Вальс бабочек

5

На приёме во вторник я был задумчив, почти не реагировал на доктора, который вёл себя спокойно, будто накануне ни капли не пострадал от моих провокаций. Он задавал мне прежние вопросы: чем я был занят на выходных, вырывался ли куда-то ночью, посещал ли занятия, о чём общался с друзьями и родителями, возникали ли у меня мысли о насилии, попытки причинить кому-то вред. Мои короткие, отвлечённые ответы оборвались на последних вопросах. Я не знал, что сказать ему, хотя размышлял об этом уже почти сутки.

Именно, почти сутки назад я сбежал из той серой квартиры, оставив мной же изувеченного парня в одиночестве. В тот момент меня захлестнула настоящая паника. Я понимал, что травмы остаются травмами, сколько бы он ни преувеличивал свою любовь к боли, его тощее тело вряд ли было к ним готово. Теперь я ясно осознавал: даже если он ухмылялся, выделывался и говорил, что с ним всё в порядке, мои удары могли сказаться на нём позже. Кроме того, я прокручивал произошедшее в голове раз тысячу, и на девятьсот девяносто девятом круге мне стало понятно: он терпел. Почему? Сами попытки разобраться в этом вопросе меня страшили, и впервые я так чертовски и неосознанно боялся вседозволенности.

Впервые я испытывал такую странную гамму чувств от того, что сделал. Однако даже сейчас, казалось бы, имея возможность поговорить о состоянии своей психики со сведущим человеком, я молчал, зная, что не смогу передать всё словами, даже если вывернусь наизнанку. А если снизойдёт озарение, и передам? Если выложу всё, что случилось, и док поймёт, что я неизлечим? Он и так обещал мне расправу в случае агрессивных поползновений в сторону Дубровина. Может, я всё-таки её заслужил?

– Лаврентий Севастьянович, – чинно начал я и поймал на себе удивлённый взгляд дока, привыкшего к моему хамству. – Разрешите сегодня поговорить мне?

– Слушаю Вас, Олег, – подыграл он, поудобней усаживаясь в кресле, даже уставился внимательнее, более цепко.

Но, уже было раскрыв рот, я сокрушённо понял, что составить хоть одно предложение на интересующую тему был не в силах.

– Сложно начать? – осторожно спросил доктор, и я честно кивнул. – Попробуйте сформулировать три вопроса. Такое малое их количество помогает отобрать самые ценные мысли. Какими бы они ни были, я постараюсь ответить на них максимально объективно, без оценочного мнения. Если в конце появятся новые вопросы, значит, мы пойдем уже по второй линии, и в итоге разберёмся во всём постепенно. Согласны?