I'll Be Strong For You [RUS]

3

Последние несколько дней в больнице он проводит с Лиамом. Иногда тот одет в волонтерскую форму, но чаще – в обычную одежду, и Зейн без слов знает, что в такие дни он приходит, только чтобы навестить его.

Они довольно много целуются и смотрят все фильмы о Бэтмене, которые есть у Зейна и Луи, и Зейн в конце концов думает о том, чтобы попросить маму принести ему Мстителей, потому что Лиам не смотрел и их тоже, и, ну, как это вообще возможно? Хоть они и целуются, но едва-едва, о чем Зейн, конечно, очень жалеет. Но в то же время, когда Лиам занят фильмом, Зейн может сосредоточиться на своем рисунке (который на самом деле уже не портрет, а детальное изображение Лиама, требующее гораздо большего времени, потому что Лиам не может усидеть на месте; ему хочется, чтобы рисунок поскорее был закончен).

Лиам не приходит попрощаться, что заставляет желудок Зейна скрутиться узлом, но у него есть его телефон, крупно написанный на обложке альбома, так что он старается не переживать об этом. К тому же, так, наверное, будет лучше. Он очень быстро привязался к Лиаму, должно быть потому, что в больнице ему было не найти лучшего занятия, чем постоянно думать о Лиаме или проводить время с ним, там было одно сплошное ЛиамЛиамЛиам. Но в реальном мире всё будет по-другому – должно быть. Их отношения станут более нормальными. Он надеется, что они такими станут, потому что он до сих пор не может понять, как Лиаму удалось завладеть его сердцем так быстро.

Он никогда не чувствовал себя более счастливым, чем сейчас – выходя за двери госпиталя, несмотря на то, что мама все ещё злилась на него.

- Я забрала из комнаты твой Хbox, - говорит она ему, когда они идут к машине. – И все каналы на твоем телевизоре заблокированы. Я буду возвращать один из них в те дни, когда ты не нарушишь ни одного нового правила.

Зейн смотрит на неё, открыв рот. Он закрывает его и говорит:

- Я сломал ногу. Черт возьми, мам, я же не совершил преступление!

- Следи за языком, - откликается она. – И может быть в следующий раз ты подумаешь, прежде чем ввязываться во что-то настолько глупое и безрассудное.

Зейн хочет сказать, что не то чтобы это было проблемой для него, но решает просто сесть в машину. Он не хочет ещё больших неприятностей.

Домой они едут в тишине. Зейн игнорирует все попытки матери завязать разговор: он счастлив просто глядеть в окно и думать о своем, зная, что в их доме всегда было и есть место для него, и надеяться, что его удрученный вид заставит маму пересмотреть наказание спустя какое-то время.

Младшие сестры обнимают его, как только он заходит в дверь, а мать смотрит на них и затем отправляет его прямиком в комнату с криком: «Тебе же лучше как-то исправить это, Зейн, или клянусь, ты не увидишь солнечного света до тех пор, пока не постареешь настолько, чтобы выходить куда-либо». Чертов Луи.

Он никогда особо не ценил свою кровать, пока не оказался вдали от неё так надолго. Сейчас же он падает на неё, подтягивая одеяло к лицу, чтобы вдохнуть знакомый аромат, какой есть только у его мягкого и изношенного одеяла. Он очень любит свою кровать.

Проходит совсем немного времени с момента его счастливого возвращения домой, когда он понимает, что мать забрала и ноутбук тоже, и, честное слово, Зейну хочется кричать. Он достает iPod из ящика письменного стола и включает музыку достаточно громко, чтобы заглушить ею все остальные звуки. К сожалению, она ничуть не уменьшает его злости и раздражения, но никто не смог бы сделать этого сейчас. Кроме, может быть, Лиама, но его здесь нет.

***

Через восемнадцать часов он всё ещё в своей комнате. Сейчас только девять утра, и он понятия не имеет, почему проснулся, но, видимо, его внутренние часы перенастроились, и теперь он просыпается рано даже тогда, когда ему это не нужно. И Лиам ранняя пташка тоже, так что он надеется, что тот не будет возражать. Или не сочтет его сумасшедшим.

- Зейн, - говорит Лиам, когда отвечает на звонок.

- Привет, - говорит Зейн смущенно. В его собственной комнате, где стены выкрашены в темно-синий цвет с тех пор, как ему исполнилось двенадцать, и увешаны плакатами, с книжными полками слева, столом справа и окном над кроватью, трудно представить Лиама. Он просто не укладывается в голове Зейна где-то помимо госпиталя, и он не знает, что с этим делать.

- Я и не думал, что ты на самом деле позвонишь, - тихо признает Лиам. Зейну интересно, лежит ли он на кровати сейчас, прижимая телефон к уху? Наверное, да. – Я подумал, может быть, ты врал. Может, не врал, конечно, но ты понимаешь...

- Я говорил, что позвоню, - напоминает ему Зейн.

- Да, - Лиам замолкает на секунду, а потом продолжает: - Что ты делаешь в четверг?

Зейн смеется.

- Провожу день с тобой. Думаю, мы могли бы увидеться после школы, в которую я, кстати, должен вернуться. И это ад, учитывая эти глупые костыли, которые мне выдали. Мне понадобилось минут десять, только чтобы подняться на них по лестнице.

- Костыли – это ужасно, - сочувственно произносит Лиам. – Ты сможешь как-нибудь забрать меня?

И Зейн думает о том, разрешит ли ему мама взять машину. Если бы он отправился куда-то со своими обычными друзьями, то, очевидно, она бы отказала. Но его мама видела Лиама (когда он был под анестезией, о чем он на самом деле до сих пор старается не вспоминать, потому что это очень смущает его) и он понравился ей. Он хорошо влияет на него, по её же мнению. Может, она согласится.

- Подожди минутку, - говорит Зейн.

- Угу.

Зейн откладывает телефон и добирается на костылях до двери. Они натирают ему руки, но он пытался ходить без них, и это было ещё хуже - настолько, что на глаза от боли наворачивались слезы.

- Мам, - зовет он с лестницы. Он не спускается вниз, потому что чувствует, что скорее шлепнется на задницу и проедется на ней, чем сойдет на ногах.

Его мама появляется мгновение спустя, нахмурив брови:

- Я не отдам тебе...

- Я знаю, - говорит он. – Я только хотел спросить, могу ли я взять машину в четверг?

- Какую часть слова «наказан» ты не понимаешь? – спрашивает она.

Зейн закатывает глаза, потому что, блин, с родителями всегда так сложно.

- Я хочу погулять с Лиамом.

- Лиам? – повторяет его мама. – Милый мальчик из больницы? Волонтер?

- Да.

Его мама задумывается на секунду, прежде чем ответить:

- Хорошо, но если ты лжешь, просто чтобы взять машину, то ты пожалеешь об этом.

- Как тебе будет угодно, - соглашается Зейн. – Но спасибо.

Его мама улыбается ему. – Обед будет в два часа, если захочешь есть. Я готовлю суп.

Он кивает и возвращается в комнату. Когда он поднимает трубку, то слышит, как Лиам тихонько напевает что-то, и он прикрывает трубку, чтобы Лиам не узнал, что он вернулся. Он узнает песню (Matchbox Twenty – If You're Gone) и у Лиама мягкий и приятный голос.

В конце концов он понимает, что, должно быть, ведет себя глупо, подслушивая, и говорит:

- Эй, я вернулся.

Лиам осекается и кашляет:

- Извини, ты слышал это?

- Что? – спрашивает Зейн невинно.

- Ничего.

- Мама сказала, что я могу взять машину, - говорит Зейн ему. – Какой у тебя адрес?

- Забери меня у госпиталя, - говорит Лиам. – У меня волонтерские работы до семи, так что...

Зейн приподнимает брови:

- Немного поздновато для волонтерства, нет? Хорошо, - говорит он. – Увидимся там.

- Увидимся, Зейн, - отвечает Лиам.

Зейн вешает трубку и затем ложится на спину, улыбаясь и глядя в потолок, думая о том, что у Лиама теперь есть его номер, и это нисколько не способствует тому, чтобы держаться от него подальше. Но он и не хочет делать этого, так что ему просто придется как-то жить с этим.

***

- Очаровательно, - говорит Луи с его постели.

Зейн отворачивается от него и поправляет рубашку, глядя в зеркало.

– Отвали, - беззлобно огрызается он. – Он действительно круто выглядит, хорошо?

- Ты втрескался в него по уши так быстро, - сообщает ему Луи. – Мне просто жалко на это смотреть.

- Мне напомнить о том, как ты пел под окнами Гарри, потому что он не разговаривал с тобой в течении четырех дней, когда ты оскорбил его любимую группу?

Теперь уже Луи отворачивается от него.

- Так когда я смогу познакомиться с ним? – спрашивает он немного погодя.

- Никогда, - серьёзно отвечает Зейн. – Ты будешь держаться от него так далеко, как только это, блять, возможно.

- Такой грубый, - смеется Луи. – О, ты стесняешься меня.

- Ещё как, - соглашается Зейн.

Луи закатывает глаза:

- Проехали. Послушай меня, пожалуйста, и не надевай эту рубашку. Иди в полосатой. Эта выглядит так, будто ты стараешься слишком сильно.

Зейн сердито смотрит на него, но меняет рубашку, потому что Луи прав. Собравшись, он отвозит Луи домой, прежде чем отправиться в больницу. Он не может отрицать того, как сильно нервничает, и он ненавидит это в себе, потому что Зейн, блять, не нервничает. Он уверен и собран, но, может быть, все дело в том, что он действительно ни с кем не встречался до этого момента. У него были девушки и парни, но ни одни из этих отношений не были серьёзными; всё, что они делали – это тусовались с общими друзьями и трахались, когда родителей не было дома. Сейчас всё по-другому.

Лиам ждет его у входа, засунув руки в карманы джинсов. Он выглядит хорошо, так Зейн думает, пока Лиам не садится в машину. Вблизи он выглядит вымотанным и уставшим.

- Ты в порядке? – спрашивает Зейн, хмурясь.

Лиам улыбается, но не так солнечно, как обычно.

- Да, я просто немного устал, - признает он. - Тяжелый был день. Я не должен был работать так много сегодня, но кое-что изменилось, и я... неважно. Всё хорошо.

Зейн всеми силами сопротивляется желанию провести пальцами по щеке Лиама, чтобы почувствовать мягкость его кожи.

- Я подумал, мы могли бы поужинать, и после...

- Можем мы... - перебивает его Лиам, выглядя виноватым. – Я уже вроде как поел, - объясняет он. – Можем мы сделать что-нибудь другое? Я правда не голоден.

- Хорошо, - соглашается Зейн, стараясь не паниковать, потому что это все, что он на самом деле запланировал. – Пойдем в кино, - решает он. – Как тебе?

- Отлично, - улыбается Лиам.

- И потом не мог бы ты зайти ко мне ненадолго? – спрашивает Зейн. – Я вроде как должен доказать маме, что гулял с тобой, а не придумывал отмазку, чтобы взять машину и пропустить комендантский час.

- Конечно.

- И я, наконец, смогу закончить эскиз, - добавляет Зейн. – Если ты мне позволишь.

- О, ты просто ищешь предлог, чтобы пялиться на меня, - весело замечает Лиам.

Зейн отъезжает от больницы и говорит:

- Да, именно это я и делаю.

Щеки Лиама покрываются румянцем, и он отворачивается к окну, чтобы скрыть это.

***

В итоге он, конечно же, не рисует. Вместо этого он сидит на Лиаме и целует его, но в этом, правда, нет его вины. Он работал над губами Лиама на рисунке, и, когда тот облизнул их, он не сдержался. Он теряет контроль над собой, когда рядом Лиам - это очевидно.

Ладони Лиама медленно поглаживают его спину, как будто он не уверен в том, что ему позволено делать, а что нет. И в другой раз Зейну показалось бы это очаровательным (хорошо, он правда так думает), если бы он не хотел, чтобы Лиам как можно больше к нему прикасался.

- Лиам, - говорит Зейн, присаживаясь. Его рука все ещё болит, так что он старается не опираться на неё. К тому же, его загипсованная нога тоже придает ситуации неловкости, но он уже испытывал все эти неудобства прежде – в больнице – так что ничего страшного. – Ты думаешь слишком много.

Лиам смотрит на него. Его губы больше не розовые, но красные и припухшие, выделяющиеся на лице ярким пятном, так что Зейну снова хочется целовать их. У Лиама румяные щеки, он выглядит испуганным и находит ладонь Зейна, сжимая её.

- Хорошо, - быстро говорит Лиам. – Извини.

- Не извиняйся, - так же быстро отвечает Зейн. – Просто поцелуй меня так, как ты хочешь, я не буду останавливать тебя.

- Хорошо, - кивает Лиам, и затем Зейн немного наклоняется, чтобы поцеловать его снова.

Одна рука Лиама скользит по его волосам и тянет их так, как ему нравится, тогда как другой рукой он забирается под рубашку Зейна, царапая ногтями спину. И блять, может быть ему не стоило говорить Лиаму делать так, потому что очень трудно просто целовать Лиама и чувствовать при этом, как твердеет член.

Зейн позволяет своей руке скользнуть по ребрам Лиама и под его рубашку, приподнимая край, чтобы почувствовать под пальцами теплую мягкую кожу и впечатляющие мускулы.

- Можно снять это? – спрашивает Лиам, и его рука тянет рубашку Зейна.

Зейн переворачивается, садясь на Лиама, и затем он снимает с себя рубашку и бросает её на пол. Глаза Лиама расширяются, и Зейн дает ему некоторое время, чтобы рассмотреть покрывающие его тело татуировки. Он прослеживает пальцами его ключицу и спрашивает:

- Что это значит?

- Я расскажу тебе в другой раз, - обещает Зейн, потому что он, правда, не хочет думать об этом сейчас.

Без предупреждения Лиам хватает его за бедра и переворачивается вместе с ним. Зейн морщится от боли, но пытается скрыть это, потому что знает, что Лиам будет чувствовать себя виноватым. И он преуспевает в этом, очевидно, и, черт возьми, если Лиам того не стоит.

- У тебя их много, - говорит Лиам, рассматривая кожу Зейна. Это занимает время, как будто Лиам хочет запомнить каждую из них, и Зейна пробивает дрожь, когда пальцы Лиама прослеживают татуировку в виде сердца на его бедре.

- Они тебе нравятся? – спрашивает Зейн. Он никогда не питал иллюзий по поводу собственной внешности. Он знает, как выглядит, и ему нормально живется с этим. Но он знает, что некоторым людям действительно не нравятся татуировки, и по понятным причинам он бы очень расстроился, если бы Лиам был одним из них.

- Да, нравятся, - честно отвечает Лиам. Он прикусывает его губу и шепчет: - Они идут тебе.

- Мне твоя тоже нравится, - тихо откликается Зейн. – И я вроде как немного одержим ею теперь.

Лиам краснеет и целует Зейна, чтобы скрыть это. Тот не возражает. Он запускает пальцы в волосы Лиама, и они каким-то образом и мягкие, и жесткие одновременно.

В конце концов Лиам скатывается с него, и они просто лежат рядом, по-прежнему целуясь, и Зейн инстинктивно тянет рубашку Лиама, чтобы почувствовать больше его кожи на своей, но вдруг Лиам садится к Зейну спиной и молчит. Зейн смотрит на него, и он не может не признать того, что Лиам крупнее, чем он. У него широкие плечи и много мышц, так что Зейн чувствует себя почти что неполноценным, но все-таки это зрелище чертовски его заводит.

Лиам оборачивается к нему, слабо улыбаясь. Зейн ничего не может с собой поделать, он толкает Лиама обратно на кровать. Как он и предполагал – его живот – одни сплошные мыщцы. Его грудь широкая и волосатая, и дорожка волос спускается от пупка ниже. Зейн уверен, что он не встречал никого более красивого за всю свою жизнь, и ему не может это не нравиться.

Зейн действительно хочет запомнить его тело. И однажды, после того, как он покажет Лиаму, насколько тот великолепен, он будет повторять его на бумаге раз за разом, чтобы сохранить для себя. Но до тех пор, он исследует каждый сантиметр его кожи кончиками пальцев, начиная с ключиц и двигаясь вниз по груди. Лиам задерживает дыхание, когда он добирается до его живота, но Зейн продолжает двигаться, медленно проводя по ребрам Лиама и повторяя их очертания. Он убирает руки Лиама с живота и жестом просит его не прикрываться ими, чтобы он мог проследить и его бока, но в следующую секунду Лиам садится и одергивает рубашку.

Зейн не знает, что он сделал не так, но Лиам просто сидит, отвернувшись от него и тяжело дыша. Его голова опущена, и, когда Зейн садится рядом с ним, он видит, что глаза Лиама закрыты.

- Прости, - понуро говорит Лиам. – Прости, мне так жаль.

- Эй, не говори глупостей, - отвечает Зейн быстро. Он хочет дотронуться до Лиама снова, но он не уверен, что тот этого захочет, поэтому Зейн складывает руки на коленях, чтобы удержаться от лишних прикосновений. – Главное, чтобы тебе было хорошо, Лиам, честно.

- Я не об этом, - говорит Лиам тихо. Он смотрит на Зейна и неуверенно улыбается.

- О чем тогда? – спрашивает Зейн, нахмурившись.

Лиам качает головой и целует его, медленно и неторопливо: руки Зейна на плечах Лиама, пальцы Лиама в его волосах. Когда они разрывают поцелуй, Лиам говорит, прислонившись лбом ко лбу Зейна:

- Я думаю, уже поздно.

Зейн кивает:

- Я отвезу тебя домой.

Лиам живет в хорошем районе, и пусть дом его по размеру меньше, чем у Зейна, он выглядит невероятно милым. Честное слово, он окружен белым забором и возле него разбита клумба, чему Зейн совсем не удивляется.

Его ладонь на спинке сиденья Лиама, когда тот отстегивает ремень безопасности. Лиам поворачивается к Зейну – он уже держится за дверную ручку, когда говорит:

- Мы встретимся снова? Или ты решил закончить на этом?

Зейн смотрит на него:

- С чего вдруг?

Лиам пожимает плечами:

- Я странный.

- И я тоже, - признает Зейн. – Мне нравятся чудаки.

Лиам закатывает глаза и быстро прикасается губами к его губам:

- Позвони. Когда захочешь.

- Хорошо, - говорит Зейн, хотя он знает, что не станет звонить Лиаму всякий раз, как захочет услышать его голос, потому что тогда счета за телефон будут километровыми.

- До встречи, Зейн, - говорит Лиам, выходя из машины.

Зейн ждет, пока он зайдет в дом – тот неловко машет ему, прежде чем закрыть дверь, ну, потому что это Лиам – и после этого отправляется домой. Его мама ждет его на кухне, но она не ругает его. Она лишь улыбается, потому что, очевидно, Зейн не единственный Малик, который считает, что у Лиама солнце светит из задницы. И это очень радует, что он не один такой.