Али и Нино♡

···

- Лучше есть руками, чем слышать пулеметные очереди, - проговорила Нино и потянулась левой рукой к блюду с пловом, от которого поднимался ароматный пар.
Я заметил, как наблюдавший за нами слуга скорчил презрительную мину и отвернулся. Пришлось мне объяснить Нино, что в Иране плов берут тремя пальцами правой руки. Впервые после нашего бегства из Баку Нино засмеялась, и тогда я окончательно понял, что мы в полнейшей безопасности. До чего же хорошо жить в Шамиранском дворце в Иране, стране великих поэтов и мудрецов! - А где твой дядя Асад-ас-Салтане? - спросила вдруг Нино. - Где весь его гарем? - Дядя, наверное, в городском дворце. И три его жены с ним. А что же касается гарема, так ведь этот сад и этот дом - все это и есть гарем. Нино засмеялась. - Значит, ты все-таки привез меня в гарем? Я должна была предположить, что именно этим все и кончится.
К нам приблизился худой старик и с почтением спросил, не хотим ли мы услышать его пение. Мы отказались от этого заманчивого предложения. Служанки убрали остатки еды, свернули и унесли коврик. - Кто эти люди, Али хан? - Прислуга, охрана... - О господи, сколько же здесь слуг? Я подозвал евнуха и задал ему тот же вопрос. Евнух погрузился в глубокую задумчивость, беззвучно зашевелил губами, считая в уме, потом наконец сообщил, что в гареме двадцать восемь слуг. - Сколько же здесь живет женщин? - Сколько хан пожелает. Правда, сейчас здесь всего одна женщина, та, что сидит рядом с тобой. Но места здесь вполне достаточно. Асад-ас-Салтане с женами в городе. Здесь твой гарем.Он сел рядом и продолжал:
- Меня зовут Яхья Кули. Я буду оберегать твою честь, хан. Умею писать, читать, считать. Я управляю этим домом и решаю все вопросы, связанные с женщинами. Ты можешь вполне положиться на меня. Я вижу - эта женщина не получила должного воспитания. Но не беда, я преподам ей уроки нравственности и достойного поведения. Укажите мне только дни, когда она бывает нездорова, я запишу, чтоб не забыть. Мне непременно надо знать это, чтобы судить, насколько она капризна. Я лично искупаю и побрею ее. Вижу, у нее под мышками растут волосы. Поразительно, до чего в некоторых странах не придают значения воспитанию женщин. Я завтра же выкрашу ее ноги хной и проверю ей рот, прежде чем она ляжет в постель. - О господи, а это зачем? - Если у женщин больные зубы, то изо рта у них идет дурной запах. Я должен проверить ей зубы и понюхать дыхание. - О чем он там болтает? - спросила Нино. - Этот чудак предлагает свои услуги в качестве зубного врача, ответил я, чувствуя, что оказался в дурацком положении. - Яхья Кули, обратился я к евнуху, - судя по всему, ты - человек опытный в делах культурного обхождения... Но моя жена беременна, и с ней надо быть осторожным. Поэтому давай отложим воспитание до того времени, когда родится ребенок. Я говорил это, чувствуя, как мои щеки заливает румянец. Хоть Нино и в самом деле была беременна, тем не менее, я лгал.
- Это очень разумно, хан, - промолвил евнух. - От беременных женщин не знаешь, чего ожидать. Да, пока не забыл, есть одно средство, чтобы у вас родился мальчик. - С этими словами он оглядел худенькую фигурку Нино. - Мне кажется, пару месяцев еще можно подождать.
На веранде поднялся какой-то переполох. Я видел, как евнухи и служанки бурно жестикулируют. Яхья Кули вышел выяснить, в чем дело, и, вернувшись, торжественно доложил:
- Хан, тебя явился приветствовать почтенный ученый Хафиз Сеид Мустафа Мешхеди. Я не осмелился бы беспокоить вас в гареме. Однако Сеид - ученый человек, из рода Пророка. Он ждет вас на мужской половине. Услышав имя Сеида, Нино подняла голову. - Сеид Мустафа? - переспросила она. - Пусть идет сюда, выпьет с нами чаю. Честь и достоинство рода Ширванширов были спасены лишь благодаря незнанию евнухом русского языка. Никому в голову не могло бы прийти, что жена хана намерена принять в гареме постороннего мужчину.
- Нино, - смущенно проговорил я, - дело в том, что Сеид не сможет прийти сюда. Ведь здесь гарем. - В самом деле? Какой странный обычай. Давай тогда примем его во дворе. - Боюсь, Нино, что... Как бы тебе объяснить... Понимаешь, в Иране все иначе. Ведь Сеид - мужчина. У Нино от удивления глаза на лоб полезли. - То есть ты хочешь сказать, что я не имею права видеться с Сеидом? Сеидом, который привез меня в Дагестан? - Боюсь, что да, Нино, хотя бы на первых порах... - Ну, хорошо, - холодно сказала она. - А теперь уходи отсюда. Вконец расстроенный, я отправился в библиотеку, где меня ожидал Сеид. Нам подали чай, и Сеид стал рассказывать, что собирается до изгнания русских из Баку пожить в Мешхеде у своего знаменитого дяди. Я счел эту мысль вполне разумной. Как человек воспитанный, Сеид ничего не стал спрашивать о Нино, даже не упомянул ее имени. Но вдруг дверь распахнулась, и Нино собственной персоной возникла на пороге. - Добрый вечер, Сеид.
Голос ее был спокоен, но в нем ощущалось напряжение. Сеид Мустафа чуть не подпрыгнул от неожиданности. На его рябом лице появился неописуемый ужас. - Не хотите ли еще чаю, Сеид? - любезно предложила Нино. Сеид все еще не мог прийти в себя. Из коридора доносился беспокойный топот ног. Теперь уже не было никакого сомнения в том, что честь рода Ширванширов навеки запятнана.
- Я пулеметов не испугалась, - со злой усмешкой произнесла Нино, чеканя каждое слово, - а евнуха твоего и подавно бояться не намерена.
Вечер мы провели втроем. Что ни говори, а Сеид был очень, ну просто очень воспитанным человеком. Когда мы расходились спать, ко мне с удрученным видом подошел евнух. - Ага, я знаю, что заслуживаю наказания. Мне не следовало спускать с нее глаз. Но кто же мог подумать, что эта женщина настолько невоспитанна. Я виноват во всем, ага.
На его толстом лице было написано самое искреннее раскаяние...