Дочь Мафии: Кровавые Тропы

Глава двенадцатая

«Я ненавидела себя за собственные мысли.

В них я предавала мужчину, который искренне меня любил».

Интервью Анны Уилсон

Практически полтора месяца мне потребовалось чтобы прийти в себя после встречи с Дереком. В моей жизни как-то всё слишком быстро менялось и я не поспевала за сменой декораций, а уже нужно было выходить на сцену и отыгрывать свою роль. Разговор с ним посеял много сомнений в душе. Я знала, что скоро заявлю во всеуслышание о своём уходе из модельного бизнеса, знала, что официально стану преемницей отца. Но слова Дерека всё не выходили из моей головы. Он вновь развлекался, говоря о симпатии ко мне или же впервые сказал правду? Говорят, сомнения одолевают мудрых людей. Но себя я чувствовала самой настоящей дурой. Потому что не могла проанализировать поступки Дерека – они не подавались объяснению. Хотя я и успокаивалась тем, что психические отклонения влияли на его поступки сильнее, чем казалось вначале. Ненадолго, но это объяснение заставило прекратить думать о нём.

Всё это время я была занята работой: на неделю мы с Диланом уезжали в Париж на показ, а потом в обычном режиме носились по Нью-Йорку. Если раньше всё это вызывало радость, то сейчас на меня навалилась усталость. Оказалось, что быть моделью – дело не моё. Да, я прекрасно справлялась, у меня была подходящая внешность, но после всего произошедшего со мной, больше по душе было отцовское дело. Я задумывалась над этим и раньше, но полное понимание пришло лишь сейчас – я изначально была готова идти за отцом, но всё время старалась играть в салки, где меня всё равно должны были поймать. Временами мне казалось, будто я предаю маму, но потом всё же вспоминала её рассказы о счастье. Она говорила, что где ты будешь чувствовать себя счастливым, там и надо оставаться. Мама говорила: «Временами ты выбираешь не совсем то, что нужно, но зато улыбаешься чаще обычного. Каков бы не был твой выбор, он будет правильным. Я верю в это». Я сомневалась, что буду часто улыбаться, но это было мне куда как ближе. По крайней мере если и совершу ошибку, то буду знать, что попробовала, а не мучиться метаниями. Лучше сделать, а потом винить себя, нежели даже не попробовать и изводиться тем, что можно было всё исправить.

К проблемам добавлялась миссис Дакота. Стоило мне сообщить о своём скором уходе, как она заплакала и умоляла не уходить – это было чем-то неправильным, оттого моё сердце неприятно сжималось в груди от боли. Она приводила различные доводы, старалась уговорить меня не идти по тропе Адриана Блэка и долго обнимала, когда поняла, что всё бесполезно. А потом мы просто сидели в бывшем кабинете мамы и она рассказывала о ней. И о том, как Александра незадолго до смерти, уходя из агентства, просила позаботиться обо мне, если что-то с ней произойдет. Только тогда я поняла от кого унаследовала замечательную интуицию, предупреждающую об опасности всякий раз, когда надо мной нависала угроза. В конце нашего разговора я назвала девушку, которая должна была стать моей преемницей и получила в ответ от директора одобрительную улыбку. Миссис Дакота смогла принять мой уход.