Вальс бабочек

7

Остаток недели и почти всю следующую я с утроенным энтузиазмом предавался моему личному безумию. Вернулся в свою компанию, колею, стихию. Ураганом пронёсся по улицам, разбивая зарвавшимся морды, осушил половину бара, под градусом устроил идиотское испытание для одного парнишки, заявившего, что хочет быть на моей стороне, и пускай после этой затеи он плевался собственной кровью, но справился неплохо. Итого в «банде» нас стало семь: я, Лёха, Ярик и Егор с нашей параллели, Андрей и Жека с района, Матвей – новенький, подкативший к нам в клубе. Семь – счастливое число, мне оно понравилось.

С этой мыслью в четверг мы отправились на рокерскую тусовку, где подцепили трёх шикарных девочек, а вместе с ними и трёх их неудавшихся ухажёров, которые через пару минут уже валялись на полу, схватившись за животы и выплёвывая собственные зубы. После этого всё шло по моему любимому сценарию: тяжёлая музыка, дорогая выпивка, дешёвые услуги, которые оказывала мне возбуждённая брюнетка прямо на замызганном диванчике в углу зала. Яркий мерцающий свет, оглушительный шум, напряжение внизу живота, таблетка экстази на языке и пролитый в порыве на стол алкоголь. Лучшее, что могло случиться со мной в этот день, случилось.

От веселья я отходил почти всю пятницу, лишь под вечер собрался с духом и посвятил несколько часов ещё одному любимому делу. Поупражнялся у знакомого в тире, качественно израсходовав шесть обойм списанных патронов. Пистолет при моих заслугах мне никогда бы не продали, да я и не унывал, в любой драке используя подручные средства или собственные кулаки. Конечно, купить ствол можно было и нелегально, но понтануться лишний раз меня не тянуло. Он нужен слабакам, которые хотят припугнуть противника, не вступая с ним в прямой контакт. Хотя частенько можно было не использовать ни пистолет, ни кулаки: одной моей безумной рожи хватало, чтобы отсеять трусов от смельчаков. А когда рядом со мной оказывался Лёха, эффект удваивался, как и наш общий восторг от того, что потасовка будет знатной.

После тира ночная схема осталась прежней. И в субботу, и в воскресенье... Я не просыхал. Дома оказывался только к пяти часам утра, потом заваливался на кровать и только после полудня каким-то крошечным нетронутым химикатами кусочком мозга осознавал, что где-то там есть другая жизнь, школа, люди, возможности, мои сеансы с доком, на которые я дважды забил на этой неделе. Конечно, он звонил родителям, и однажды отец пытался тирадой коротких реплик внушить мне, что я свинья и урод, который не заслуживает даже в одной комнате сидеть с таким высококлассным специалистом, как мой психотерапевт. А ещё одним воздухом дышать и под одной крышей жить с такими «нормальными» людьми, которые появлялись дома не чаще трёх раз в неделю. И я не докапывался, где и с кем они были, как, впрочем, и они, даже когда за меня стабильно раз в квартал приходилось вносить залог, а потом утрясать оставшиеся проблемы и вопросы, обычно затыкая свидетелей, потерпевших и полицейских пачками денег или нарытой против участников процессов скандальной инфой. Последний год я «давал прикурить» отцу особенно разнообразно, не скупясь на выходки, и терпение у него заканчивалось.