дневник Слендер мена.

май 3.

11 мая:
Так увлекся, что нарисовал еще семь записок! И на каждой из них изображен я: то в окружении сосен, то рядом с домиком лесничего, то на опушке леса, в общем, во всех позах и на всех пейзажах.
Пришел ночью к дому моей возлюбленной и развесил все семь записок-приглашений. Теперь Маша уж точно поймет, чего я от нее хочу. Слендер умниц-молодец!
Как оказалось, всё это время за мной наблюдал Оффендер. Он прятался за забором, но выдал себя, когда нечаянно наступил на собачью мину.
– Бл*дь! – прошипел Офф слишком тихо, чтобы его услышали люди, но достаточно громко, чтобы услышал я.
– Что ты здесь делаешь? – разозлился я, подлетая к забору. – Я же предупреждал, чтобы ты даже не смотрел в ее сторону!
– А я и не смотрю в ее сторону, – недовольно пробурчал Оффендер, старательно вытирая подошву ботинка об траву. – Я, вообще-то, наблюдал за тем, как ты развешивал свои «шедевры», – хихикнул брательник.
– Не смешно! Я, из-за вас, идиотов, пролетаю со свиданием.
– Почему это из-за нас? – не понял Офф.
– Наверняка из-за вас Маша боится идти в лес! Наслушалась деревенских страшилок о монстре-маньяке, который имеет всё, что движется, и о монстре-моднике, который наряжает всех, кого видит, и поэтому не хочет идти ко мне в гости.
– Кого из нас она еще боится? Не я же жру всех подряд! – возмутился Оффендер. – Ты вообще слопал ее деда, а еще на нас наговариваешь, – напомнил брат.
– А я что? А я ничего... просто кушать хотелось...

12 мая:
Сегодня наблюдал такую картину: посреди логова сидел Многосрат вместе с Пи, и пытался учить того разговаривать. Но Пиздец Многосратович только каркал, за что получал от мамаши тумаков в виде щипков и клевков.
– Пиздец! Чтоб. Ты. Сдох, – медленно прокаркал Сратик, в надежде, что Пи это повторит, но тот упрямо каркал, не понимая, зачем ему учить человечий язык.
В итоге, после очередных люлей от мамаши, Пиздец разобиделся и, назло Многосрату, ушел в комнату к Оффендеру. Отношения Сратика с Оффом всегда были хреновыми, поэтому сунуться к нему ворон не посмел.
Вечером Многосрат нарезал круги возле двери Оффендера и жалобно звал своего отпрыска:
– Пиздец... Пиздец, домой!
Пи вышел только к ночи. Самое интересное, что перед собой он катил яйцо! Многосрат был в шоке. Я тоже. Неужели и Пиздец Многосратович оказался бабой?!
Пока мы с вороном таращили на Пи глаза, он спокойненько закатил яйцо в гнездо и уселся на него, совершенно не обращая на нас внимания. Но самый главный вопрос, который я и Многосрат сейчас задавали себе – кто папа этого яйца?!

13 мая:
Сегодня пошел приглашать на свидание свою ненаглядную. Прихватил с собой букетик первых полевых цветов и белочку в качестве плюшевой игрушки. Насколько я знаю, девушки их любят.
В общем, телепортнулся я в двух домах от ее жилища, а там Офф с розой в руках поджидает дам.
– Ты чего тут делаешь? – хором задали мы вопрос друг другу.
– Я вообще-то решил осчастливить парочку мадемуазелей, – хищно улыбаясь, произнес Оффендер.
– А я... это... ну... – если бы я мог, то сейчас покраснел бы. – Иду приглашать на свидание Машу.
– Ну наконец-то! Давно пора. Хочешь, я тебя провожу?
– Давай, – согласился я. Если честно, у меня аж щупальца дрожали от страха.
До калитки машиного дома мы добрались за несколько шагов. Перед тем, как войти во двор, я достал из-за пазухи букет цветов и белочку. У Оффа, который всё это время лыбился, как ненормальный, отвисла клыкастая челюсть:
– Нахрена ты притащил дохлую белку?!
– Это плюшевая игрушка. Ты же сам говорил, что девушкам они нравятся, – растерянно ответил я.
– Им нравятся игрушки!
– Зато у моей девушки белка будет настоящая! – с гордостью сказал я и только хотел открыть калитку, как рядом заорал какой-то мужичонка.
– Аааа! Демоны! Помогите!
Он стоял в двух шагах и орал, как сирена. Я растерялся, застыв с букетом и белкой в руках. Нельзя чтобы этот деревенский перепугал мою Машу! Первым среагировал Офф. Одним вектором он поднял мужичонку вверх, а другим заткнул ему рот.
– Сожри его! – предложил брат, желая избавиться от незваного гостя.
– Да не хочу я есть!
Мужичку предложение Оффендера не понравилось, и он укусил его за вектор. Офф, зашипев, одернул щупальце, и мужик принялся орать пуще прежнего:
– Спасите! Помогите!
– Раз не хочешь его жрать, тогда заткни ему рот! – прокричал брат.
– Чем? – жертвовать своим щупальцем я не собирался, а белкой тем более.
– Блядь! – сматерился Офф, стягивая с себя ботинок. – Чем-чем? Носком! Я их неделю не снимал!
Мужик замолк, таращась на скомканный носок, как на оружие массового поражения и, в конце концов, потерял сознание, так и не успев почувствовать всю прелесть вкуса и аромата этого чулочно-носочного изделия.
В итоге мы перебудили все ближайшие дома, и нам с Оффом пришлось спасаться бегством, бросив мужика на дороге. В следующий раз пойду к Маше один...

14 мая:
Ночью, когда Оффендер был на работе... то есть на охоте, я пошел к Маше. Сел на лавочку под ее окном и стал ждать. Заметив меня, она тут же вскочила с кровати и подбежала к окошку. В руках Маши я увидел свои рисунки. Как я и думал, Маша спросила, показывая на мои записки:
– Хочешь пригласить меня на прогулку по лесу, да?
Я кивнул. Она улыбнулась:
– Я согласна, если ты меня не съешь, конечно же.
Я помотал головой, давая понять, что никогда этого не сделаю. Достав букетик, я просунул его в открытую форточку. Маша смущенно взяла букет и сказала:
– Спасибо... Давай погуляем завтра вечером, хорошо?
Я опять кивнул.
– Тогда спокойной ночи!
Я хотел было расплыться в счастливой улыбке, но подумал, что лучше не надо, и вместо этого растворился в тумане. Хорошо, что Маша не видела, как я несся по лесу в поисках Оффендера и орал:
– Офф! Катастрофа!!! У меня завтра свидание! Спасай!

15 мая:
Утром я поджидал Оффендера у логова. Завидя его шляпу и плащ, я начал истерически орать:
– Оффендер! Офф! Спасай брата!
– Чего? – мурлыкнул он, подходя поближе. Видать охота удалась.
– Чего? Чего? Катастрофа! У меня завтра свидание! – тут же выдал я.
– С кем? С дохлой белкой? – заржал он.
– Нет! С Машей!
– Неужели? Поздравляю, – спокойно отозвался Офф и намылился в логово.
– Ты не понимаешь! Я не знаю, что мне делать на этом свидании! – паниковал я.
– Ну, у меня обычно свидания бывают только первыми, – заулыбался Оффендер, понимая, чего я от него хочу. – Ладно! Ты обратился к лучшему специалисту по бабам... то есть женщинам.
И Офф начал лекцию. Я внимательно слушал брата всё утро, стараясь ничего не перепутать и не забыть.
– А теперь экзамен! – строго сказал Офф, закончив с лекцией. Я был уверен, что этот экзамен сдам и приготовился отвечать. – Итак, вопрос первый. Чего нельзя делать на первом свидании?
– Эээ... – Офф что-то говорил, вспомнить бы что. – Нельзя есть свою возлюбленную!
– Еще!
– Нельзя дарить дохлых белок, угощать деликатесом в виде человеческих глаз, а руку и сердце можно дарить только на словах, – выдал я.
Оффендер удовлетворенно кивнул:
– Вопрос второй. О чем нельзя разговаривать на первом свидании?
– Это просто! Нельзя говорить о моих любимых блюдах, о том, какая Маша, должно быть, вкусная и о том, что я слопал ее деда.
– Хорошо. Третий вопрос. Что нельзя ей показывать в лесу?
– Остатки моих ужинов, ямы с заначками и соседа-медведя. А еще не желательно показывать своих братьев, – хихикнул я.
– Единица тебе! Только попробуй попросить меня о помощи, – обиделся брат и ушел в свою комнату.
А чего обижаться? Я же правду сказал.

16 мая:
Свершилось! Я иду на свидание с Машей!
Как и полагается, зашел за ней в шесть вечера, и мы не спеша направились к лесу.
– Ты не можешь разговаривать? – спросила она, когда мы были уже далеко от деревни.
Я побоялся раскрыть пасть, вместо этого выдрал из дневника очередной листок и написал: «Могу. Но у меня клыки. Не хочу тебя пугать».
Маша прочитала и, подняв ко мне красивое личико, сказала:
– Это не страшно, – улыбнулась она. – Я бы хотела услышать твой голос.
Я растерялся и, отвернувшись, раскрыл рот:
– Я обычно мало с кем разговариваю, но с тобой мне давно хочется поговорить, как ни с кем другим...
И мы говорили. Обо всем на свете, кроме моих гастрономических пристрастий, естественно. Я даже умудрился не подарить ей белку и коробочку с глазами.
Остановившись у поваленного дерева, мы присели, чтобы отдохнуть и тут из-за ближайших кустов послышалась возня и шипение. Я успел заметить, как оттуда выглядывает кусочек черной шляпы и чья-то лысая головешка. Оффендер и Трендер, сообразил я.
– Что это? – испугалась Маша и прижалась ко мне.
Я не успел ответить:
– Пи, пи, пи, бл*дь, – пропищала Трендо-белочка, стараясь не вывалиться из-за кустов.
– Это белки, наверное, – предположил я первое, что пришло в голову.
– Карр! Карр! – вдруг басом прокричал ворон, который заныкался рядом с «белочкой». Я догадывался, что это явно не птица, а нечто в плаще и шляпе.
Вернусь домой, головы пооткручиваю этим засранцам! Но спасать положение всё же надо было:
– У меня есть вороны: Многосрат и его птенец – Пи. Тот, что постарше, умеет разговаривать.
Машу почему-то повеселило имя Сратика. Я же, в свою очередь, осчастливил Оффа и Тренда, которые прятались за кустами:
– Сратик, Пи, идите сюда, – позвал я.
Куст зашевелился, а потом затих. Через пару секунд он снова пришел в движение, а знакомый голос Многосрата произносил всё те же фразы:
– Чтоб ты сдох! И ты, и брат твой! – возмущался Сратик, но услышав, что я его зову, тут же вынырнул из кустов.
– Пидарас! – прокаркал он, подходя ко мне и запрыгивая на колени. Окинув взглядом удивленную Машу, ворон позвал своего отпрыска, – Пиздец! Пиздец!
То, что последние два слова относились к птенцу, Маша не знала, и поэтому восприняла их на свой счет:
– Я ему не нравлюсь?
– Нет, что ты! Просто птенца Многосрата зовут Пиздец, – объяснил я. В это время на колени к Маше забрался Пи, и улегся там спать.
Машиной радости не было предела, моей тоже. Свидание удалось!

17 мая:
Только собрался наорать на братьев за вчерашнее, как увидел это: Оффендер под зорким наблюдением Трендера, напяливал на себя узкие брюки-трубочки синего цвета, и без конца матерился.
– Что здесь происходит? – поинтересовался я, глядя на Тренда.
– Мы с Оффом вчера поспорили, сожрешь ты свою ненаглядную или нет. И я выиграл, – торжествующе произнес Трендер. – Теперь Офф будет неделю носить мои костюмы и служить мне манекеном по вечерам.
– Они узкие! Мне всё давит! – верещал Оффендер, пытаясь застегнуть ширинку на брюках.
– Просто кто-то не носил нормальных брюк!
– Да нет! Просто кто-то не принял во внимание мое приличных размеров достоинство! – зарычал Оффендер, но деваться было некуда. Смирившись с неделей модного ада, Офф напялил на себя розовую рубашку. Если честно, стал похож на гномика... то есть гомика.
Сам виноват. Нечего разводить глупые споры. Не съем я Машу! Никогда не съем!