Последний Баливер. Песня жертвы.

Глава 2. Власть, безумие, страсть(часть 7)

Как я мог забыть ее.

Очень давно в нашей деревне остановился один купец. Его телега поломалась, и отец помогал ему с починкой. Мужик был хороший, тоже с полей вышел, и быта нашего не сторонился. Сидел с нами за одним столом, ел простую еду, много шутил.

С ним была его дочь. Худая и ловкая словно белка, с таким же пушистым хвостом из волос. Мы тогда провели целый день. Рыбачили, пугали лягушек, ловили змей в поле и пугали маленьких детей. Эти голубые глаза подчиняли меня уже тогда, пусть и не было еще тогда мужских желаний в теле мальчика.

Она меня узнала сразу.

Еще тогда на посвящении. Узнала по большому росту, горбатому, когда-то переломанному носу и застенчивому взгляду.

Ангелия не потеряла своего буйного характера, скорее наоборот только приобрела. Не мешкая, она ухватила меня за руку, и c невообразимой для меня легкостью утянула глубже в лес, подальше от всех.

Следующие несколько часов, проведенных с ней, я провел в разговорах, воспоминаниях о детстве и дальнейшей сложенной судьбе. Она рассказала, что ждала меня на казармах, была уверенна, что я стану воином.

Работа в поле долгое время не отпускала меня к своей мечте.

Мы гуляли по лесу, вновь пугали лягушек и ловили змей. С каждым мгновением, проведенным с ней, я ощущал, как меня одолевают новые, совершенно не изведанные чувства. Я желал ее, как ничего другого, и эта страсть сжигала меня изнутри. Любое ее движение подчеркивало все изгибы прекрасного тела. Любой взгляд бросал в дрожь. И она это прекрасно понимала.

Темпа готовилась пировать.

Денег воеводы хватило сполна, пусть я и не пытался сохранить монеты. Комната была неподалеку от главной площади, так чтобы не опоздать.

Она призналась, что я был не первый. Боялась моей обиды, а в моей голове лишь вертелась простая мысль. Я буду последним.

Не знаю, возможно, ли мужчине ощущать блаженство большее чем то, что может подарить женщина. Я был в ней много раз, и с каждым новым разом мне хотелось еще. Горячее дыхание, темнота и сладостный запах ее тела приводили меня в безумие. Воевода, пиры, прочие мелочи теперь потеряли всю важность. Раны на теле больше не болели, силы не таяли, а лишь накатывали тяжелыми морскими волнами. Эти голубые глаза.