Вальс бабочек

6

Я позвонил ему через десять минут после окончания уроков, но трубку он, конечно, не взял. То ли показывал мне свою гордость, то ли снова умышленно нарывался. Что ж, времени для развлечений с ним у меня сегодня было предостаточно, хотя от знакомых и поступила пара заманчивых предложений на вечер, которые всё-таки пришлось принять. Я же с момента знакомства с этим фриканутым даже отвлёкся от каждодневных великих дел, а подобное воздержание не шло мне на пользу. Слишком много в голову лезло правильных мыслей.

Так как его куртка осталась висеть в раздевалке, само собой, он задержался в школе, а не слинял раньше времени. Только вариантов, которые мне следовало проверить, здесь было всего два. Сначала я поднялся на второй этаж и заглянул в кабинет физики, где у его класса проходил последний урок. Заполнявшая журнал престарелая учительница, которую я даже ни разу и не доставал, глянула на меня из-под толстых очков настороженно, а потом встала, выставив грудь вперёд и приняв какой-то нелепый оборонительный вид. Я только усмехнулся.

– Настасья Алексеевна, а Дубровин Александр сегодня в классе был?

Тон у меня хоть и сочился вежливостью, но лицо я держал каменным, даже угрожающе хрустнул шеей, будто готовился к очередным разборкам. Она только всплеснула руками и засеменила к окошку, не спуская с меня глаз.

– Был! Конечно, был! Но завуч разрешил ему с половины урока уйти на репетицию в актовый зал!

Вот это новость! То, что надо. Я уж думал снова наведаться в кабинет музыки, но у них сегодня, очевидно, был более масштабный прогон этого конкурса талантов.

– Гроссман, только посмейте мальчика тронуть! У него такой дар! И учится он куда лучше вас! И ведёт себя, как ангел! Если тронете его, я тут же директору сообщу! – вдруг включила грозный тон старушка, видимо, осознав, что своей откровенностью только что подставила одного из любимчиков всего педсостава нашей школы.

– Ну-ну, – я даже присвистнул, поворачиваясь на каблуках и выходя в коридор.

Много же у этого уродца защитников нашлось. Юное дарование! Прекрасный ученик! Ах, ещё и нимб над головой сияет! Только вот я его лично не видел, когда трепал этого ненормального по его же воле.

Актовый зал находился этажом выше и представлял собой симпатичное помещение с большой сценой, двадцатью рядами обитых бордовым велюром кресел и огромными окнами, занавешенными такого же цвета тяжёлыми портьерами. Между тремя секторами кресел были расстелены длинные бежево-золотистые дорожки, которые тянулись от двух входов в зал прямиком к сцене. Идя по одной из них, я чувствовал себя главным героем этого мероприятия, лауреатом премии «Маргинал года», ведь участники, скучковавшиеся на первом ряду, проводили меня удивлёнными и напряжёнными взглядами.