Когда началась гроза

Глава 2. Волчья песня

  

Слова оседают эхом в ушах. Ветер усиливается, превращая жженную листву в кружащий серпантин у ног, но меня как будто приковывает к земле за онемевшие от холода ступни.


Вдали слышится выстрел, хлопок и душераздирающий волчий вой. Сингер кричит со стороны машинной свалки и, не дожидаясь ответа, решительным шагом с... винтовкой? — винтовкой! — направляется к нам:

— Живо в дом! Сейчас же!

Дин не спускает с меня ожесточенного взгляда, сдвигает брови, но, достав из-за пазухи пистолет, слушается. Его друг, выждав с секунду-другую, прихрамывая идет следом. Подхватив меня под локоть, Сингер, опасливо оглядываясь назад, ведет к дому, захлопывает дверь за спиной и дает оружие в руки:

— Стрелять умеешь? Нет? Научишься! Прикрой нас!


Возразить я не успеваю; стою с открытым ртом, дрожащими пальцами обхватывая тяжелую рукоятку.

Дурдом. Я попала в сумасшедший дом, сошла с ума или сойду вместе с окружающими. Кругом суета: мужчины наскоро рассыпают соль по углам, у двери, меж щелью старых окон, заряжают ружья, когда я приросла к месту.


— За окном никого нет, — констатирует тот, что повыше. — Тихо. Даже слишком.


Как в воду глядел. Тусклая лампа над моей головой тихо потрескивает, мигает и с щелчком гаснет. Мелкая дрожь берет поддельные картины на стенах, чьи металлические рамки стучат об гипсокартон под выгоревшими обоями. Бросив взгляд налево, я вижу, как не убранные Бобби пустые бутылки танцуют по полу, с письменного стола парами падают книги, замусоленные стекла окон распахиваются, как от удара.


Сверкает молния. Гром. Раскат сотрясает дом, и мне приходится поджать губы, только бы не закричать со страху.


— Проверьте второй этаж! Закройте окна и двери! — Сингер отпускает приказ и ободряюще кивает в мою сторону.

Я сглатываю, рассерженно вытираю глаза, пряча проступающие слезы. Соберись, мать твою!


Кажется, под домом несется оползень, намереваясь расколоть дом надвое. Бобби вскидывает ружье, но что-то бьет его по руке и мнет в стену с такой силой, что ломаются слабые доски, и трещины расползаются мелкой паутинкой по красной стене. Ружье, равно как и фонарь, падает из его онемевших пальцев.

За входной дверью, под полосой каменистой соли, противно слуху скребут звериные когти. Оно скулит, изредка срываясь на едва слышный лай.


Дин морщится, наступает на осколки стекла, подходя ко мне. Животное за дверью спускается на рык, роя когтями яму в прогнивших досках, но ничего не выходит. Дин оказывается совсем близко, и судя по звуку, животное опирается передними лапами на дверь, скребет, отчего та ходит ходуном на пару с домом.


Удар, еще один. Я прижимаю винтовку ближе к себе, врезаясь в Винчестера взглядом, как дом сотрясает очередной раскат грома и Дин падает на колено, вскинув ружье, готовый к выстрелу. Выломанная в сердцевине дверь со скрипом отворяется, но за ней никого нет. Ни зверя, ни единой души.