Поллианна Вырастает - Элинор Портер

Глава 28 Джимми и Джейми

     Поллианна была не единственной, для кого та зима оказалась очень тяжелой. В Бостоне Джимми Пендлетон, несмотря на все его напряженные усилия занять чем-нибудь свое время и ум, обнаружил, что никак не может полностью изгнать из своих грез некие смеющиеся голубые глаза и до конца стереть из памяти некий горячо любимый, веселый голос. Джимми говорил себе, что, если бы не миссис Кэрью и не возможность быть ей полезным, жить не стоило бы. Но даже у миссис Кэрью не все радовало его, так как там всегда был Джейми, а его присутствие наводило на мысли о Поллианне – нерадостные мысли. Джимми был совершенно уверен в том, что Джейми и Поллианна любят друг друга, и не менее глубоко убежден в своей моральной обязанности отступить в сторону и освободить дорогу обиженному судьбой Джейми, и потому ему даже не приходило в голову в чем-либо усомниться. О Поллианне он не хотел ни говорить, ни слышать. Он знал, что и Джейми, и миссис Кэрью получают от нее письма, и когда они рассказывали о ней, он заставлял себя слушать, несмотря на душевную боль, но всегда старался как можно скорее изменить тему разговора, а в своей собственной переписке с ней ограничивался самыми краткими и самыми редкими посланиями. Для Джимми Поллианна, которую он не мог назвать своей, была не чем иным, как источником страданий и огорчений, и он даже обрадовался, когда пришло время покинуть Белдингсвилл и вернуться к учебе в Бостоне: находиться так близко к Поллианне и вместе с тем так далеко от нее оказалось для него сущей пыткой.
В Бостоне со всей лихорадочностью беспокойного ума, ищущего возможности отвлечься от тяжелых мыслей, Джимми взялся за осуществление планов миссис Кэрью, касающихся ее любимых молодых работниц, и все свободное время, какое только оставалось у него после учебы, отдавал этой работе, к огромному удовольствию и благодарности миссис Кэрью.
Так для Джимми прошла зима и пришла весна – радостная, расцветающая весна с легкими ветерками, благодатными ливнями и нежными бутонами, превращающимися в буйство красок и аромата. Для Джимми, однако, это была совсем не радостная весна, так как в его сердце по-прежнему не было ничего, кроме зимы его тревоги.
– Если бы только они наконец все решили и окончательно объявили о своей помолвке, – все чаще и чаще бормотал про себя Джимми в эти дни. – Если бы я только знал что-то наверняка, мне было бы легче это вынести!
И в один из последних дней апреля его желание исполнилось отчасти; он узнал «что-то наверняка».
Была суббота, около десяти часов утра. Мэри, горничная миссис Кэрью, ввела его в музыкальную комнату с заученным:
– Я передам миссис Кэрью, что вы здесь, сэр. Я думаю, она ждет вас.
На пороге музыкальной комнаты Джимми в испуге замер: у фортепьяно, закинув руки на пюпитр и уронив на них голову, сидел Джейми. Пендлетон уже полуобернулся к двери, чтобы тихонько удалиться, как вдруг юноша у фортепьяно поднял голову, и стали видны его пылающие щеки и лихорадочно блестящие глаза.
– Что такое, Кэрью, – запинаясь, выговорил ошеломленный Джимми, – что-нибудь... э-э... случилось?
– Случилось! Да, случилось! – воскликнул Джейми, взмахнув руками, в каждой из которых, как видел теперь Пендлетон, было распечатанное письмо. – Все случилось! Разве вы не думали бы так, если бы всю жизнь провели в тюрьме и вдруг увидели, что ворота широко распахнуты? Разве вы не думали бы так, если бы в следующую минуту могли попросить девушку, которую любите, стать вашей женой? Разве вы не думали бы так, если бы... Но послушайте! Вы, наверное, думаете, что я сошел с ума? Нет-нет! Хотя, может быть, я все же схожу с ума – от радости. Я хочу все рассказать вам. Можно? Я должен кому-нибудь рассказать!
Джимми поднял голову выше. Он как бы неосознанно готовился вынести предстоящий удар. Лицо его стало чуть бледнее, но голос прозвучал довольно твердо, когда он ответил:
– Конечно, дружище. Я буду... рад вас выслушать.
Джейми, однако, почти и не дожидался этого согласия. Он торопливо, и все еще немного несвязно, продолжил:
– Для вас это, конечно, так, ничего особенного. У вас есть здоровые ноги и свобода. У вас есть ваши мечты и ваши мосты. Но я... для меня в этом все. Это возможность жить жизнью настоящего мужчины и делать дело, достойное мужчины... пусть даже это не дамбы и мосты. Это уже кое-что! И это дело, как я доказал теперь, я могу делать. Слушайте. В этом письме сообщается, что мой небольшой рассказ получил первый приз – три тысячи долларов – на конкурсе. А в другом – о том, что крупное издательство принимает с лестным для меня энтузиазмом рукопись моей первой книги для опубликования. И оба письма пришли сегодня – этим утром. Вас удивляет, что я безумно рад?
– Нет! Разумеется нет! Я поздравляю вас, Кэрью, от всей души! – горячо воскликнул Джимми.
– Спасибо... и меня действительно можно поздравить. Только подумайте, что это значит для меня! Подумайте, что это значит, если со временем я смогу быть материально независим, как подобает мужчине. Подумайте, что это значит, если когда-нибудь миссис Кэрью будет гордиться и радоваться, что отвела увечному мальчику место в своем доме и в своем сердце. Подумайте, что это значит, если теперь я могу сказать девушке, которую люблю, что я люблю ее!
– Да... да, конечно, дружище! – Джимми говорил твердо, хотя сильно побледнев.
– Впрочем, может быть, мне не следует говорить ей об этом – даже теперь, – продолжил Джейми; быстро набежавшая тень омрачила его сиявшее радостью лицо. – Я по-прежнему привязан к... этим... – он хлопнул ладонью по лежавшим рядом с ним костылям. – Я конечно же не могу забыть тот день в лесу прошлым летом, когда я увидел Поллианну бегущей от быка... Я понял, что мне всегда будет грозить оказаться в такой ситуации, когда девушка, которую я люблю, в опасности, а я не в состоянии спасти ее.
– Но, Кэрью... – торопливо начал Джимми.
Кэрью остановил его жестом.
– Я знаю, что вы хотите сказать. Но не говорите. Вы не можете этого понять. Вы не привязаны к двум палкам. Вы спасали, не я... Тогда я понял, как это будет всегда со мной и... Сейди. Мне придется стоять в стороне и смотреть, как другие...
– Сейди! – резко перебил его Джимми.
– Ну да, Сейди Дин. Вы, похоже, удивлены. Вы не знали? Разве вы не догадывались... о моих чувствах к Сейди?! – воскликнул Джейми. – Неужели я так хорошо скрывал это? Я старался, но... – Он слабо улыбнулся и безнадежно махнул рукой.
– Да, вы действительно хорошо скрывали это, старина... от меня, во всяком случае! – весело воскликнул Джимми. Кровь снова прилила к его щекам мощным потоком; а глаза стали вдруг очень яркими. – Значит, это Сейди Дин! Отлично! Я поздравляю вас еще раз, поздравляю, поздравляю, как говорит Ненси. – Теперь Джимми просто болтал от радости и возбуждения, такой глубокий и чудесный отклик вызвало у него открытие, что та, кого любит Джейми, – Сейди, а не Поллианна. Но Джейми вспыхнул и немного печально покачал головой:
– Никаких поздравлений – пока. Понимаете, я еще не говорил... ей. Но я думаю, она, должно быть, догадывается. Я полагал, все догадываются... Но скажите на милость, кто же, по-вашему, это мог быть, если не... Сейди?
Джимми замялся, а затем, немного неожиданно проговорился:
– Ну, я думал, это... Поллианна.
Джейми улыбнулся и поджал губы:
– Поллианна – очаровательная девушка, и я люблю ее... но не той любовью; так же, как и она меня. К тому же, мне кажется, есть еще кое-кто, кому было бы что сказать в связи с этим. Вы не согласны?
Джимми зарделся, как счастливый юноша, знающий, о чем идет речь.
– Вы так думаете? – Он старался сделать свой голос приличествующе бесстрастным.
– Разумеется! Джон Пендлетон.
– Джон Пендлетон! – Джимми резко обернулся.
– Что вы тут говорите о Джоне Пендлетоне? – спросил новый голос. К ним с улыбкой подошла миссис Кэрью.
Джимми, в чьих ушах во второй раз за пять минут прозвучал грохот разбивающегося вдребезги мира, едва овладел собой настолько, чтобы негромко приветствовать ее. Но Джейми, без всякого смущения, обернулся к ней с уверенным видом знающего человека.
– Ничего особенного. Просто я только что сказал, что, на мой взгляд, Джон Пендлетон не был бы доволен, если бы услышал о любви Поллианны к кому-либо... кроме него самого.
– Поллианна! Джон Пендлетон! – Миссис Кэрью неожиданно опустилась на ближайший стул. Если бы оба молодых человека не были так поглощены собственными делами, они могли бы заметить, что улыбка исчезла с ее лица, а в глазах появилось странное, чуть ли не испуганное выражение.
– Разумеется! – заверил Джейми. – Неужели вы оба были так слепы прошлым летом? Вспомните, сколько времени он проводил с ней.
– Мне казалось, он проводил много времени со... всеми нами, – немного неуверенно пробормотала миссис Кэрью.
– Не столько, сколько с Поллианной, – настаивал Джейми. – А тот день – вы забыли? – когда мы говорили о том, почему Джон Пендлетон неженат, и Поллианна краснела и заикалась, а потом наконец сказала, что он собирался жениться... однажды. Ну, и я задумался тогда, нет ли между ними чего-нибудь. Разве вы не помните?
– Д-да, кажется, припоминаю... теперь, когда ты заговорил об этом, – все так же негромко пробормотала миссис Кэрью. – Но прежде я... совсем забыла об этом.
– Но я могу объяснить это, – вмешался Джимми, облизнув пересохшие губы. – Джон Пендлетон действительно был влюблен однажды, но не в Поллианну, а в ее мать.
– В мать Поллианны! – В удивлении воскликнули одновременно два голоса.
– Да. Он был влюблен в нее много лет назад, но, как я понимаю, она не отвечала ему взаимностью. У нее был другой возлюбленный – молодой священник, и она вышла замуж за него, то есть за отца Поллианны.
– О-о-о! – выдохнула миссис Кэрью, вдруг подавшись вперед на своем стуле. – И поэтому он... никогда не женился?
– Да, – подтвердил Джимми. – Так что, видите, по существу здесь нет ничего такого, что подтверждало бы это предположение... о его любви к Поллианне. Он любил ее мать.
– Напротив, я думаю, это только подтверждает мое предположение, – покачав головой, заявил Джейми с проницательным видом. – Вот послушайте. Когда-то он любил мать. Он не мог на ней жениться. Разве не вполне естественно, что теперь он любит дочь... и добивается взаимности?
– Ах, Джейми, ты неисправимый выдумщик! – упрекнула его миссис Кэрью с нервным смешком. – Это не дешевый любовный роман. Это реальная жизнь. Поллианна слишком молода для него. Ему следовало бы жениться на женщине зрелого возраста, а не на девушке... то есть, если бы он собрался жениться, я хочу сказать, – поправилась она, неожиданно залившись краской.
– Возможно; но что, если ему случилось полюбить девушку? – упрямо возразил Джейми. – И право же, только задумайтесь... Получили ли мы хоть одно письмо от нее, в котором не говорилось бы о том, что он только что был у нее? И вы же знаете, как он всегда говорит о Поллианне в своих письмах.
Миссис Кэрью неожиданно встала.
– Да, я знаю, – пробормотала она со странным жестом, словно отбрасывая в сторону что-то неприятное. – Но... – она не договорила, а чуть позже вышла из комнаты. Вернувшись минут через пять, она, к своему немалому удивлению, обнаружила, что Джимми ушел.
– Как! А я думала, он собирается ехать с нами на пикник для девушек! – воскликнула она.
– Я тоже так думал, – слегка нахмурился Джейми. – Но не успел я оглянуться, как он уже оправдывался, или извинялся, или что-то в этом роде и говорил, что ему необходимо срочно куда-то ехать и он пришел сказать вам, что не может быть на пикнике. Во всяком случае, не успел я оглянуться, как он ушел. Боюсь, – глаза Джейми опять засияли, – я не помню точно, что он сказал. Мои мысли были заняты другим. – И он с торжеством положил перед ней два письма, которые все это время так и не выпускал из рук.
– О, Джейми! – прошептала миссис Кэрью, прочитав оба письма. – Как я горжусь тобой! – Затем ее глаза вдруг наполнились слезами при виде неописуемого восторга, озарившего лицо Джейми.