Третье Человечество. Голос Земли

8

Рука резко выключила информационную программу.
- Хватит ужасов, их этим вечером и так уже было предостаточно, - заявила Аврора Каммерер. - Давайте лучше займемся чем-то повеселее. У меня две новости, хорошая и плохая.
Она встала и принесла румяного жареного цыпленка. Цыпленок был обложен картофелем фри, приправленным кружочками лука и гвоздики.
- Хорошая заключается в том, что мы сейчас устроим пирушку.
Каждому из их тройняшек - Иштар, Кетцалькоатлю и Осирису - недавно исполнилось десять лет. Не успела Аврора подать блюдо, как дети жадно набросились на цыпленка, разделывая его вилками и руками.
- А плохая? - спросил Давид.
- Боюсь, что на всех здесь не хватит.
- Пап, а правда, что птицы - последние потомки динозавров? - спросила Иштар с набитым ртом.
- Ну... то есть... по сути... подобные утверждения небеспочвенны... птицы и правда далекие потомки динозавров. Помимо прочего, это можно увидеть на примере лап. Кроме того, кожа птиц совершенно идентична той, которой обладают рептилии.
- Значит, природа позаботилась о том, чтобы они уменьшились в размерах и... стали теплокровными?
- Земля изменяет виды с тем, чтобы они причиняли ей как можно меньше беспокойства. Слишком большие динозавры, к тому же наделенные чрезмерным потенциалом к разрушению, в результате последнего вымирания животных превратились в кур, которые ныне клюют дождевых червей.
- Но ведь ящерицы тоже являются маленькими динозаврами, - напомнил Осирис.
- Можно предположить, что ящерицы, будучи параллельным крохотным видом, не доставляли природе никаких неудобств. Поэтому ей и не пришлось уменьшать их, изменять систему теплообмена или уничтожать.
- Значит, Иштар права и мы сейчас едим потомка динозавров?
- С кетчупом он идет лучше.
Дети стали задирать друг друга и перебрасываться скатанными из хлеба шариками, представляя, что это астероиды.
- А тот булыжник, что летит к нам, ну, «Тейя», длиной, кажется, в двадцать восемь километров, он опасен? - спросил Осирис, давая понять, что и ему не чужды общечеловеческие проблемы.
Давид Уэллс проглотил очередной кусок и кивнул.
- Я хорошо знаю Эмму-109 и доверяю ей. Она женщина опытная, всегда держит слово и прекрасно справится с этой задачей. Так что риска нет.
- Меня больше беспокоят не астероиды, а экспоненциальный рост числа наших собратьев, - заявила Иштар, отдирая от курицы еще один кусок. - Было объявлено, что за какую-то дюжину лет население Земли увеличилось с семи с небольшим хвостиком до десяти миллиардов человек. И если мы не ограничим рождаемость, то нас в обязательном порядке станет слишком много, это чистая математика. Потом, вполне возможно, мы начнем убивать друг друга - только ради того, чтобы поесть.
Она проглотила жареную картофелину.
- Не говори глупостей, Иш, - ответил ей Кетцалькоатль. - Ты прекрасно знаешь, что новое поколение экологов предлагает в целях стабилизации народонаселения Земли иметь в каждой семье не больше двух детей, а нас трое - два брата и сестра. Их послушать, так один из нас уже лишний.
- Ну что же, - лукаво сказал Осирис, - в таком случае нам придется избавиться от тебя.
- Лучше уж от тебя, Ози, ты ленивый и противный.
- Нет, от тебя! Ты глупый и злой.
- Ох уж это новое поколение! - вздохнула Аврора. - Порой я жалею, что произвела вас на свет.
Ее слова тут же возымели действие. Все трое ошеломленно затихли. Видя реакцию детей, Аврора тут же уточнила:
- Ладно вам, шучу. На самом деле я вас обожаю.
Но детям, по всей видимости, непривычный юмор матери пришелся не по душе.
- Мама сказала, что пошутила, - вмешался в разговор Давид.
Затем, чтобы разрядить обстановку, добавил:
- Что бы ни говорили новые экологи, контроля над рождаемостью не будет никогда.
- Почему ты так думаешь, пап, - спросила юная Иштар.
- Потому что заводить любое количество детей является первейшим и неотъемлемым правом любого человека.
- А если нас станет слишком много, как мы всех прокормим?
- Нарастим производство продуктов питания.
- Да, но так мы истощим почву, - сказал рыжеволосый мальчонка, - а это, в свою очередь, обязательно скажется на качестве.
- Да нет, культуры будут выращиваться с применением гидропоники и попросту плавать в питательном растворе, - возразил Кетцалькоатль.
- Какая гадость! Еда станет совершенно безвкусной!
- Над этим поработают химики. Придется добавлять витамины, а также вкусовые и ароматические добавки. Наука сама исправит свои недочеты.
- Она права, - признал Давид, - для развития и роста растений земля вовсе не обязательна.
- Но вода и питательные вещества содержатся в земле, - продолжила девочка. - Еду нельзя получать из ничего. И «искусственную воду» тоже не придумаешь...
Родители не без удивления слушали спор детей по поводу будущего.
- Мне кажется, что, отказываясь голосовать за законы, ограничивающие рождаемость, мы создаем мир, в котором все будут задыхаться. - Иштар перешла на более серьезный тон, чтобы произвести впечатление на братьев.
- Это потому, что ты не веришь в способность человека всегда находить оригинальные решения, - ответил сестре Кетцалькоатль.
Давид подложил всем еще картофеля.
- Как бы там ни было, сегодня еды для семьи достаточно. Дети, давайте сюда ваши тарелки...
Профессор Уэллс ел рассеянно, будто погрузившись в свои мысли.
- О чем ты думаешь, дорогой?
- О том, что наши дети, несмотря на юный возраст, уже имеют весьма зрелое мнение. Будущее поколение вполне могло бы стать двести первой земной нацией. У них должно быть официальное представительство.
- Детский представитель в ООН?
- Индейские вожди, собираясь вместе, чтобы принять те или иные решения, думали о том, как они отразятся на семи грядущих поколениях. Мы несем бремя ответственности не только перед планетой, но и перед людьми, которые унаследуют этот мир в том виде, в каком мы им его оставим. Не ты ли мне говорила: «Если нужно воздать должное и родителям, и детям, а сделать и то и другое одновременно не представляется возможным, то лучше потратить усилия на вторых?»
- Я говорила так, потому что на тот момент еще не родила... теперь я больше так не думаю, потому как знаю - грядущее поколение представлено лишь избалованными, неблагодарными и самодовольными особями.
Тройняшки стали имитировать крики животных.
- Ах! Мама нам обещает, что следующее поколение не дотянет даже до второго сорта! - Они хором прыснули со смеху.
Серьезность на лице Авроры сменилась озабоченностью.
- Мам, хватит тебе дуться, что на тебя сегодня нашло? - сказал Осирис.
- Иштар права, если мы будем продолжать в том же духе, то оставим детям в наследство планету, непригодную для жизни. В итоге наступит дефицит продуктов питания, и все начнут друг друга убивать. Я проводила эксперимент на крысах. Чем больше их было в клетке, тем агрессивнее они себя вели и тем охотнее проявляли готовность пожирать своих сородичей.
- И что ты предлагаешь, чтобы этого не допустить, мам?
- Направить толпу, которую слепец тащит за собой в пропасть, по другому пути.
Выражение лица Авроры вдруг изменилось. Рука сжала салфетку, будто пытаясь кого-то задушить. Она откинула прядь волос и сурово взглянула на мужа.
- Мы можем предпринять меры.
- Мы? - заинтригованно спросила Иштар.
Но мать сказала:
- Идите спать, дети, время уже позднее.
Удивленные этой внезапной переменой, тройняшки предпочли не спорить.
- Пожелайте папе доброй ночи, обнимите меня, а завтра мы продолжим этот разговор.
- Спокойной ночи, дети! - сказал отец.
- Спокойной ночи, папа.
Они по очереди обняли родителей и ушли спать.
Аврора убрала со стола и со строгим лицом села напротив мужа.
- Все плохо, Давид. Жизнь пошла не так и стала для меня невыносима.
- Только этого еще не хватало.
- Последние десять лет мы живем, как пенсионеры. Успех поверг нас в состояние какой-то летаргии. Почести отбили всякое желание бунтовать. Дети превратили нас в менеджеров, ведающих деньгами, временем, питанием, отпуском. В нашей жизни больше нет ничего интересного.
Она сильнее сжала салфетку, зрачки ее сузились.
- Давид, десять лет назад действительность - это были ты и я, мы сами были ее творцами. А сегодня мы пассивно за ней наблюдаем, будто зрители. Глядя на катастрофы и скандалы, мы сначала зеваем, а затем засыпаем на диване, как два старика.
- Не понимаю, к чему ты клонишь.
- Настоящее приключение - это ринуться во тьму и пролить свет на будущее, а не сидеть в классе, раздавая чеки детям обывателей.
- И ты меня еще упрекаешь? Позволь заметить, что мы перестали быть авантюристами после того, как родились наши тройняшки. На мой взгляд, это достаточно веская причина, разве нет? Нам же нужно было ими заниматься...
Он взял из корзинки горсть винограда и стал по одной бросать ягоды в рот.
- Не лукавь, Давид, тебе просто недостает инициативы, а детей ты используешь лишь как предлог для оправданий. Знаешь, за эти десять лет ты очень изменился. Отрастил брюшко и поправился на десять килограммов - по одному в год.
Он незаметно выпрямился и втянул живот, но не смог долго оставаться в этой неудобной позе. Аврора отбросила наконец салфетку и ткнула в его сторону ножом для чистки фруктов.
- Что с нами стало, Давид? Я спрашиваю тебя - что с нами стало?
- У нас нет права отказаться от бремени ответственности и заниматься непонятно чем. Мы должны воспитать детей, это наш долг.
- Воспитать? Ты шутишь! Они проводят все время перед телевизором, смотрят фильмы и играют на смартфонах в игры, цель которых - выпускать наружу подавленные стремления. У меня нет ни малейших сомнений, что в данный момент все трое уткнулись в свои планшеты. Почему бы не привить им твой вкус к чтению книг?
Давид сарказма в ее тоне не принял.
- И что в этом такого? Для нашей эпохи это вполне нормально.
- Знаешь, Давид, я, пожалуй, в том тебя и упрекаю. Эта «нормальная для нашей эпохи жизнь» выводит меня из себя. Эмма-109 запускает ракеты, чтобы защитить нас от астероидов, Друэн главенствует в ООН, а что полезного в это время делаем ты и я?
Он посмотрел на нее в упор, но действенных аргументов не нашел.
- Мы отбираем лучших участников конкурса «Эволюция», которые трудятся на благо будущего, - только и смог сказать он.
- Иными словами, тех, кто желает стать профессиональными прорицателями и занять наше место? - иронично ответила Аврора и наклонилась к нему. - Посмотри на себя, Давид. От того тебя, каким ты был раньше, осталась лишь бледная тень. Неужели передо мной тот самый человек, который в разгар эпидемии гриппа бросился спасать мать? Неужели это он создал микролюдей, пережив в состоянии транса мгновения своей предыдущей жизни?
Она вновь ткнула в его сторону ножом.
- Предупреждаю тебя, Давид, я не вижу себя в будущем только в качестве музейного экспоната. Мне сейчас сорок, и, если я правильно понимаю, с помощью доктора Сальдмена вскоре можно будет жить до ста пятидесяти. Имей в виду - я не собираюсь сто десять лет дряхлеть на этом диване, смотреть, как ты пьешь пиво, толстеешь и пытаешься шутить, наблюдая в телевизоре конвульсии нашего мира.
Он резко вскочил и взбунтовался.
- Может, в твоем упреке и кроется истинная проблема, моя дорогая?
- Не называй меня «дорогая». Все дело в том, Давид, что мне скучно.
- Так давай развеем твою скуку! Можно съездить в Диснейленд либо отправиться в путешествие по Испании или Италии.
- Наша семья - как общество в миниатюре. У нас только три варианта выбора: двигаться вперед, застыть на месте или умереть. И если ты ничего не будешь делать, то погибнет не цивилизация атлантов, а мы с тобой как два близких человека.
- Ты мне угрожаешь?
Она отвернулась и стала подчеркнуто смотреть в окно.
- Я ходила к психоаналитику. Он сказал, что у меня начинается депрессия.
- Это всего лишь психоаналитик - он зарабатывает деньги на несчастьях других.
Аврора глубоко вздохнула и повернулась к мужу.
- Давай не будем в ужасе отворачиваться от действительности. У нас была семья, но теперь ее больше нет. Я хочу изменить свою жизнь и расстаться с тобой, Давид.
- Расстаться? Как это? Просто так, по глупой прихоти? Все разрушить? А дети?
- Использовать подобный аргумент - это трусость. Я предпочитаю лишить их зрелища родителей, которые рвут друг друга на части по той простой причине, что между ними больше нет ничего общего. Я тебя и в самом деле любила, Давид... вначале. Ты очень волновал меня, я тобой восхищалась. Ты же знаешь поговорку: «Три месяца любят, три года ссорятся, тридцать лет терпят друг друга». К таким тридцати годам я просто не готова.
- Ты сама не знаешь, что говоришь.
- Десять лет с тобой мне и так показались слишком долгими. Нас, Давид, похоже, заела повседневность. Теперь ты должен уйти, а я останусь с детьми. Поверь мне, так будет лучше для всех.
Давид, будто громом пораженный, даже не нашел что сказать. Аврора подошла и поцеловала его в губы, сначала мимолетно, затем припав надолго.
- Этот поцелуй - последний. Поверь мне, порознь нам будет лучше, чем вместе. В один прекрасный день ты еще скажешь мне спасибо, что я нашла в себе смелость принять столь необходимое решение.
Ему хотелось вознегодовать, но что-то внутри его естества, какое-то спрятанное глубоко в душе чувство удержало его от этого.
Она меня больше не любит.
Он отчаянно думал, какой линии поведения придерживаться, искал слова в свою защиту, но его будто парализовало.
Не случайно все рухнуло именно сегодня, в годовщину нашего знакомства. В ней уже давно копились обиды, а сегодня они лишь выплеснулись наружу.
Давид почувствовал себя совсем маленьким.
- Расстаться? Как это? - ошеломленно повторил он.
- Да, расстаться, и все.
- Прямо сейчас?
- Ждать - лишь откладывать неизбежное.
- Но, Аврора...
- Нужно всего лишь понять, что наши отношения зашли в тупик, не более того. Я осознала это раньше тебя, так что давай не будем терять времени. Уходи. Немедленно.
Она погладила его по голове, будто мать, объясняющая сыну, что пора идти в школу. На лице женщины появилась вымученная улыбка.
- Ожидание ни к чему не приведет, - с едва сдерживаемым волнением сказала она. - Мы оба поняли, что между нами все кончено.
Давид сжал кулаки, на его скулах заиграли желваки.
- Кто понял? Ты - да, но не я!
- Я помогу тебе, Давид. Так будет лучше для нас обоих. Тебе предстоит пройти собственный путь, в то время как сейчас ты топчешься на месте. Ступай, гусеница, превращайся в бабочку и взлетай к свету. Тебя ждут множество других цветов.
Давид боролся с собой и осаждавшими его образами, мысленно видя, как он хватает Аврору за волосы, вышвыривает на улицу и кричит: «Если кто-то и должен уйти, то это точно не я!» Но хотя его рот открывался, он не произносил ни звука. Кулаки разжались. Желваки со скул исчезли. Плечи опустились.
Вот как все может закончиться - без малейшего сопротивления, без повода, без любви.
Он вздохнул, в голове по-прежнему звенела короткая фраза:
Бабочка, взлетай...