С раннего детства мама пристрастила меня к искусству. Она отдала единственного сына в художественную школу, нанимала скульпторов, чтобы они пробудили во мне страсть к их делу. Но когда мне исполнилось двенадцать, все это стало казаться мне никчемным и занудным. Я сделал простой вывод - все эти скульптуры для меня ничего не значат.
Один из моих учителей говорил так: "если тебе не нравится, то лучше и не делать вовсе, ведь это ни к чему нормальному не приведет. Если же ты попробуешь, то не почувствуешь то, что чувствует мастер своего дела". Наверное, это единственный здравомыслящий человек по имени Джорджио, который не принуждал меня и не искал во мне чего-то скрытого. Изредка я посещаю Джорджио. Живет он не в городе, по крайней мере теперь. Ему надоела городская суета и люди, которые постоянно суют длинные носы не в свои дела. Уже второй год он довольствуется сельской тишиной и природой. Два года маленький срок, но на это Джорджио отвечает, что года не имеют для него особого значения. Повезло ему, ведь в противовес чужому мнению он отгородился ото всех, купив себе дом. Я так, скорее всего, никогда не смогу.
Недавно я вернулся из Вены. Пять лет назад мать силой отдала меня в Академию художеств, где я учился фигуративной живописи. Частенько мы рисовали обнаженные тела. Где-то на третьем семестре меня начало тошнить от всего этого. Постоянные интрижки на одну ночь больше не завлекали, как и клубные дни ( после которых я тщательно скрывал похмелье, ведь в академии, если бы узнали, отчисли бы сразу), полу-оголенные тела на уроках. В общем, кое-как, с горя пополам я закончил учебу. Мне нравилось рисовать, но не принудительно.
Почему-то моя мать думала, что если мне нравится рисовать, то я обязательно стану великим художником, как она. Эта женщина решила за меня все самостоятельно. После того, как я закончил двенадцать классов, один год я отрывался по полной.
Уже третий день дома я, как хороший и примерный сынок, уселся рисовать самый обычный натюрморт. Акварельные расплывчатые и живописные пятна медленно растекаются по бумаге. Я беру лимонный цвет и намечаю линией место, где на лимоне ярко выражен этот оттенок. Потом я беру кадмий красный и "кручу" кистью по лимону, создавая объемность и реалистичность.
В этой, достаточно светлой комнате, веяло свежестью и спокойствием, которого я не наблюдал последние несколько лет. Эту необычайную и благоухающую тишину нарушил дворецкий. Я уже говорил , что остановился у матери?
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Взлет и падение
RomanceКто-то пытается попасть на небо, кто-то падает на землю, а что в это время делаешь ты?
