Дождь из пепла

Глава 3

    С тех пор Джойс потерял покой. Ему стало жизненно необходимо выяснить, что случилось с Джеймсом Шепардом, как он умер и когда он успел жениться. Да, он заметил у нее на пальце кольцо, которое она так и не сняла. Конечно, это не доказательство, но пока он не поймал ее на лжи, он был склонен ей верить. Джойс поднял архивы, спрашивал у народа, ковырялся в старых файлах. Все тщетно. Теоретически, лидер мог убить Шепарда, но если он это и сделал, то едва-едва став во главе из общины.

    А конфликты продолжались. Все чаще приходили разведданные о нападениях, захватах заложников, взрывах. Каждый раз, выезжая на задание, командиру Саммерсу к привычному беспокойству за личный состав присоединялась неясная тревога. Он не хотел видеть в бинокль гробящую себя девицу. Он не хотел направлять на нее оружие, бросать в нее гранаты, устраивать ей облавы, минировать места, где она могла бы пройти… Он хотел прижать ее к стене и еще раз заглянуть во влажные фиалковые глаза.

    И тогда он принял решение. То, что сработало один раз, может сработать и второй. Джойс Саммерс привык действовать, а не ждать, поэтому он снова оказался в опасной зоне, стоял возле ее жилища и медлил. Он не знал точно, что будет с ней делать, но понимал, что не мог тут не стоять. Ему нужно было ее спросить, выяснить, может, все прояснится и не станет этих хватающих за горло рейдов, каждый раз уносящих пару лет жизни и прибавляющих седых волос. Он выкрал ее, как и в прошлый раз, запихнул ей кляп в рот, и теперь он не будет так наивен, чтобы упустить ее. Ему надо все узнать и он узнает.

    Девушка пыталась сопротивляться, но нельзя сказать, что очень уж активно. То ли сама устала от этого, то ли страх сковал ее, Джойс не очень понял. Он отпустил ее только в лесу. Надо было передохнуть, он не мог тащить ее на себе до самого штаба без остановки. В лесу труднее сбежать, да и он будет соблюдать осторожность. Он развязал ее, чтобы дать возможность конечностям передохнуть, вытащил тряпку из ее рта. Эллисон моментально рванулась его ударить, но он перехватил ее руки, заводя ей за спину, и крепко прижал к себе, не позволяя двинуться. И заглянул в ее фиалковые глаза.

    Сколько они стояли, тесно прижавшись друг к другу, ни один из них сказать не мог. Не смогли бы они ответить и в какой момент встретились их губы. И что, вообще, произошло, тоже не ответили бы. Они просто упали. Упали там, где стояли, не в силах разорвать этот поцелуй. Страсть огненной лавиной затопила, снесла напрочь все барьеры, они рвали друг на друге одежду, шарили по голой коже руками, будто нашли источник жизни, не в силах побороть желание сплестись, слиться, смешаться, соединиться, сплавиться в одно целое. Это соитие было каким угодно, но не человеческим. Животным, космическим, нереальным. Ни он, ни она не испытывали раньше ничего подобного. Все в их телах будто было создано только для них.

    Ее округлая полная грудь, которая не помещалась даже в немаленькую ручищу командира, тонкая талия, переходящая в широкие бедра, за которые так удобно было держаться.

    Его перекачанные плечи, такие монолитные и совершенные, его сила, его мощь, его губы, такие жесткие, но целующие её так, что все мысли надежно и бесконтрольно вылетали из головы.

    Командир патруля Джойс Саммерс лежал на земле, чувствуя спиной покрытую сосновыми иголками землю, а на груди у него покоилась головка «недовольной» Эллисон. Она время от времени вздыхала и блаженно прикрывала глаза, слушая, как гулко отстукивает его сердце. Сильное. Живое. Её. Темные, шелковистые волосы девушки укрывали Джойса, словно одеялом. Он гладил ее по спине, так нежно, как только был способен.

    Она нереальная.

    Он фантастический.

    Они подходили друг другу так, слово когда-то были одним целым, а потом их просто разделили, и жизнь им дана для того, чтобы они снова встретились. Но они не могли быть вместе. Прошлое стояло между ними, оно всегда будет, никуда не денется. Кто забывает прошлое, не имеет будущего. Все это знают. Они, как никто, созданы быть вместе. Им, как никому, вместе быть нельзя.

*  *  *

    И потекли полные тревоги и страшного беспокойства дни и такие же, полные жгучей страсти и ошеломляющего счастья, ночи. Он убивал ее, когда заступал на дежурство, и любил, когда темнота спускалась на город. Свет и тьма прочно соединились, поселились в их жизни, они уже сами не знали, кто они — патрульные, недовольные или кто-то еще. Они, будто притягиваемые магнитом, стремились быть вместе, а когда приходила пора расставаться, не могли оторваться друг от друга. Когда они существовали отдельно, могло случиться что угодно: он мог подорваться на мине, она могла схватить пулю. Как жить после этого, ни один их них толком не представлял, но с каждым днем и с каждой ночью они становились все ближе. Все чаще из их уст срывались признания.

    «Я не могу без тебя».

    «Я дышу тобой».

    «Ты моя жизнь».

    Они не говорили об их положении. А что тут скажешь? Он не оставит патруль и лидера, чтобы быть с ней, она не перестанет быть недовольной, пока не отомстит за смерть мужа. Он знал, что она никогда не согласится пойти с ним, потому и не просил ее. Она знала, что он не придет к ней навсегда, и потому не говорила, как сильно она этого хочет. Каждый день он просыпался с мыслью, как бы ее не убить сегодня, какой отдать приказ, как извернуться, чтобы никто ничего не заподозрил. Каждый день она просыпалась с мыслью, как осуществить свой план и не навредить ему, самому любимому и желанному, и не подставиться самой.