Тайное всегда становится явным [Драмиона]

22. Смерть Дамблдора

Рон впервые видел Пэнси плачущей, он даже не догадывался, насколько она может быть ранимой. Так хотелось защитить ее от всех этих бед, что даже было не важно на каком факультете она учиться, не важно, сколько вреда она всем причинила в школе, не важно, кем являлись ее родители; и даже ее аристократичные замашки были не так важны.

С каждым днем Рон понимал, насколько слизеринцы похожи на других, раньше он этого не замечал, потому что не хотел, а теперь, когда стал за ними наблюдать и пытаться понять, Уизли понял, что эти волшебники, возможно, и высокомерны на людях, презирают других, но это все чисто из-за воспитания. Их, так же, как и его, учили ненавидеть людей, которые отличаются от них.

Рону всегда твердили, что Слизерин — ужасный факультет, что с людьми, окончившими его, нельзя иметь дело. Ему не давали сделать свои выводы, наверное, так же происходило и в других семьях.

Уверенность наступила сама. Теперь Рон точно уверен в своей симпатии к Паркинсон. Но о любви пока что не могло идти и речи. Эти чувства должны быть проверены временем. Сейчас — влюбленность и симпатия, и только они. Уизли понимал разницу между любовью и влюбленностью. Влюбленность — дело мимолетное, месяц-два — страдания. Если чувства остаются безответными, то все проходит, а любовь — вечность.

Именно на этой мысли Рон переступил порог гостиной факультета. Был вечер, поэтому все гриффиндорцы собрались в гостиной, обсуждая последние новости школы, делая домашнюю работу или просто спокойно проводя время. Рон краем уха услышал слова одного третьекурсника:

— ...нет, ты все неправильно делаешь. Мне Пэнси объяснила, что взмахи палочкой должны быть плавными, а не резкими, потому что... — дальше у Уизли не было желания слушать, поскольку от учебы его уже тошнило. Но то, как мальчик с черными волосами отзывался о Пэнси, его позабавило, мальчик еще долго распинался, какая Пэнс хорошая и сколько она знает. Рон даже в этом не сомневался. Уизли ухмыльнулся и пошел дальше, глазами выискивая Гарри, но в гостиной его не обнаружил. Уже поднимаясь в свою комнату по лестнице, он услышал, что его зовет его сестра.

— Рон! Стой! — настойчивый голос Джинни могли услышать все, но мало кто придал этому значение — семейные разборки мало кого волновали, у всех на носу были годовые экзамены.

— Джинни, что случилось? — обеспокоенно спросил Рон, оборачиваясь и поднимая свои голубые глаза на Джинерву.