Александр Дюма. Бог располагает!

УЖАС ЗАРАЗИТЕЛЕН

Когда жена Ганса вышла, Фредерика повернулась к Гретхен:

— Теперь мы одни. Объясните мне все, чего вы не пожелали сказать в карете. Известие о моем браке с графом фон Эбербахом, как мне показалось, изумило и опечалило вас. Почему? Говорите же!

— Не здесь! — сказала Гретхен. — В этих покоях творились слишком страшные дела; воспоминание о них поныне здесь, оно принесет нам несчастье. Пойдемте лучше в соседнюю комнату.

И она увлекла Фредерику в маленькую гостиную, примыкавшую к спальне, где Христиана столько выстрадала в былые дни.

— Говорите, — повторила Фредерика. — Но как вы побледнели!

— Ох, это оттого, что мне боязно! — отвечала Гретхен.

— Чего вы боитесь?

— Вы графиня фон Эбербах, — продолжала Гретхен, не замечая вопроса. — Ах, это моя вина, это кара за все, что я совершила! Я не должна была молчать. Хотя нет, я не могла заговорить, я ведь поклялась. Ах, Пресвятая Дева, Пресвятая Дева, возможно ли, чтобы всеблагой Господь взвалил столь тяжкую ношу на плечи такого бедного, смиренного создания?

— Но что вы хотите этим сказать?

— Фредерика… сударыня… Вы мне сказали такое, что привело меня в отчаяние, но вы сказали и другое, благодаря чему для меня забрезжил свет надежды. Умоляю вас, не гневайтесь на меня за тот вопрос, что я вам сейчас задам.

— О, я скорее разгневаюсь за ваше молчание.

— Вы мне сказали там, в экипаже, что когда вы венчались с графом фон Эбербахом, он тяжко хворал и был еле жив; вы еще говорили, что в самый день свадьбы приехал господин Лотарио и господин граф фон Эбербах обручил вас со своим племянником, объявив вам, что вы ему будете не женой, а дочерью, а потом поселил вас за городом, сам оставшись в Париже. Сударыня, простите, что спрошу вас об этом, но от этого зависит спокойствие моей совести, а вы знаете, как я вам предана, ведь этот путь, что вы только что проехали в карете, я десять раз проделывала пешком для того лишь, чтобы на вас одним глазком глянуть и узнать, как вы живете. Ну вот, в награду за преданность, за все эти труды я вас прошу мне только одно слово сказать. Вы этим словом мою душу из ада вытащите. Сударыня, граф фон Эбербах всегда был для вас только отцом и никем больше?

Фредерика покраснела.

— О, я заклинаю вас могилой вашей матери отбросить ребяческую застенчивость. Все, видите ли, обернулось слишком ужасно, чтобы пугаться таких пустяков, как слова. Господин граф фон Эбербах никогда не обращался с вами иначе, чем как со своей дочерью, да или нет? Отвечайте прямо, как на Страшном суде.