One Day

Глава 9

Иногда мы точно знаем, что правильно, а что нет. Нас учат этому с детства. Но некоторые вещи не могут быть правильными или неправильными. Некоторые вещи могут быть только относительными.

Зейн все пытался понять, как убедить себя в том, что любить мистера Пейна, это, наверное, самая неправильная вещь на свете. Мало того, что мистер Пейн был его учителем, так вдобавок ко всему, он был мужчиной. Взрослым мужчиной, которому, как думал Зейн, нет дела до дистрофичных учеников. В плане отношений, конечно. Учитель ни на миллиметр не изменил своего поведения в школе. Он так же отлично давал уроки, так же внимательно относился ко всем своим ученикам, включая Зейна. Но проблема была в том, что Зейн хотел другого. Ему хотелось быть рядом, обнимать его, целовать, делать для него приятные мелочи.

Когда до него только дошло, что он бесповоротно влюблен, он пытался убедить себя, это все неправда. Когда это не сработало, он начал думать, что это по меньшей мере неправильно. Но чем больше Зейн думал об этом, тем больше становилось ясно, что ему просто напросто плевать, был ли мистер Пейн его учителем или того же пола, что и он. Был ли он старше его или ... или не любил его. Все это казалось неважно. Иногда, во время уроков, Зейн позволял себе смотреть на мистера Пейна чуточку дольше, чем положено ученикам. А когда он поднимал голову, чтобы посмотреть, что написано на доске, ему казалось, что мистер Пейн смотрел на него. Все это были лишь догадки, приносившие в жизнь Зейна еще больше страданий. Но как бы себя не чувствовал Зейн, он ничего не предпринимал по этому поводу. Он умирал в одиночестве по ночам. И самое ужасное было в том, что ему не с кем было поговорить об этом.

Рассылку писем задерживали и Зейн решил, что его просто не взяли ни в один колледж. Настроение было хуже некуда. Он увядал с каждым днем. Это не прошло незамеченным для учителя литературы и поэтому после очередного урока, он попросил Зейна задержаться. Литература была последним уроком в четверг. Класс опустел очень быстро. Всем не терпелось пойти домой. Всем, но только не Зейну. Когда в классе никого больше не осталось кроме них, мистер Пейн заговорил первым. Сердце Малика остановилось.

— Зейн, — его голос звучал так мягко, что это было почти невыносимым испытанием для парня. — У тебя все хорошо?

— Да, конечно, — на автомате сказал Зейн, а про себя молился, чтобы не сказать чего лишнего, или не дай Бог, наброситься на учителя прямо здесь.