Daydreamer

Chapter 2.

  Вздыхаю и прикрываю глаза. Нет, моя мама определенно хочет моей смерти, если решила, что я дотерплю до ее этого «потом». Да и когда это «потом» настанет? Может, вечером, может, завтра, а, может, и через год. Определенно не подходит. Я фыркаю и разворачиваюсь, чтобы уйти в комнату. Прекрасно знаю, что никто не услышит мой псих, но все равно громко хлопаю дверью комнаты. Не успеваю убрать руку, пальцы больно защемляются, а я кричу от страха.

Вытягиваю руку перед собой, смотрю на красную, пульсирующую полосу прямо у основания пальцев. Страх начинает разъедать мозг. Не столько боль меня сейчас волнует, сколько страх этой самой боли. Ноги подкашиваются, едва успеваю добежать до кровати, как падаю на нее, выбивая весь кислород из легких. Сознание оставило меня одного, не желая больше принимать боль.

Голова приходит в норму спустя неизвестное количество времени. На улице темно, но я заставляю тело оторваться от кровати, чтобы зафиксировать пальцы. Еще когда занимался футболом и чувствовал небольшие проблемы с коленом, я фиксировал его эластичным бинтом, и тогда мог вернуться к жизни на поле. Сейчас у меня в аптечке просто остались заживляющие мази, и специальные фиксаторы на случай перелома.

Аккуратно вымыв руку, иногда постанывая от боли, я мягко смазываю заживляющей мазью. Она совсем не щиплет, да и открытых царапин всего несколько. Приятная, прохладная. Следом накладываю слой обычного бинта, сложенного в несколько раз, чтобы мазь не промокала, а дальше крепко обматываю пальцы эластичным бинтом. Становится немного лучше, когда рука обездвижена. Я чувствую, как боль начинает проходить, а вместе с ней и страх, который мешал мне все это время, заставляя руки трястись.

Чувствую, как устал. Голова немного покруживается. Доковыляв до кровати, падаю на нее и вытаскиваю телефон из плотно прилегающих к ногам джинс. Время далеко за полночь и я решаю, что лучше сейчас поспать, утром решу, что делать с рукой. Хруста я не слышал, да и шевелить пальцами мог, так что уверен, что перелома нет.

Раздевшись, не вставая с кровати, я переворачиваюсь на другой бок и устремляю взгляд в окно. Ничего интересного, поэтому глаза просто закрылись сами собой, а сознание отправилось в царство Морфея.

Снова всепоглощающая чернота окутала мой мозг. Не было видно ничего, будто глаза выкололи. Сверху упало что-то, что я смог разглядеть. Видимо, как это бывает в фильмах, я в любом случае увижу, что на меня упадет, как бы темно на самом деле ни было.

Справа слышится шелест бумаги, поворачиваюсь туда. Три или четыре кислотно-зеленых листочка пролетело прямо перед моим носом. Успеваю поймать один, рассматриваю и снова кричу.

- Какого черта! Этот футбол теперь до конца жизни мне сниться будет?! – задаю вопрос в пустоту. На него мне никто не ответит, я один.

Рву флаер на маленькие кусочки, но, кажется, это была моя ошибка номер один. Поднимаю голову вверх и вижу, как сверху меня накрывает лавиной этих листочков. Их количество увеличилось. Из-за того, что я порвал один из них? Бред. Ловлю еще один и повторяю действие – моя ошибка номер два. По затылку ударило что-то мягкое, очевидно, что это были те же флаеры.

Пол или пустота, на котором я стоял, достаточно быстро стал заполняться зелеными бумажками. Они поднимались в уровне, как бы затапливая меня. Я хотел вылезти, но меня будто что-то сковывает, я не в силах поднять ногу. Руки были точно так же пришпилены к телу, я не могу разобраться, что к чему.

Слышу, леденящий кровь, смех. Хочется поежиться, но мое тело стало так же обездвижено, как и конечности. Но кричать я все еще могу, поэтому, не теряя времени, закричал в пустоту о спасении.

- Кто-нибудь, мать твою, услышьте меня! – голос надрывался, но я кричал. – Помогите!

Никого нет, а уровень импровизированной воды дошел практически до горла. Дышать стало практически невозможно, я тону, черт побери! Пытаюсь выбраться, но не могу пошевелить даже участком тела. Листы все падают и падают, а смех все приближается и приближается. Я знаю, что тут кто-то есть, но этот псих только ржет, помощи от него не дождешься! К тому же, я знаю, я слышал этот смех раньше. Крик срывается из горла, когда голова уходит под уровень.

Резко подскакиваю и все еще кричу по инерции. Затыкаю рот ладонью, мычу, но все еще не могу успокоиться. Вдыхаю воздух через нос и падаю на кровать, потому что больше не в силах сидеть. За стеной послышалось шебуршание, но через несколько секунд все стихло, значит, меня никто не услышал. Под «никто» я подразумеваю маму, конечно.

Убираю ладонь от лица, закрываю глаза, стараюсь снова заснуть, но сон как рукой сняло. Открывать глаза не спешу, просто ворочаюсь еще несколько часов до того, как зазвонит будильник. Со стоном поднимаюсь с постели и плетусь в душ. Ненавижу кошмары. После них надо обязательно принять душ утром, хотя так лень. Похоже, надо брать в привычку утренний душ. Быстро моюсь и так же, словно труп, выхожу из ванной, плетусь в комнату, чтобы собраться в универ. Сумку не беру.

Спускаюсь вниз и не чувствую запаха завтрака. Хмурюсь. Мамы на кухне нет, а ее ежедневник лежит. Странно. Не беру в голову, открываю холодильник и обращаю внимание на левую руку. Пальцы все еще перетянуты. Снимаю эластичный бинт, рассматриваю ушиб и прихожу к выводу, что больше напугался, чем ушибся. Красная полоска у основания пальцев практически вся пожелтела, а царапинки покрылись корочкой. Ничего страшного. Откидываю бинт куда-то на разделочный стол, достаю из холодильника порцию вчерашних блинчиков и включаю электрический чайник.

Разогрев нехитрый завтрак, я наливаю в чашку любимый чай и все еще жду, когда мама спустится. Ее кружка стоит напротив моей, остывает. Быстро завтракаю, обуваюсь и ухожу из дома, не забыв взять ключи от машины. Сжимать пальцы на руле немного некомфортно, но я борюсь с желанием выпустить машину из-под контроля.

В институт приезжаю примерно через пятнадцать минут размеренной езды. К черту обман, я вожу, как чертов Шумахер, практически никогда не соблюдаю правил дорожного движения. Знаю, что скоро огребу по полной, но мне как-то лень еще и в пробках стоять. Поэтому я нахожу обходные пути. Торможу на стоянке и набираю Лиама. Пока слушаю размеренные гудки, чувствую, как начинает клонить в сон.

- Слушаю. – Я тут же оживляюсь, слыша такой же сонный голос друга.

- Ли, я подъехал, ты где?

- Скачи в аудиторию, мой верный друг, - усмехнулся Пейн. Я тоже не удержался от смешка.

- За это ты меня покатаешь на спине.

- Это не логично, Луи.

- За то – это то, чего я хочу. Отбой, - кладу трубку и выбираюсь из машины.

Как и вчера, первая пара – экономическая география. Не знаю, зачем этот предмет здесь, если мы все прошли за курс десятого класса? Даже я помню, что мы переписывали что-то подобное из учебников и заучивали наизусть. Я не заучивал, я был слишком занят футболом. Мои оценки доставались мне слишком легко, так как я выводил школьную команду в лидеры таблиц. Лиам уже сидел на месте и что-то усердно строчил в телефоне. Решаю не привлекать к себе внимания, подкрадываюсь сзади и резко нажимаю на точки, чуть ниже ребер. Друг резко вскакивает, и я чувствую, как его локоть въезжает мне по скуле.

- Блять, Томлинсон! – кричит Лиам и тут же замирает, смотря, как я скулю и прикладываю руку к щеке. – Сильно врезал? Прости друг, ты же знаешь, это реакция.

Я, правда, знаю, но на тот момент просто забыл.

- Все нормально, - отмахиваюсь я и пальцами чуть прикасаюсь к ушибу. – Подумаешь, будет синяк. Я ж мужик, даже замазывать его ни чем не стану.

- Мужик он, - бурчит Лиам и падает обратно на стул. – Был бы мужиком, не таскался бы по мальчикам.

- Ты на что намекаешь, гомофобишка? – выгибаю бровь и смотрю на смущенное лицо друга.

- Я не гомофоб, - Лиам хмурится. – Я просто говорю о том, что не тебе называть себя мужиком.

- Извини, но я все еще не сменил пол.

- Все еще? Ты собирался сменить пол? – глаза Пейна расширились, а челюсть оказалась где-то в районе пола.

- Нет, конечно, придурок, - фыркаю я и отворачиваюсь. – Мне это не нужно, я все еще не потерял свою мужскую сексуальность.

Я прямо чувствую, как Пейн закатывает глаза. Смешок срывается с моих губ. Когда время начала лекции подошло, во мне, как по заказу, включился режим «спать». Я не стал ему сопротивляться, просто уронил голову на парту и попытался заснуть. К счастью, сегодня Лиам меня не трогал. Но зато я услышал, как рядом со мной что-то зашевелилось, а потом такой же тихий стук головы об парту. Я улыбаюсь.

***

Дома я оказываюсь через несколько часов. Скучные пары проходят, как в тумане. Ну, или как вчера, уже плевать, все равно. Скидываю с плеч теплый бомбер и слышу, как на кухне разговаривают несколько голосов. Хмурюсь. Рядом с мамиными туфлями стоят чьи-то замшевые ботинки коричневого цвета, огромные, по сравнению с моими.

Мотаю головой и иду на кухню. Какого же было мое удивление, когда я застал там маму, пьющую чай с каким-то парнем. Нет, я удивился только тому, что они пили чай. Что они дома – я видел их обувь, был подготовлен, так сказать.

- О, Лу, ты уже дома! – мама поднимает на меня взгляд и улыбается. – Вот видишь, Гарри, я же сказала, что он скоро придет. Давай, иди сюда, сынок, как не родной стоишь там. Давай-давай.

Я повиновался, и уже через несколько секунд сидел за столом, а мама придвинула ко мне чашку любимого чая.

- Луи, ты помнишь Гарри? – я поднимаю взгляд на этого самого Гарри и рассматриваю. Он, чертовски милый, сейчас сидит и улыбается. – Он сын Энн, моей подруги. Вы играли, когда были маленькие.

Хмурюсь. Она, правда, думает, что я вспомню что-то из детства?

- Да, мам, я помню, - вру и улыбаюсь в ответ парню.

- Гарри поживет у нас, пока будет учиться.

Не скажу, что я рад, что Гарри-сын-маминой-подруги-Энн будет жить у нас. Да, он милый. Кудрявый, ямочки на щеках, строгая, аристократичная внешность. Но он, черт побери, будет стеснять мое личное пространство.

- Да? И на кого же ты учишься, Гарри? – я отличный актер.

- На архитектора, - отвечает парень, чуть смущаясь. Я прямо-таки вижу, как его щеки заливает румянец. Мило.

Улыбаюсь.

Мама что-то говорит, не особо вслушиваюсь в ее слова, все еще разглядываю Гарри. Клетчатая рубашка была расстегнута, белая майка свободно висела на теле. Из-под нее выглядывали кончики татуировок, пока не понятно, каких. На шее болтался кулон в виде бумажного самолетика. Хей, его я помню. Когда делал такую татуировку, вспоминал, откуда же я знаю его, где я его видел. Но тогда сослался на что-то из детства и не соврал, как оказалось.

Мы разговаривали еще некоторое время. Ну, точнее мама разговаривала, я старался игнорировать присутствие Гарри. Как я уже упоминал, парень будет стеснять мое личное пространство, а мне это не нравится. Мама говорит, что покажет Гарри его комнату, я не сопротивляюсь. Киваю и на автомате выдаю улыбку.

Только сейчас до меня доходит, что приезд Гарри – это то, что мне вчера хотела рассказать мама.