгляд скользит по экрану, но, вместо того чтобы сосредоточиться на дипломе, я снова думаю о Марке. О тех днях до презентации. Нам ведь на самом деле было хорошо. Или это только моё воображение?

Пальцы зависают над клавиатурой, глаза закрываются. Мысленно возвращаюсь в то утро на пляже. Прошло уже несколько дней, а я всё ещё не могу смириться с тем, что снова сыграла не по правилам. Должна была перед ним объясниться, извиниться, а в итоге выставила себя пострадавшей.

Почему он смог признать свои ошибки, а я — нет? Говорила только о том, как мне больно. Неужели для меня так важно доказать, что я потерпевшая, что не должна оправдываться? Как глупо. Зато он сказал всё, что хотел, был таким искренним.

А эта его просьба... не даёт мне теперь покоя. Какую правду он хочет, чтобы я написала? Ту, которая может разрушить между нами всё окончательно? Или...

Протягиваю руку к чашке с чаем, делаю глоток, и, несмотря на то что он давно остыл, ощущаю тепло. Ассоциация этого напитка с Марком засела так глубоко, что уголки губ поднимаются вверх сами по себе. Курсор мигает на экране, подталкивая к действию. И прежде чем я успеваю всё обдумать, создаю новый текстовый документ и набираю заголовок: «История Даркнесса или пособие, как победить пятого всадника апокалипсиса».

Пальцы, наконец, приходят в движение, комната наполняется стуком по клавиатуре. Слова выходят из меня с невероятной лёгкостью. Кажется, я даже не думаю, что именно пишу, просто позволяю чувствам и мыслям найти своё отражение в тексте. Я не собираюсь рассказывать о детстве Марка или о его родителях, тем более не хочу упоминать о его первой несчастной любви. Если посчитает нужным, пусть сам поведает об этом в каком-нибудь интервью. Я же пишу о другом. О нас. О своём обмане, о его жестокой мести. О моём страхе и боли, которые не дали рассказать правду вовремя. О его гневе, который разрушил всё на своём пути, оставив пустоту и сожаление. Пишу о том, как легко нам было потерять друг друга из-за недоверия, из-за нежелания честно поговорить, без масок и игр.