Не подпускай меня к себе

Соня

– Ничего серьёзного, – говорит врач, поправляя белый халат.

Я стою в коридоре больницы, куда привезли недавно Егора с Матвеем, и смотрю через большое стекло на кровать, где без сознания лежит Штормов. К нему подключены приборы, и они мерно пикают, показывая его состояние. Рядом со мной стоит Сергей Петрович, отец Егора, который разговаривает с доктором. Я в это время неотрывно смотрю на парня, и мне чертовски хочется плакать. Напряжение, преследовавшее меня по пятам с момента появления Малийского, постепенно исчезает, оставляя только пустоту.

– Синяки, ссадины. Никаких переломов или сотрясения, – продолжает врач. – Парень в рубашке родился. Ушибы пройдут быстро, но ему нужен отдых. Пусть побудет в больнице пока парочку дней, а там дальше посмотрим.

Слышу, как Сергей Петрович облегчённо вздыхает.

– А вот со вторым парнишкой немного хуже, – доктор прокашливается. – У него сильное сотрясение. Небольшая трещина в затылке. Пока его состояние стабильно, но нужно подождать, когда он очнётся. Тогда можно уже точно говорить о последствиях.

– Спасибо, доктор, – говорит мужчина.

Я слышу шаги – врач уходит. Несколько секунд нас накрывает тишина, а затем тихие шаги добираются до меня и останавливаются рядом. Краем глаза я вижу, как Сергей Петрович встаёт справа. Мы молча смотрим на Егора, который в этот момент лежит в постели, подключённый к приборам и к капельнице. Его лицо в синяках и ссадинах, самые проблемные места залеплены пластырем.

– Всё будет хорошо, – говорит его папа.

Я не отвечаю. Я смотрю на Штормова, но не вижу его, только кровать с белым одеялом и мерно дышащее тело. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем мужчина снова начинает говорить.

– Я знаю, что вы любите друг друга, – тихо говорит он. – И я ничего не имею против тебя, Сонь. Ты хорошая девочка.

Я не хочу, чтобы Сергей Петрович продолжал, потому что прекрасно знаю, чем всё это закончится. Он вздыхает.

– Не пойми меня неправильно, – пауза, – но я думаю, что будет лучше, если вы расстанетесь. Ты его постоянно втягиваешь в какие-то неприятности. Сейчас с ним всё хорошо, но в следующий раз он может не отделаться просто ушибами. Если он получит серьёзную травму, ему придётся забыть о боксе. А ты знаешь, что бокс, – это всё для него. И ты тоже. Он может пожертвовать боксом, ради тебя, а потом жалеть об этом всю жизнь. Не знаю, что с ним станет, если он лишится его. Он боец, ты это знаешь. Он по-другому не умеет жить.

Я смотрю на Егора и не понимаю, что я чувствую. Мне кажется, что его отец обращается вовсе не ко мне.

– Я не могу тебе запрещать видеться с ним, – продолжает он. – Но я надеюсь, что ты поймёшь меня. Вы ещё дети, у вас всё впереди. Но если Егор сейчас лишится возможности заниматься боксом, это убьёт его. И даже ты не сможешь его спасти.

Я набираю в лёгкие воздух и медленно выдыхаю. Молчание давит, и я не знаю, стоит ли мне отвечать на слова мужчины или же лучше промолчать.

– Я знаю, – тихо говорю я.

Я вспоминаю, как Егора избивали, и пустота внутри меня увеличивается ещё на пару сантиметров. Я с самого начала знала, чем это всё закончится, но просто не хотела этого принимать. В тот момент, когда Малийский снова появился в моей жизни, я поняла, что это конец. Он не оставит меня в покое, пока не доберётся до Егора. Он не из тех, кто просто отступает. Он действует по принципу «не моё, значит, никто другой тоже не получит».

И Шторм не отступится. Он будет защищать меня до последнего. Сергей Петрович прав – я постоянно втягиваю парня в неприятности; я причина того, почему он сейчас лежит в палате без сознания и почему у Матвея тяжёлая травма. Только я во всём этом виновата.

– Не говорите ему ничего, – прошу я, пристально вглядываясь в лицо Шторма.

– Хорошо.

– До свидания, Сергей Петрович, – я закрываю глаза, отступаю и разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Прощай, Соня, – мужчина не смотрит на меня.

Я хромаю по коридору, потому что правый каблук сломан, оставляя позади Егора Штормова в адски-белоснежной палате. Так будет лучше. Пусть он сосредоточится на боксе, а я на учёбе, тогда Малийский больше не станет преследовать Шторма. Егор должен стать хорошим боксёром, когда-нибудь он скажет мне спасибо. А пока он должен забыть про меня…