I'll Be Strong For You [RUS]

7

Выходные Лиам проводит в больнице. Он просит Зейна не навещать его, и Зейн соглашается, но только потому, что Лиам берет с него обещание. Он говорит, что врачи всего лишь осмотрят его, и он сдаст кое-какие анализы. И единственная причина, по которой ему лучше остаться в больнице на ночь – он слишком устанет от всего этого, чтобы возвращаться домой; к тому же, врачи хотят понаблюдать за ним.

Зейн не находит себе места весь уикенд, потому что вся его жизнь может буквально перевернуться с ног на голову в течение следующих дней. Либо Лиаму становится лучше, либо нет, и он узнает об этом только в понедельник.

Луи проводит с ним большую часть субботы, а в воскресенье к нему присоединяются Гарри и Найл, что на самом деле очень странно для Зейна, потому что, если подумать, они до сих пор с ним почти не разговаривают. Хотя Найл по крайней мере выглядит так, будто они с Зейном в одной лодке – он так же взволнован и рассеян, и каждый раз, когда звонит телефон, он разочарованно вздыхает, потому что надеется, что это Лиам с досрочными новостями.

Он пытается сделать домашнее задание на понедельник, когда кто-то кладет руку ему на плечо, сжимая, и дальше - скользит ладонью по груди, и теплые губы касаются его шеи. Зейн вздрагивает и роняет ручку, тут же разворачиваясь на стуле. Лиам ухмыляется, глядя на него сверху вниз, и он выглядит таким счастливым, что один его вид буквально растапливает внутри Зейна лед, который кажется поселился внутри с тех пор, как Лиам выгнал его из своего дома.

- Работает, - говорит Зейн – глаза его широко раскрыты. – Тебе становится лучше, да?

Лиам, улыбаясь, втягивает его в поцелуй. Он поднимает Зейна, подхватывая его под коленками, и это, возможно, должно его раздражать (он не слабак, хорошо – он большой и сильный, и мужественный, но Лиам намного крупнее его, и сильнее, и мужественнее), но не раздражает.

- Я люблю тебя, - бормочет Лиам, сквозь поцелуй, опуская Зейна на кровать. Он накрывает его своим телом, снова целуя Зейна. – Я люблю тебя, - и ещё один поцелуй. – Очень сильно, - и ещё. – Я и подумать не мог, что такое в принципе возможно для меня. Его пальцы зарываются в волосы Зейна, оттягивая их. – Ты лучшее, что случалось со мной, я просто... просто знай это, хорошо?

Зейн удерживает его за плечи, хмурясь.

- Почему ты плачешь? – спрашивает он. - Я думал...

- Я просто очень-очень счастлив, - объясняет Лиам, снова целуя его. Потом намного тише добавляет: - Так счастлив.

Зейн улыбается ему в ответ и целует его до тех пор, пока ему не начинает недоставать кислорода – тогда он прерывает поцелуй и спрашивает:

- Отпразднуем?

Лиам смеется и убирает упавшие Зейну на глаза волосы.

- Мы можем сделать всё, что захочешь. Что угодно.

- Что угодно, - повторяет Зейн. – Тебе лучше действительно следить за словами, Бэтмен-бой. «Что угодно» открывает просторы для моего воображения.

- Я думал, что ты был опечаленным подростком, а не гормонально неуравновешенным, - дразнит Лиам.

Зейн переворачивает его на спину и говорит, прикрывая глаза:

- Детка, я могу быть и тем, и другим.

- Ты такой странный, - стонет Лиам и садится.

Зейн улыбается:

- И ты это любишь.

Лиам качает головой, но этого не отрицает.

***

Он звонит Луи и Гарри, приглашает так же Найла, просит у мамы машину, и они впятером едут на картинг. Это лучшее, что Зейн смог придумать, потому что Луи предложил лазер-тэг, но Зейну показалось, что Лиам все ещё выглядит слишком уставшим и вымотанным для него, и он не хотел, чтобы ему вдруг стало хуже.

Это так странно. Зейн невероятно счастлив, он и не думал, что может чувствовать себя так. Луи постоянно дразнит его, Гарри искренне радуется за них с Лиамом, а вот Найл кажется немного обеспокоенным всем происходящим. Зейн не знает, почему, но он находит Лиама и Найла, отделившихся от всех, когда они о чем-то спорят. Он хочет подслушать, но Луи хватает его за руку и тянет прочь, а когда он возвращается к ним, они уже не разговаривают.

После все становится... проще. Лиаму все ещё делают химию каждые две недели, и Зейн забирает его из больницы ( мама практически отдала ему ключи от машины, хотя не то чтобы она когда-то ею особенно пользовалась) и затем они возвращаются к Лиаму, где Лиам ложится в постель и жалуется, а Зейн играется с его волосами, и заставляет его смеяться, и пересматривать один из любимых им фильмов.

И это так правильно. Они встречаются и выскальзывают из дома позднее, чем им разрешают. Они целуются везде, где только могут – на кроватях и диванах, в машине мамы Зейна, на последних рядах в кино, и на скамейке в парке, и действительно везде, где Лиам позволяет ему – когда они в общественном месте он отказывается отпускать руку Лиама, как и Лиам отказывается выпускать его ладонь из пальцев. Они похожи на одну из тех пар противных подростков, но на самом деле между ними есть намного большее - что-то другое, и пусть Луи и дальше подшучивает над ними, смеясь над тем, как глупо они с Лиамом сходят друг по другу с ума, отчего Лиам краснеет, а Зейн гордо улыбается, потому что, да, он влюблен в Лиама. Что в этом плохого?

Проходит несколько недель, прежде чем Зейн понимает, что что-то не так. Или, если точнее, что-то не так с Лиамом. Ему должно было стать лучше - так он сказал. Но однажды, когда они лежат в постели и Зейн задирает его футболку, он понимает, что Лиам все такой же худой, как и был, если не хуже. Он должен был набрать вес, но этого не произошло. И когда Зейн замечает это, он начинает подмечать и всё остальное.

Как, например, то, что Лиам никогда не позволяет его маме разговаривать с ними дольше нескольких секунд. Как то, что они с Найлом будто бы скрывают что-то, когда они втроем собираются вместе. Как то, что у него все такие же мешки под глазами и одежда болтается на нем, и он по-прежнему не соглашается пойти куда-нибудь поужинать и не ест перед Зейном.

И все его подозрения, наконец, подтверждаются, когда в районе десяти вечера раздается звонок от Найла, и Зейну приходится признать то, что он долгое время пытался отрицать.

- Он в больнице, - говорит ему Найл. – Я думаю, ты должен позволить ему всё объяснить.

Зейн старается дышать, уставившись в стену перед собой.

- Он соврал, не так ли? – спрашивает Зейн.

- Да, - отвечает Найл, прежде чем повесить трубку.

Зейн прикрывает глаза на мгновение и поднимается с постели. Он не переодевается, но берет с собой свитер и спускается по лестнице. Его мама не спит, и он тихо просит её подвезти его до больницы.

- Что случилось? – спрашивает она с тревогой.

Зейн пожимает плечами и качает головой:

- Я не знаю. Правда.

Она взъерошивает ему волосы и берет ключи от машины. Зейн не помнит, говорит ли она что-нибудь по дороге. Всё, что он слышит – это «он соврал, он соврал, он соврал», эхом повторяющееся в его голове.

Когда они приезжают, мама спрашивает, хочет ли он, чтобы она пошла с ним. Он отвечает, что нет, не нужно, и заходит в двери больницы, вспоминая, как обещал себе, что никогда не вернется сюда, если его не потащат насильно или если его любимый человек не будет умирать. И он действительно хотел бы сейчас, чтобы его волокли через эти двери.

Он спрашивает на ресепшене, куда ему идти, и его отправляют на второй этаж. Он находит родителей Лиама в комнате ожидания, и его мама поднимается, когда он заходит внутрь. Она обнимает его и спрашивает, отстраняясь:

- Найл позвонил тебе?

Зейн кивает:

- Я могу его увидеть или...

- Конечно, - отвечает она быстро. – Мы ждем доктора, но... да, я думаю, ты можешь увидеть его.

Зейн снова кивает и направляется к двери, но тут же возвращается.

- Он сказал, что ему становится лучше.

Мама Лиама грустно улыбается:

- Знаю. Он старался для всех быть сильным. Но я часто спрашивала его, кто будет сильным для него?

Зейн не знает, что сказать, поэтому он просто проходит к двери палаты Лиама и открывает её без стука. Когда Лиам видит его, он закрывает глаза, для пущего эффекта прикрывая их ещё и рукой.

- Ты не должен быть здесь, - говорит ему Лиам. – Кто тебе позвонил?

- Найл, - отвечает Зейн.

Он садится на стул для посетителей, и ему так плохо от этого. Это место Лиама. Он должен быть тем, кто лежит на кровати, а Лиам должен быть на стуле для посетителей. Он не должен выглядеть таким худым под дурацким больничным одеялом, и к его левой руке не должно быть присоединено никаких проводков, и ничего из этого не должно происходить.

- Мне жаль, - говорит Лиам, опуская руку. – Мне жаль, что я солгал.

- Мне тоже, - говорит Зейн. – Мне жаль, что ты... что тебе пришлось всё скрывать и улучшать ситуацию для меня, тогда как я должен был быть тем, кто помогает тебе чувствовать себя лучше.

- Здесь нет ничего, чем ты мог бы помочь, - зло отвечает ему Лиам. – И я понимаю это, хорошо? Мне пришлось солгать, потому что если бы я не сделал этого, последние два месяца, что мы провели вместе, прошли бы в волнении и страхе, в то время, как мы могли наслаждаться жизнью и друг другом.

- Мы всё ещё можем, - говорит Зейн твердо.

Лиам горько смеется и качает головой:

- Нет, не можем.

Он пытается улыбнуться, но улыбка эта так слаба, что разбивает Зейну сердце.

- Ты не принимаешь этого, Зейн, но вот как всё будет теперь. Они оставят меня здесь, чтобы наблюдать за мной, делать анализы и пробовать на мне лекарства, пока... пока... - он машет рукой.

- Пока что? – требовательно спрашивает Зейн.

Лиам и не пытается больше улыбаться.

- Мне не становится лучше, Зейн, ты понимаешь, да? Мне не станет лучше.

- Лиам...

- И это всё, что я могу тебе предложить, и прости, это не то, чего ты заслуживаешь, но... это лучшее, что может быть, и если ты хочешь уйти, то сделай это прямо сейчас, пожалуйста, - говорит Лиам тихо.

Он говорит правду. Он не преувеличивает, чтобы оттолкнуть Зейна подальше. Он говорит чистую правду, и ему остается только выбрать.

- Если бы я хотел уйти, я бы сделал это давным-давно, придурок, - говорит Зейн слабо, вытирая слезы. Он пытается улыбнуться изо всех сил. – Господи, Лиам, посмотри, что ты сделал со мной. Теперь я плачу и улыбаюсь. Ты сломал меня.

Это должно было быть шуткой. Он шутил, но Лиам не воспринимает его слова, как шутку.

- Я знаю, - говорит он нежно. – И мне жаль, Зейн.

Зейн пожимает плечами и берет его за руку.

- Мне нет.

***

Он остается в больнице этой ночью, но родители Лиама возвращаются домой: мама Лиама плачет, когда обнимает его на прощание, а его отец пытается скрыть свои чувства, но, очевидно, что у него тоже красные и опухшие глаза.

Они просто разговаривают. Лиам рассказывает истории о своей семье, о Рождестве, когда его мама сожгла индейку, а обе его сестры заболели ветрянкой. Зейн рассказывает ему о том, как из-за Луи их почти арестовали, и Лиам смеется, а Зейну всё ещё тяжело поверить в происходящее. В какой-то момент, когда приходит медсестра с ежевечерней проверкой, Зейн сбегает в туалет, чтобы не слышать её слов. Он старается не обращать внимания. Он не хочет знать никаких подробностей. Все, о чем он заботится – это, чтобы Лиаму было хорошо – остальное неважно.

Конечно, мама отвозит его домой на следующий день, чтобы он мог помыться, но после он возвращается и проводит день в постели с Лиамом: они смотрят фильмы и разговаривают-разговаривают-разговаривают. Он должен пойти в школу на следующий день, и он идет, но неохотно. Очень тяжело сосредоточиться на занятиях, когда такое происходит с Лиамом, и он знает, что, может быть, это не слишком полезно для него самого, для оценок и прочего, но ему плевать. Школа будет всегда, а Лиама уже в скором времени может не быть.

К Лиаму пускают только трех посетителей сразу, но они нарушают это правило, когда в пятницу в больницу приходят Луи, Гарри и Найл. Но на самом деле Зейн не думает, что они нарушают какой-то распорядок, потому что его уже едва ли можно назвать посетителем. Он практически живет с Лиамом, оставляя его только тогда, когда его чуть ли не выпихивают из палаты (и это, черт возьми, так иронично).

- Привет, малыш, - говорит Луи, когда заходит в палату. Он медленно оглядывает Лиама, и Зейну становится неуютно, пока он не говорит: - Да, ты всё ещё мне нравишься.

Зейн закатывает глаза:

- Твоё явное влечение к моему парню, очень меня напрягает.

- Аналогично, - отвечает Гарри, садясь на кровать. Он откидывается назад, устраиваясь в ногах Лиама, так что его голова ложится к нему на колени. Лиам играет с его волосами, и Зейну становится тяжело дышать, потому что он любит их всех так сильно, и всё, что происходит – это несправедливо и неправильно.

- Проехали, - говорит Луи, отвлекая его от тяжелых мыслей. – Я просто в который раз предлагаю нам устроить оргию. Найл, ты тоже приглашен.

Найл смотрит, как он садится на стул для посетителей, и говорит:

- Я пас. Член – это не для меня.

- Ты не узнаешь, пока не попробуешь, - говорит ему Гарри.

Лиам смеется, но очень тихо, и Зейн смеется громче, чтобы это компенсировать.

- Вы все понимаете, как здесь скучно, да? – спрашивает Лиам. – Вы не должны быть здесь.

Он смотрит на Зейна:

- Кроме тебя. Ты не можешь уйти.

- Я не собирался в любом случае, - говорит Зейн, опуская голову на плечо Лиама.

- Чертов КПК, - стонет Найл. – Можем мы не говорить об этом?

Зейн целует Лиама, медленно, неторопливо, и это прекрасно. До того момента, пока ему не приходится запустить подушкой в Луи, который наблюдает за ними с нескрываемым интересом.

- Отвали, извращенец, - говорит Зейн.

- Меня просто заинтересовала твоя техника, - Луи откидывает челку со лба. – Слишком много языка, Зейн. Ты хочешь поцеловать его или задушить?

- Я хочу задушить тебя.

- Хорошо, что мы в больнице, - замечает Гарри. – Зейн может попытаться убить Лу, а тому сразу окажут помощь.

- Вы трое такие глупые, - комментирует Найл.

Лиам смеётся:

- О, да, - соглашается он. – И я жутко полюбил их.

- О, - умиляется Луи. Он прыгает на кровать, прямо на Зейна, который стонет и двигается, но на кровати и так слишком много народа, хотя её едва хватало и для него с Лиамом. Гарри и гигантская задница Луи – это просто слишком. – Найл, иди сюда. Групповые обнимашки.

- Нет-нет, - отвечает Найл.

Луи показывает ему язык, и Зейну жаль, что у него нет с собой камеры, чтобы запечатлеть этот момент, потому что он на самом деле прекрасен. То, как Луи и Гарри лежат вместе. То, как Лиам прижался к нему, а он обнял его за плечи. Голова Луи на груди у Гарри, а голова Гарри на коленях у Лиама. Найл сидит с забавным выражением лица, как будто он не понимает, как, черт возьми, попал сюда, но и уходить не собирается. Здорово.

И, конечно, Луи нужно всё испортить:

- Так вы двое что же, трахаетесь в больничной постели? Это вообще разрешено? Что скажет медсестра на все эти пятна, ну, ты понимаешь, когда будет менять белье?

- Проваливай, - стонет Зейн.

- Это справедливый вопрос, - защищается Луи.

И так проходит большинство визитов. Луи говорит всякую фигню, и Зейн на самом деле любит его за это, потому что Гарри и Найл слишком нежны и внимательны с Лиамом, и он видит, как это беспокоит Лиама, как он поджимает губы, когда думает, что никто не видит. Но Луи... Луи не думает, что говорит в целом и о Лиаме в частности.

Перед тем как они уходят, Лиам просит Луи остаться. Зейн хмурится, но он улыбается и повторяет просьбу ещё раз.

- Хорошо, - говорит Зейн, вылезая из постели. Луи выглядит смущенным, но Гарри выталкивает Зейна из палаты, прежде чем он успевает спросить, что происходит.

- Он плохо выглядит, - честно говорит Гарри, когда они выходят в коридор.

Найл вздыхает, и впервые Зейн замечает, какой у него уставший вид. Он понимает, что они, наверное, выглядят примерно одинаково сейчас.

- Будет хуже, - тихо говорит он. – Так было и в прошлый раз.

Зейн прислоняется к стене и опускает голову, так что волосы (не только челка, которая, кстати, ему надоела) падают ему на глаза.

- Он по-прежнему самый красивый человек, которого я встречал, - говорит Зейн, потому что так оно и есть. Он говорит это не для того, чтобы просто сказать или потому что от него ждут этих слов. Зейн думает, что никогда и никто не будет ему нужен так, как Лиам, и он будет с ним, несмотря ни на что. Болен он или нет – это неважно.

Несколько мгновений спустя из палаты выходит Луи, и у него мокрые от слез щеки. Гарри тяжело вздыхает и пытается обнять его за талию, но Луи вместо того, чтобы позволить ему это, обнимает Зейна.

- Я понимаю, - говорит Луи, когда Зейн гладит его по голове. – Я не понимал раньше, но теперь понимаю, как он пришел в твою жизнь и не оставил ни единой возможности для того, чтобы не любить его.

Зейну нечего сказать, потому что Луи уже все сказал.

- О чем вы говорили? – спрашивает Найл.

Луи отстраняется от Зейна и поправляет волосы.

- Он просто попросил меня принести ему кое-что, - он ничего не объясняет больше.

После этого трое из них уходят, а Зейн возвращается в палату к Лиаму. Зейн падает на кровать рядом с ним, и Лиам говорит:

- Тебе больше нравится Халк Марка или Эдварда? Он не нравится мне в Мстителях, но я, правда, думаю, что он проделал хорошую работу.

Зейн обзывает его придурком и целует в шею.

***

Он получает приглашения в колледж (о котором, если честно, он совсем забыл) и решает отложить обучение на год, из-за чего ругается, но не с родителями. Его мама, конечно, не рада такому решению, но в конце концов понимает его, а отец даже не пытается как-то комментировать ситуацию. Но они оба не были против. Против был Лиам.

- Нет, - говорит Лиам, когда Зейн поднимает этот вопрос. – Даже не думай об этом.

- Уже, - пожимая плечами, говорит Зейн. – Я могу пойти в университет и на следующий год. Люди пропускают год, чтобы поехать за границу, например, чем я хуже?

- Потому что ты делаешь это не для себя, - возмущается Лиам.

Он выглядит лучше сегодня, и это дает Зейну чуточку надежды. Его щеки немного румянее, и он не в кровати сейчас, потому что слишком занят тем, чтобы зло расхаживать по палате.

- Если бы ты пропускал год ради себя, я бы не был против. Но ты собираешься сделать это из-за меня, и я не могу тебе этого позволить.

- Ты так же не можешь говорить, что мне делать, Лиам, - напоминает ему Зейн.

Он думает, что всё сказал. Он лежит на кровати, потому что в отличие от Лиама, ему не нужно куда-то выплескивать свою злость. Он просто устал.

- Если ты не пойдешь в колледж, - начинает Лиам, и Зейн приподнимает брови, как бы спрашивая: ну, и что ты сделаешь, чтобы остановить меня, Лиам? - то не сможешь приходить ко мне. Я скажу медсестрам, что не хочу тебя видеть, и охрана, будь уверен, не пустит тебя внутрь.

Зейн садится, раскрывая рот от удивления.

- Ни за что!

- Думаешь, я не сделаю этого? – спрашивает Лиам.

Нет, Зейн совершенно точно, блять, уверен, что именно это он и сделает, потому что Лиам очень упрямый.

- Это нечестно, - заявляет Зейн. – Я просто хочу проводить с тобой больше времени. В следующем году тебя может и не быть здесь.

- Именно, - признает Лиам. – Именно, Зейн! Ты должен принять это. И, блять, твоя жизнь не должна крутиться вокруг меня. Я не могу позволить тебе сделать этого. Я не хочу видеть, как ты разрушаешь свою жизнь.

- Так что же, ты просто оттолкнешь меня?

- Если это то, что я должен сделать, - говорит Лиам тихо, прикрывая глаза. – Я не хочу. Ты знаешь, что не хочу. Но я должен.

- Ты хочешь, чтобы я просто ходил в школу, пока ты сидишь здесь и... и...

- И умираю, Зейн, - заканчивает Лиам. – Ты не сказал этого ни разу, как будто то, что ты избегаешь этих слов, может как-то изменить ситуацию.

- Ты не умрешь, - возражает Зейн. – Перестань, блять, вести себя так, будто это высечено в камне, Лиам.

- Может быть, - говорит Лиам, садясь на край кровати. – Я смирился с этим уже очень давно. И тебе нужно сделать то же самое, потому что я не могу просто сидеть здесь, рядом, пока ты врешь себе.

- У меня нет слов, - говорит Зейн, выдыхая.

- Я хочу, чтобы ты пошел в колледж, - твердо повторяет Лиам.

Зейн вздыхает и закрывает глаза.

- Почему это так важно?

- Потому что, - отвечает Лиам, сидя к нему спиной. – Просто... Зейн, пожалуйста.

Его голос становится мягче:

- Пожалуйста, сделай это ради меня. Я клянусь, я не попрошу ничего другого. Просто пообещай, что сделаешь это.

Зейн садится и двигается к нему, так что его ноги теперь вокруг талии Лиама.

- Хорошо, - соглашается он, целуя Лиама в шею. – При одном условии.

- Что угодно, - тут же отвечает Лиам.

- Пообещай, что с тобой всё будет хорошо, - тихо говорит Зейн.

Лиам напрягается:

- Я говорил раньше и повторю снова: я не даю обещаний, которых не могу сдержать.

- Так сдержи его.

- Зейн...

- Пообещай, и я обещаю пойти в колледж.

- Ты знаешь, я не могу...

- Пообещай мне, Лиам, - говорит Зейн, прижимаясь губами к его коже. – Пообещай мне. Пообещай, потому что мне это нужно.

Он абсолютно уверен, что Лиам чувствует его слезы на своей шее. И когда Зейн успел стать таким ребенком, плачущим при каждом удобном случае? Он за последние несколько месяцев плакал больше, чем за последние десять лет вместе взятые.

- Хорошо, - мгновение спустя отвечает Лиам. – Я обещаю.

- Спасибо, - бормочет Зейн, обхватывая Лиама руками. – И ещё кое-что.

Лиам вздыхает:

- Ты сказал, одно условие.

- Я соврал, - легко отвечает Зейн. – Я хочу ещё одно обещание.

- Что, хочешь, чтобы я пообещал покончить с голодом на планете? Или, может, о мире во всем мире?

- Нет, я хочу, чтобы ты пообещал, что мы пойдем на Железного человека 3 в день, когда он выйдет. Премьера в кинотеатре. И мне плевать, что нам придется выйти отсюда на несколько часов.

Лиам смеется, но это больше похоже на рыдание:

- Я обещаю.

- Хорошо, - говорит Зейн. – Теперь мы можем обняться?

- Ты одержим обнимашками, - замечает Лиам.

- Нет.

- Да. Зейн Малик - плюшевый мишка. Нет ни одной твердой кости в твоем теле.

- Правда? – Зейн притягивает его ближе. – Ты уверен в этом? Потому что эта косточка кажется очень...

- Все, стоп-стоп, не делай этого, - умоляет его Лиам. – Боже, и я думал, что я странный.