То,что мы искали , или вперёд - в прошлое...

Глава 4

- Брат, - донеслось до Малфоя, как только он вошёл в обставленную с безупречным вкусом гостиную.
Брат? За кого они все меня принимают, Мерлин их возьми! Драко был зол. Мало того, что эти министерские шакалы весь вечер наблюдали за ним, как за обезьянкой в зоопарке, так теперь ещё и отправили в глухие и страшные времена, сделав что-то с его внешностью… или как иначе объяснить то, что все вокруг считают его Дрейком Скорпиусом Малфоем?
Больше всего на свете хотелось кричать и биться головой о ближайшую стену, но время, когда Тёмный лорд жил в поместье, не прошло для Драко даром – он научился сохранять спокойствие в любых, даже самых нелепых и жутких (чаще всё-таки второе) ситуациях.
И всё же, когда красивая блондинка с жаром обняла его, Малфой действительно чуть было не закричал. 
Лавгуд. Эта странная выпускница Рейвенкло обнимала его так, будто он был её самым любимым родственником, приговаривая при этом:
- Брат, милый… что же ты? Не рад меня видеть? – она отстранилась, внимательно взглянув на него, - у тебя произошло что-то, верно? 
Малфой был бы рад ответить хоть что-нибудь членораздельное, но язык не желал его слушаться. Да, он прекрасно понимал: Лавгуд принимает его за кого-то другого, но… Как это вообще возможно? Малфой… Он ведь и здесь Малфой, а Лавгуд… Мерлин, почему она зовёт его братом?
Всё ещё ничего не понимая, Драко сел на один из резных стульев, что до сих пор хранились в старой части Мэнора. Лавгуд присела напротив него. Странно было видеть её без серёжек-свеколок или чего-то подобного. 
- Ты что же, Дрейк, злишься из-за нарушения этикета? Так мы с тобой и раньше его нарушали… - девушка не сводила с него пытливого взгляда, - или ты думаешь, моё замужество…
- Ты замужем? – Малфой наконец-то смог сказать хоть что-то, но как раз этого говорить не следовало.
Лавгуд явно была удивлена:
- Да, я уже полгода замужем за твоим лучшим другом. Мы с Бернардом, ведь только что вернулись из свадебного путешествия… И как графиня Забини…
Забини? Драко покачал головой. Он явно сходит с ума. Всё это происходит в его воображении, не иначе. Как Лавгуд может быть его сестрой, да ещё и выйти замуж за Забини…
Но почему он не в силах проснуться?
***
Как только ему удалось выпроводить любознательную рейвенкловку, заверив её бесчисленное количество раз, что «всё в полном порядке», и он «просто пошутил», Малфой поднялся в свою комнату. Точнее в комнату Дрейка. Необходимо было подумать. Попробовать свести концы с концами, так сказать.
На самом деле Драко было страшно. Просто до одури страшно, что всё это не просто сон, а какой-то изощрённый способ избавиться от него. Не впадать в панику помогала лишь слабая надежда на пробуждение. Это ведь не может быть правдой?
Присев на кровать, Малфой принялся вспоминать всё, что когда-либо слышал или читал о своих предках. И услышано, и прочитано, конечно, было много – история рода всегда была для Люциуса принципиально важным вопросом. Драко знал всех своих родственников, упомянутых на семейном древе – то есть все поколения Малфоев, начиная с основателя династии красавца-француза, одного из учеников Мерлина, пересёкшего Ла-Манш в поисках славы и власти. Труднее всего было вспомнить, какая же из семейных историй относилась к лорду Скорпиусу Малфою, а какая к лорду Гипериону, и когда здесь успел промелькнуть столь важный ныне для Драко – Дрейк Малфой.
В поисках хоть каких-нибудь зацепок, Драко подошёл к массивному столу, затем попробовал открыть один из ящичков комода… Безрезультатно. Упрямый замок не желал поддаваться. Ругнувшись про себя, мужчина стал искать что-нибудь, способное устранить преграду… 
И тут его накрыло осознание собственной глупости. Палочка! Мерлин, он несколько часов сходит с ума, не понимая, как отсюда выбраться и где найти ответы на свои вопросы, совершенно забыв про волшебную палочку. Она должна быть где-то в комнате. По крайней мере, в мантии её не было.
Обзывая себя последними словами (как он мог не вспомнить о палочке раньше?), Малфой принялся лихорадочно искать желаемое. Палочка обнаружилась под подушкой, что неожиданно его позабавило. Он тоже иногда оставляет палочку именно там – по старой военной привычке.
Палочка явно была не его, но неожиданно хорошо легла в руку, словно всегда ему и принадлежала. Драко применил несколько заклинаний снятия иллюзии и поиска, но ничего не произошло. Раздосадованный он, однако, спрятал палочку в мантию, всё-таки она давала ему немалые преимущества.
Потом обвёл комнату взглядом и, вспомнив об упрямом ящичке, достал её:
- Алахомора!
Желаемого эффекта не последовало. Ящик лишь начал переливаться всеми цветами радуги. Драко снова попытался открыть его в ручную, но дерево неожиданно полоснуло кожу огнём.
Парень нахмурился. Родовые чары сохранности тайны. Не будь он Малфоем, рука бы сразу обгорела. Отец как-то рассказывал ему о подобном. Без ключа такой тайник не открыть. Даже тот, кто применил заклятие не властен его снять.
Любопытство раздирало Драко на кусочки – что же скрывает этот загадочный ящик? Для чего к нему применили древнее заклятие?
Он коснулся собственной шеи, пытаясь унять дрожь. Страх и желание узнать правду. Странная смесь, но для Малфоя вполне привычная. С тех пор, как он разуверился во всесильности отца, она сопровождала его повсюду. Он даже научился бороться с ней. Преодолевать страх и идти дальше. Или хотя бы делать вид, что он смог пересилить себя и идти…
Неожиданно его рука нащупала крепкий шнурок. Вытащив его из-под одежды, Драко обнаружил ключ. Интуиция (или логика – иногда они слишком похожи или же вовсе говорят одновременно) подсказывала ему, что ключ этот именно от таинственного, защищённого родовой магией ящичка.
Осторожно, затаив дыхание, он вставил ключ в замочную скважину и плавно повернул его несколько раз. Когда ящик открылся, Малфой самодовольно улыбнулся: он всегда добивается своего – это очевидно.
Правда, содержимое ящичка несколько удивило Драко. Там был дневник. 
Да, в красивой чёрной обложке, с серебристой, переползающей по переплёту туда, куда ей вздумается змейкой, но в принципе, самый обыкновенный личный дневник.
Малфой никогда не имел привычки записывать свои мысли в тетрадь или блокнот, а затем перечитывать их долгими ночами, сокрушаясь над своей участью (ему всегда казалось, что именно так владельцы подобных тетрадок и поступают), но не зря ведь он приложил столько усилий, дабы достать этот дневник.
Поудобней устроившись на большой кровати под тёмно-зелёным балдахином, напомнившем ему о родном факультете, Драко раскрыл книжицу. На первом листе красивым, убористым почерком было выведено:
«Личная собственность лорда Дрейка Малфоя»
Перевернув страницу, Малфой погрузился в чтение.
***
Примерно через час Гермиона проснулась во второй раз. 
На самом деле она искренне надеялась, что, открыв глаза, увидит свою спальню. Но чаяниям этим не суждено было сбыться. 
С тяжёлыми мыслями она выбралась из-под одеяла и, переодевшись в длинное жемчужно-серое платье, оставленное кем-то на спинке крепкого деревянного стула, подошла к трюмо. 
Она не могла увидеть своё нынешнее отражение – отражение Генриетты Поттер, и поэтому девушку снедало любопытство: как она выглядит сейчас? Гермиона коснулась волос и на ощупь определила их примерную длину – чуть больше той, что носила Грейнджер в своей собственной жизни.
Кинув ещё один печальный взгляд на золотистые лилии, обрамляющие коварное стекло, Гермиона вышла из комнаты. 
Мгновение спустя из воздуха материализовался эльф, который склонившись как можно ниже, объявил, что «Хозяин уже ждёт вас, миледи Паркинсон обещала аппарировать через минуту»
Грейнджер уже трудно было удивить чем-либо. Единственное, что смутило её – почему Паркинсон появляется в доме Поттеров в столь позднее время? По её расчетам сейчас должно было быть около десяти часов вечера… Или подобные визиты обычное дело в этом замке?
Гарри встретил её добродушной улыбкой, во взгляде его, правда, скользило некоторое недоверие, будто он боялся, что она снова разрыдается.
«А чего ты хотела?» - поинтересовалась у самой себя Грейнджер. Он не так давно видел, как ты, будто безумная, то плакала, то смеялась. Очевидно, что у него возникли опасения. Ты бы на его месте тоже заподозрила неладное. Правда, он всё объяснил влечением своей сестры к Малфою…
Девушка не могла смириться с тем, что в прошлой жизни ей нравился кто-то из предков высокомерного слизеринца. При одной мысли об этом становилось неуютно.
Неужели мой вкус был настолько плох?
Хотя Рона лучшим мужчиной на свете тоже не назовёшь…
Гермиона вздохнула. Воспоминания об Уизли были слишком тяжёлыми. Возможно, то, что в ближайшее время Рона не будет поблизости даже к лучшему – она сможет наконец-то разобраться в своих чувствах. Тех чувствах, что возникли, когда она увидела, как мило Рон «общается» с Лавандой, пока они в ссоре.
Гарри заботливо отодвинул для неё стул, приговаривая при этом:
- Рад, что ты всё-таки вышла. Думаю, Поли не следует знать о… наших небольших разногласиях.
Она успела лишь сдержано кивнуть перед тем, как в гостиной появилась Панси Паркинсон. Увы, самые худшие опасения Грейнджер подтвердились – Панси в прошлой жизни была в неплохих отношениях с семьёй Поттеров, и, по-видимому, часто их навещала. Как её здесь зовут? Поли? Звучит всё-таки лучше, чем Панси… Возможно, в этой реальности она чуть менее стервозна?
Гостья же подошла к Гарри и, церемонно подав ему руку для поцелуя, произнесла печальным полушёпотом:
- Я так рада, что вы согласились принять меня, кузен…
Кузен? Так вот почему эта дама является к ним в такое время. Замечательно! Они ещё и родственники.
- Генриетта, ваши письма помогали мне пережить боль утраты, - грустная улыбка тронула губы Паркинсон.
Странно было видеть Панси столь печальной и милой. Обычно Паркинсон больше походила на вредного, недовольного жизнью мопса. 
Интересно, что случилось у неё в этой жизни? Почему в её взгляде столько боли? Может быть, именно из-за того несчастья, что постигло её в этой реальности, в будущем она стала такой неприятной особой?
- Давайте же приступим к трапезе, мои дорогие леди, - Гарри щёлкнул пальцами, и домовые эльфы, до этого неподвижно стоявшие у стены, принялись подавать на стол всевозможные яства.
Подобная эксплуатация несчастных созданий вызвала у Грейнджер негодование. В своём мире она уже несколько лет усердно работала над проектом по безболезненному освобождению эльфов и то, как Гарри распоряжался ими здесь, не могло не задевать её. 
«Это не совсем Гарри», - напомнила она себе. Душа, конечно, та же, но воспитание – другое, да и сама эпоха… Здесь он Говард Поттер. Аристократ, искренне заботящийся о своей сестре.
После достаточно плотного ужина, они направились в библиотеку. Гермиона пришла в восторг от длинных стеллажей, уставленных старинными изданиями: книги всегда были её слабостью.
Устроившись поудобнее в большом тёмно-синем кресле, Грейнджер взяла с ближайшего столика томик в фиолетовой обложке и, заинтересовавшись названием («Мерлин: неизвестные свершения»), уже хотела приступить к чтению, как Панси, коснулась её руки:
- Генриетта, знаю, что ты жить не можешь без книг, но я рассчитывала, что мы поговорим…
- Ах, да… конечно, - этот разговор мог стать серьёзным испытанием, однако Грейнджер отложила книгу и чуть склонила голову, приготовившись слушать.
Вдруг дверь библиотеки приоткрылась, и на пороге возник слегка смущённый домовой эльф:
- Хозяин, там мистер Лонгботтом по каминной связи. Говорит, что его дело не требует отлагательств.
Лонгботтом? Интересно, это Невилл или только его далёкий предок?
Пока Гермиона размышляла подобным образом, Гарри, извинившись, вышел вслед за домовиком.
Панси, проводив Поттера взглядом, обратилась к девушке:
- Пока Говарда нет, мне хотелось бы задать тебе один вопрос… - Панси перешла на шёпот, - через три месяца состоится твоя свадьба с лордом Реджинальдом, и я знаю, что мы никогда не говорили об этом, но… Действительно ли ты хочешь этого брака? 
Вопрос был слишком сложным. Ей то на самом деле безразлично выходить за этого Реджинальда или нет. Да, конечно, дело касается её прошлого воплощения, но всё же гораздо больше Грейнджер волновал вопрос возвращения домой. И ещё – что стало с остальными участниками того бала? Куда их занесло с помощью заклинания Парвати?
Но Панси смотрела на неё большими тёмными глазами. Прямо-таки воплощение вселенского участия и понимания.
Наконец, она, не выдержав этой напряжённой паузы, продолжила:
- Мне кажется, ты несчастна. Твои письма… они все просто произведения искусства, но… сколько же в них печали, сколько безысходности… Что с тобой происходит? Возможно, я смогу помочь тебе, дорогая?
Больше молчать не представлялось возможным, поэтому Грейнджер, собравшись с мыслями, заговорила, невольно подражая тону Паркинсон:
- Поверь мне, всё в порядке. Если что-то случится, я обязательно сообщу тебе… 
- Да, конечно, - Панси кивнула, - а свадьба?
Гермиона немного задумалась, представив, чтобы она чувствовала, если бы её свадьба должна была состояться через три месяца:
- Понимаешь, я волнуюсь. Никак не могу осознать, что скоро стану чьей-то женой.
- Уизли, милая. Ты станешь виконтессой Уизли, - тихо добавила Панси.
Кровь моментально отлила от лица, руки похолодели… Уизли? В прошлой жизни она вышла замуж за кого-то из предков Рона? Реджинальд… Мерлин, а если этот самый Реджинальд окажется прошлым воплощением её упрямого возлюбленного? А она уж было обрадовалась, найдя в своём нынешнем положении хоть что-то положительное...
Но с другой стороны, получается – их с Роном души неумолимо притягивает друг к другу? Из столетия в столетие… Похоже на сюжет мелодрамы. Одной из тех, что так любит смотреть Джинни в свободное от игр и семейных хлопот время. Интересно, в прошлом их с Роном брак всё-таки состоялся? Возможно, магия переместила её сюда, чтобы она узнала, как счастлива была с Уизли когда-то, и дала ему согласие в их реальности?
- Генриетта, что с тобой? – от её собеседницы не укрылись внезапные перемены её настроения.
- Просто… Этот титул. Я ещё не привыкла к мысли, что буду носить его.
Панси изогнула бровь:
- Странно, вы ведь помолвлены уже больше года. Честно говоря, я никогда не понимала, почему вы так тянете со свадьбой…
Тянем? Значит, в этой реальности я сомневалась в правильности своего выбора также, как и в своей. Хотя нет… Там я ещё не сделала выбор, если быть точной. 
Паркинсон же тем временем продолжала:
- Иногда я думаю, что было бы, встреться мы с Уиллисом раньше. У нас мог бы быть лишний год, - неожиданно её голос будто треснул, видно было, что ей невероятно тяжело, но в то же время необходимо говорить об этом, делиться теми мыслями, что, вероятнее всего, мучили девушку уже не первый месяц, - или… если бы полгода назад он не поехал на ту злосчастную охоту… Ведь тогда мы обе уже были бы виконтессами Уизли. Если бы ты знала, дорогая, как я мечтала об этом!
На самом деле это было просто безумно странно – слышать, как Паркинсон сокрушается на тему того, что она не стала Уизли. Гермионе стоило огромных усилий не расхохотаться над подобным абсурдом.
После того, как Грейнджер произнесла несколько весьма банальных ободряющих фраз (ей действительно хотелось помочь Панси, но что она могла сделать?), в комнате повисла неловкая пауза.
Гермиона понимала, что ей стоит поделиться с Паркинсон чем-то своим, личным, но она ведь ничего толком не знала о чувствах и мыслях своего прошлого воплощения, поэтому самым разумным для неё было молчание.
Наконец Панси не выдержала:
- Жаль, Генриетта, что ты всё ещё не доверяешь мне. В детстве мы не особо ладили, но столько лет прошло с тех пор, - неожиданно её голос стал привычно ядовитым, - да даже эта безумная миледи Забини знает о тебе больше, чем я…
Грейнджер не ожидала подобного напора от этой мягкой и грустной Паркинсон, но в некоторой степени даже порадовалась тому, что Панси вдруг стала такой, какой она привыкла её видеть.
Правда к тому моменту, когда Гарри появился в библиотеке, Паркинсон уже успела извиниться за свою бестактность, сославшись на плохое самочувствие и сильное «истощение нервов»… Но Гермиона не была склона верить её оправданиям: скорее всего, девушка сказала именно то, что думала всё это время. 
Итак, Генриетта Поттер утешала свою кузину в трудное для неё время, писала ей письма, проявляя сочувствие, но, тем не менее, никогда не доверяла ей, оставив сердечные тайны при себе. В детстве они не ладили… интересно – почему? Что-то подсказывало Грейнджер, что виной всему вздорный характер «её кузины». 
Зато Гермиона узнала (пусть и таким странным способом) – у Генриетты была близкая подруга, некая миледи Забини. Интересно, кто эта загадочная дама? Может, Блейз в прошлой жизни был женщиной? Эта мысль порядком позабавила Грейнджер. Она не знала ещё, чем ей может помочь полученная в разговоре с Панси-Поли информация, но Гермиона была намерена покинуть своё прошлое тело, как можно быстрее, а для этого необходимо узнать – зачем она здесь, и, возможно, леди Забини поможет ей выяснить это.