Психология "2"

Почему интеллект - не главное?

Мэрилин вос Савант, рекордсмен мира по IQ — 228 пунктов, — не внесла ничего ни в науку, ни в искусство, а всего лишь ведет колонку вопросов и ответов в журнале Parade. Самые что ни на есть посредственные физики обладают гораздо более высоким коэффициентом интеллекта, чем лауреат Нобелевской премии Ричард Фейнман, которого многие считают последним величайшим американским гением (его IQ составлял «всего лишь» приличные 122 пункта). Исследователи давно пытаются установить взаимосвязь между интеллектом и гением, но интеллекта оказывается явно недостаточно. В издательстве МИФ вышла книга «Взлом креатива» американского эксперта по креативности Майкла Микалко с примерами из работ известных мыслителей и практическими упражнениями по поиску оригинальных идей. T&P публикуют некоторые главы.

Видеть то, что не видят другие

Леонардо да Винчи считал: чтобы обрести знания о форме проблемы, нужно сначала понять, как преобразовать ее максимально разными способами. Он полагал, что первый взгляд на проблему, по определению, слишком предубежденный, потому что это обычный способ видеть вещи. Мастер смотрел на задачу сначала под одним углом зрения, а потом под несколькими другими. С каждым разом его понимание становилось все более глубоким, и он начинал видеть суть дела. Такую мыслительную стратегию Леонардо называл saper vedere, то есть «знать, как смотреть». Гениальность часто проявляется в том, чтобы найти новый подход. Теория относительности Эйнштейна — по сути, описание взаимодействий различных перспектив. Фрейд «переформулировал» проблему, чтобы изменить ее смысл, — поместить не в тот контекст, в котором ее привыкли воспринимать. Например, определив бессознательное как «инфантильную» часть разума, Фрейд помог пациентам изменить способ мышления и реакции на собственное поведение.

Один из многих способов, которыми наш разум пытается облегчить жизнь, — создание первого впечатления о ситуации. Как и первые впечатления о людях, наши беглые взгляды на проблемы и ситуации обычно узкие и предубежденные. Мы видим только то, что привыкли видеть, и стереотипное мышление препятствует ясному рассмотрению задачи и работе воображения. При этом не возникает сомнений в правильности подхода, поэтому мы так и не понимаем, что именно происходит. Утвердившись в одной точке зрения, мы отсекаем все остальное. У нас возникают идеи определенного рода, но только они, а не какие-то другие. Представьте, что парализованный человек, который изобрел инвалидное кресло, определил свою задачу фразой «Чем занять время, пока я лежу в постели?», а не идеей «Как выбраться из постели и передвигаться вокруг?»

Нужно освободиться и научиться видеть то, чего вы не ищете

Присматривались ли вы к колесам железнодорожного состава? У них есть фланцы, то есть выступы изнутри, препятствующие соскальзыванию поезда с рельсов. Изначально таких фланцев в вагонах не было. Вместо этого ими были снабжены рельсовые пути. Проблема железнодорожной безопасности звучала так: «Как сделать пути безопаснее для прохода вагонов?» Сотни тысяч миль железнодорожного полотна были выпущены с ненужными стальными выступами. Только после того, как постановка вопроса изменилась и стала звучать иначе: «Какими нужно делать колеса, чтобы они более твердо соприкасались с полотном?» — было изобретено колесо с фланцами. Начнем с того, что вообще полезно формулировать проблемы определенным образом. Запишите задачу, стоящую перед вами, в виде вопроса. Используйте фразу «Какими способами я могу…» для начала предложения: это называется пригласительным шаблоном и помогает не зациклиться на формулировке проблемы, допускающей единственное толкование. Например, вычеркните из абракадабры, приведенной ниже, шесть букв, чтобы получилось обычное слово.

Ш Т В Е С О Т Р И Ь Б Т У К Ь В

Если сформулировать проблему словами «Как вычеркнуть шесть букв, чтобы получить существующее слово?», решить это упражнение будет нелегко. Однако если поставить вопрос так: «Какими способами я могу вычеркнуть шесть букв, чтобы получить существующее слово?» — на вас, возможно, снизойдет вдохновение, и вы подумаете о целом ряде альтернативных решений, в том числе и о вычеркивании букв, составляющих слова «шесть букв», чтобы получилось слово ТВОРИТЬ. <…>

У маленького Эйнштейна был любимый дядюшка Якоб, который учил его математике, меняя внешний вид заданий. Например, из алгебры он делал игру — охоту на маленькое загадочное животное (Х). В результате выигрыша (если задача решалась) Альберт «ловил» зверя и называл его истинное имя. Изменив содержание задач и превратив математику в игру, Якоб учил мальчика подходить к проблемам как к игре, а не как к работе. Впоследствии Эйнштейн концентрировался на своих занятиях с той же интенсивностью, которую большинство приберегают для игр и хобби. Рассмотрим последовательность букв FFMMTT. Возможно, вы определите ее как три пары букв. Если предложат строку KLMMNOTUV, вы, скорее всего, посчитаете ее тремя тройками букв. В каждом случае буквы ММ будут восприниматься по-разному — как члены одной или разных групп. Если написать только буквы ММ, у вас не возникнет никаких причин не рассматривать их как пару букв. Именно информационный контекст влияет на решение и порой убеждает отказаться от изначального варианта в пользу какого-то другого.

Чем чаще удастся ставить вопрос иным образом, тем больше шансов на то, что понимание проблемы изменится и обретет глубину. Когда Эйнштейн решал какую-либо задачу, он считал нужным переформулировать ее максимальным числом способов. Однажды на вопрос, что бы он сделал, если бы узнал об огромной комете, которая через час врежется в Землю и полностью разрушит ее, Эйнштейн ответил, что потратил бы 55 минут на формулировку задачи и пять минут — на решение. Утверждения Фрейда о подсознательном кажутся большим научным открытием, но ведь на поверку это просто представление темы иным способом. Коперник или Дарвин открыли не новую теорию, но прекрасную новую точку зрения. Прежде чем приступить к мозговому штурму задачи, переформулируйте ее по меньшей мере пятью или десятью способами, чтобы исследовать с разных углов зрения. Акцент нужно делать не столько на правильном, сколько на альтернативном определении проблемы. Рано или поздно вы найдете устраивающее решение.

Думать так, как не думают другие

Каждый раз, когда мы пытаемся что-то сделать и терпим неудачу, в итоге делаем что-то другое. Каким бы очевидным это утверждение ни казалось, это первый принцип творческой случайности — так называемой серендипности. Можно спрашивать себя, почему не получилось то, что мы хотели, и это вполне разумно и ожидаемо. Но творческая случайность побуждает задать другой вопрос: что же мы сделали? Новый, неожиданный ответ на этот вопрос — это, по сути, акт творчества. Это не удача, но креативная идея высшего порядка.

Открытие электромагнитных законов произошло по творческой случайности. Отношения между электричеством и магнетизмом впервые усмотрел в 1820 году Ганс Эрстед — как ни странно, на публичной лекции, где он демонстрировал «хорошо известный факт» того, что электричество и магнетизм — совершенно независимые феномены. Эксперимент в тот день провалился: электрический ток дал магнитный эффект. Эрстед был достаточно наблюдателен, чтобы заметить эффект; достаточно честен, чтобы его признать, и достаточно прилежен, чтобы изучить и опубликовать его. Максвелл использовал эти эксперименты для распространения ньютоновских методов моделирования и математического анализа в видимом механическом мире на невидимый мир электричества и магнетизма и вывел некоторые законы (теперь они носят его имя), открывшие дверь в современный мир электричества и электроники.

Даже когда мы пытаемся сознательно и рационально сделать что-то, порой совершаем то, чего делать не намеревались. Джон Уэсли Хайятт, печатник и механик из Олбани, долго и упорно работал над созданием материала для бильярдных шаров, поскольку слоновая кость становилась редкостью. В итоге он, однако, изобрел целлулоид — первую коммерчески успешную пластмассу. Б.Ф. Скиннер советовал всем, кто, работая над своей задачей, наткнулся на нечто интересное, оставить первоначальный замысел и изучать это нечто. Собственно, он возвел эту идею в ранг первого принципа научной методологии. Так поступили Уильям Шокли и междисциплинарный коллектив лаборатории Bell. Изначально эта команда была создана для работы над МОП-транзистором, в итоге они разработали контактный плоскостной транзистор, а попутно создали новую науку — физику полупроводников. Эти достижения в результате все же привели к созданию МОП-транзистора, затем к интегральным микросхемам и новым прорывам в области электроники и компьютеров. Уильям Шокли описал этот процесс как «методологию творческих неудач».

Прежде чем приступить к мозговому штурму, переформулируйте задачу по меньшей мере пятью или десятью способами

У Ричарда Фейнмана был любопытный практический тест, которым он оценивал новую идею: открывает ли она что-то, не относящееся к исходной проблеме? То есть: «Можно ли объяснить что-то, что вы не собирались объяснять?» и «Открыли ли вы что-то, что не собирались открывать?» В 1938 году двадцатисемилетний Рой Планкетт намеревался придумать новый хладагент. Вместо этого у него получился шарик белого воскового материала, который проводил тепло и не прилипал к поверхностям. Завороженный этим необычным материалом, он отказался от первоначальной идеи исследования и стал проводить эксперименты с новым веществом, которое впоследствии получило известность как тефлон. В принципе, неожиданное событие, провоцирующее внеплановое изобретение, мало чем отличается от внезапно сломавшегося автомобиля, из-за которого приходится ночевать в незнакомом интересном городе; от книги, присланной по ошибке, но которая нам очень понравилась; от закрытия ресторана, подтолкнувшего попробовать другую кухню. Но в поиске идей и творческих решений многие не обращают внимания на неожиданное, а следовательно, теряют возможность превратить подвернувшийся шанс в творческую возможность. Нужно освободиться и научиться видеть то, чего вы не ищете.

В 1839 году Чарльз Гудьир искал способы облегчить работу с резиной и случайно пролил жидкость, которая затвердела, но не потеряла своих качеств. Подтолкнув свою мысль в этом непредсказуемом направлении, он изобрел процесс вулканизации; сконцентрировавшись на «интересных» аспектах идеи, открыл ее потенциал. Александр Флеминг не первым из врачей при изучении мертвых бактерий заметил, что на культуре, не помещенной в должные условия, формируется плесень. Менее одаренные специалисты отбросили в сторону этот, казалось бы, малозначительный факт, но Флеминг отметил его как любопытный и предположил наличие в нем потенциала. Это наблюдение привело к появлению пенициллина, спасшего миллионы жизней. Томас Эдисон, обдумывая, как лучше реализовать идею углеродной нити накаливания, играл с куском замазки, перекатывая его в руках и скручивая; когда он взглянул на свои руки, ответ пришел сам собой: нужно скрутить нить, как веревку.

Обычно мы используем интеллект для подкрепления и рационализации своих эмоций и предрассудков по поводу конкретной идеи или предмета. Например, вы собираетесь купить свитер за 125 долларов и настольный канцелярский прибор за 15 долларов. Продавец канцелярии говорит, что точно такой же прибор выставлен на распродаже в другом магазине той же сети, в 20 минутах ходьбы, и стоит там 10 долларов. Пойдете ли вы туда? Большинство отвечают, что да. Другой группе задается тот же вопрос, но на этот раз свитер стоит 15 долларов, а канцелярский прибор — 125 долларов, а в другом магазине он стоит 120. Из тех, кому была предложена такая версия событий, большинство отказалось от похода в другой магазин. Заметьте, что в обоих случаях покупки совершаются на одну и ту же сумму, и выбор в обоих случаях состоит в том, идти ли 20 минут, чтобы сэкономить пять долларов.

Но, судя по всему, респонденты оценивают экономию относительно цены канцелярских приборов. В относительном же выражении у нас меньше сил противостоять искушению сэкономить 33 процента (снижение цены с 15 до 10 долларов), чем менее пяти процентов (снижение со 125 до 120 долларов). Вместо того чтобы поддерживать своим интеллектом эмоции и предрассудки, надо использовать его для анализа предмета еще до того, как эти эмоции и предрассудки сыграют свою роль. Если бы это сделали упомянутые респонденты, они бы сразу поняли, что выбор в обоих случаях одинаковый: стоит ли идти 20 минут, чтобы сэкономить пять долларов. Чтобы применить интеллект для анализа предмета, нужно захотеть это сделать.