«Д-37»
«Что ты делаешь?»
«Отсчёт дня.»
«Нет, я спрашиваю, почему ты добавил Д? Обычно, ты так не делаешь. Это непривычно. Я не хочу, чтобы ты так писал. Не надо ничего менять. Не меняй ничего. Не делай этого, пожалуйста.»
«Это не конец света, я просто захотел что-то изменить.»
«Нет, это конец света, Дилан. Не меняйся. Больше ничего не меняй. Никогда больше так не делай.»
«Я...Ладно, прости. Я не думал, что это так для тебя важно. Больше не буду.»
«Это важно. Ты мне обещаешь? Обещай мне, пожалуйста. Обещай мне, что ты так больше не сделаешь, что ты не изменишься.»
«Я тебе обещаю. Клянусь, что ничего не буду менять. Пожалуйста, успокойся»
«...»
«Ответь мне.»
«...»
«Анонимка?»
«...»
«Я знаю, как мы поступим. Ты выйдешь из сети на пару минут, потом опять войдёшь, и мы сделаем вид, что ничего не было.»
«...»
«Я приму твое молчание, в знак согласия»
[Десять минут спустя]
«37»
«Спасибо, Дилан.»
«Тебе лучше?»
«Да»
***
Потому что некоторые привычки становятся жизненно важными. Даже самые глупые из них становятся ориентирами, благодаря которым мы идём вперёд. Три раза ставить будильник на повтор по утрам, прежде, чем встать. Пить только любимую марку кофе. Всегда сидеть за одним и тем же местом за столом. Зашнуровывать левый кед, прежде правого. Жесты, которые становятся ритуалами, и если они будут не соблюдены, всё пойдёт не так. Все будет потеряно.
Анонимке же нужно, чтобы отсчёт оставался неизменным.
***
Я могу это сделать. Нет. Ааа, блять. Я чувствую себя полным придурком, потому что уже 10 минут нахожусь напротив ветеринарной клиники, но так и не решаюсь выйти из машины. А самое ужасное то, что я видел её сквозь стеклянную дверь приёмной, следовательно - она тоже меня видела. Да и в конце концов, у меня не самая незаметная машина в мире. Красные Lamborgini с откидным верхом не так уж и часто разъезжают по улицам. Я веду себя как кретин. Точно, я кретин. Стучу пальцами по рулю, как будто это может помочь. Это ведь не сложно. Открываю дверь. Выхожу. Закрываю дверь. Иду. Захожу внутрь. Приближаюсь к ней. Благодарю её Спрашиваю, зачем она это сделала. Благодарю ещё раз и ухожу. Это легко. Но, наверное, не так легко, как кажется, ибо я всё ещё сижу в своей машине. Как кретин. Тяжело вздыхаю, если честно, то я сам не понимаю, почему мне так сложно поблагодарить её. И чёрт, можно ведь просто уехать, я же не просил её помогать мне, она сама пришла. Ну вот, я опять начинаю стучать по рулю. Она меня беспокоит. То, что случилось два дня назад на фестивале, меня беспокоит. Я не перестаю думать об этом. Просматриваю эту сцену у себя в голове ещё и ещё, но не могу понять, почему она это сделала. Я сто раз искал и выискивал повод, но так и не нашёл ни одной причины, по которой она должна была прийти мне на помощь. Особенно если учитывать то, как ужасно я вёл себя с ней. У неё не было причин мне помогать. Но она помогла. Да и откуда она взялась вообще? Потому что об этом я тоже думал. Я нигде не замечал её, прежде, чем она не нашла меня посреди зеркал. Но ведь тогда было много людей, и я особо не всматривался. Так, я перестаю стучать по рулю, потому что скоро я испорчу обивку. Закрываю глаза, глубоко вдыхаю и выхожу. Видимо, тот факт, что я пятнадцать минут сидел в машине, как последний идиот меня разозлил, потому что я открываю дверь слишком резко. Подхожу к стойке и опираюсь об неё. Её голова опущена к компьютеру, и она заговорила прежде, чем я успел что-либо сказать.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
100 days.
Romansa- Меня нельзя спасти. Один шаг - и она упадёт. Перед глазами всё плывет. Я паникую. Как-будто, это я стою на краю пропасти. Это моё сердце раскалывается. Это мои органы разбиваются об бетон. - Не делай этого, Тесс, умоляю. - Уходи, Дилан. - Я не у...
