Неправильная семья.

Часть первая. Глава 7. "Не останавливайся". Часть 3.

За то время, что мы гуляли, папа и Витя смогли найти общий язык. До родителя, наконец, дошло, что в общении с мелким главное уметь молчать, потому что Витя болтает и за себя и за собеседника. Дело в том, что мелочь считала себя умнее всех и, конечно, брат спешил поделиться своим гением с менее одаренными, к коим он причислял всех и каждого. Лично мне самомнение брата никогда не мешало жить, порой даже играло на руку — посредством похвалы от Вити можно было многого добиться. А уж как приятно было его обламывать! Кто бы только знал.
День закончился походом в магазин игрушек и покупкой радиоуправляемого вертолета, как ни странно, игрушка понравилась всем. Домой возвращались, молча. Витя вымотался. Папа в принципе никогда не пытался лезть к нам с разговорами, скорее, он обычно пытался нас именно заткнуть. А я… целый день вел себя тише воды, ниже травы, за что был удостоен многочисленных подозрительных взглядов от отца. Он привык чувствовать с моей стороны напор и давление. Конечно, мое внезапное послушание не внушало ему никакого доверия. Тем более, что обычно такое затишье от меня заканчивалось очень плохо. Но сейчас-то было все иначе. Если раньше, ведя себя неприметно, я пытался сдерживаться и в результате мне совершенно сносило крышу, то сегодня я просто наслаждался. Потому что получил то, что хотел, общество самых дорогих мне людей. Целый день вместе. Я, Витя и папа. Для полного счастья не хватало только секса. Но ведь и день еще не закончился, а своего я упускать по-любому не собирался.
На автобусной остановке мы подобрали Тарзана и Бусину. Дома, молча, разбрелись по комнатам. Витя, как всегда, первым делом занялся кормежкой Слона. Кота и собаку кормили все, а вот хомяк был полностью на попечении мелкого. Дело в том, что когда мелкий притянул в дом собаку и кота, я, конечно, возмущался, но меня никто не послушал. Таким образом, когда брат приволок еще и хомяка, я таки заставил меня выслушать и пообещать Витю, что это последняя животина в нашем домашнем зоопарке и заботиться о ней будет он сам.
Папа, переодевшись, забаррикадировался на кухне, сооружая нам ужин. Кстати, немного готовить умел и я, и мелкий. Но по моему наущению мы никогда этого не делали, потому что иначе отца мы бы не смогли увидеть даже на кухне.
— Мелкий, с тебя позвонить Мише и узнать у него уроки на завтра, — ужинали мы все за одним столом, — а то ведь тебя завтра инфаркт хватит, если ты не ответишь на уроке.
— Очень смешно, Рома.
— Обхохочешься просто, — подтвердил я.
— А сам-то не хочешь уроки сделать?
— С чего вдруг? — меня искренне удивило предложение брата, повода усомниться в своем разгильдяйстве я, вроде, не давал.
— Ну не знаю, может чтобы папу порадовать?
— Я лучше сегодня его в постели порадую, — папа подавился супом и жалобно уставился на меня, а что я? — Так что к нам сегодня не ломись.
— Рома! — стон отца заставил Тарзана, жалобно заскулив, подползти, полизать его руку. Типа моральная поддержка.
— Как будто я сам не догадался, — возмущенно пробубнил мелкий.
— Вот и чудно, тогда после ужина посуду мою я.
Ответом мне была гробовая тишина. Мелкий немного обиделся, но скорее из-за того, что я своим высказыванием дал повод усомниться в его уме и проницательности. Отец просто впал в транс, не зная, как реагировать. Запрещать? Что именно? Говорить о сексе? Заниматься с ним сексом?
Мыть посуду я вызвался, чтобы папа успел морально приготовиться к очередным моим домогательствам и отдохнул. После приведения кухни в порядок я проверил Витю, который делал уроки.
— Ты ботан, мелкий.
— Знаешь, на японском «ботан» — это мужское имя.
— Оно тебе очень подходит.
— Иди ты!
И я уже намерился уползти в ванну, как до меня донесся тихий оклик брата.
— Ром.
— Что?
— Я просто… хотел немного поговорить.
— И о чем? — пришлось вернуться в комнату.
— Теперь так и будет?
— Как?
— Ну… ты и папа. Он теперь совсем по-другому себя ведет.
— Я постараюсь, чтобы так, как сейчас, продолжалось как можно дольше. Тебе нравится, что он стал больше времени нам уделять? — брат активно закивал. — Дело тут не в том, что происходит между мной и отцом, имей ввиду. Просто для папы мои действия это огромный шок, после такого люди обычно переосмысляют свою жизнь, думают, что же они сделали не так, что ситуация настолько усложнилась. Если бы я сломал руку или кого-нибудь убил, результат мог быть таким же.
— Хорошо что ты ничего не ломал и никого не убивал! И не надо так делать в будущем! — брат похоже запаниковал.
— Я ничего такого делать не собираюсь, просто потому что не хочу вас с отцом огорчать. Так что не беспокойся, каким бы дебилом ты меня не считал, прежде, чем что-то сделать, я подумаю о вас.
— Рома… папе же нравится то, что ты делаешь?
— Ты о сексе? — покрасневший Витя утвердительно закачал головой. — Еще как нравится. Не стоит волноваться об этом, я знаю, что делаю.
— Но это все равно как-то странно…
— Еще как странно! Просто никому ничего не говори, и все будет нормально. Об остальном я сам позабочусь. Через какое-то время вы оба привыкнете и ничего странного замечать уже не будете.
— Но разве так правильно?
— Неправильно. Но мне плевать. Мне хорошо, папе хорошо, а тебе разве плохо? — мелкий неуверенно повел плечами, как бы говоря, что он еще не разобрался каково ему. — Мы с отцом в любом случае рядом. Ты не один, помни это. И кстати, если тебе что-то не нравится, ты можешь сказать папе. Поверь, ради тебя он может мне запретить к себе прикасаться.
— Но тебе же это не понравится?!
— Еще как! Я вообще считаю, что это не твое дело. Вот если бы я к тебе приставал, тогда другой разговор. А так я лезу только к отцу, значит, это касается только нас. И тебе нечего в это нос совать. Просто отец тебя все равно послушает. Но я очень надеюсь, что ты не будешь такой занозой в заднице, чтобы портить мне и отцу жизнь из-за своих капризов? Ведь у тебя нет каких-то объективных причин для этого?
Я уставился брату в лицо пытаясь понять насколько ему претят стоны двух мужиков за стенкой. Мелкий не очень был всем этим доволен, вот только в отличие от отца он видел насколько важны для меня такие отношения. И хоть я был уверен, что мелкий никогда не поставит свое спокойствие выше моего счастья. Вот только и его брезгливость к сексу не стоило сбрасывать со счетов. Все же брат пока что был маловат для понимания некоторых вещей и порой очень упрям.
— Я ни о чем не буду просить папу. Только не надо выставлять меня вон, я не хочу быть один… уроки делать.
Я улыбнулся и в порыве благодарности и нежности обнял брата. Он даже не стал вырываться, видимо, действительно, очень боялся остаться один.
— Да куда мы денемся-то? Если что, просто заваливай к нам, я как-нибудь отца потом успокою.
— Угу.