Горько-сладкая месса | Bittersweet missa

Глава первая

где музыкант
влюбляется в заику

Подушечки пальцев молодого человека едва касались коленной чашечки в такт мелодии, игравшей в голове, чуть сбиваясь с маршрута во время несильных скачков паромобиля. Из окна он видел дирижабль, который летел так низко, что лучи от газовых фонарей без особого труда дотягивались сквозь туман до обшивки его вытянутого брюха, скользя по ней расплывчатыми пятнами. Раскатистый гул моторов слышался и на дороге за Центром, по которой юноша ехал; как ни крути, сейчас редко где можно найти тихое местечко.

Юк Сондже — мечтатель-музыкант, чьё присутствие в этом небольшом, но надменном городишке с особо горделивыми жителями было бы просто невозможно, не получив тот приглашение от самого мэра (бывшего судьи) вследствие нескольких случайных (но посланных самой судьбой! — думал юноша) встреч в Центре с его дочерью. Вечера господин Ким устраивал на славу, но для узкого круга лиц: обязательны и танцы, и различные угощения, что успокоят даже самого привередливого гостя, и просмотр коллекции изобретений хозяина.

Первая встреча с Ким Джиу произошла довольно забавно — девушка чисто случайно несколько раз наступала Сондже на ноги во время выступления уличных фокусников, чьи видимые части тела заменяли протезы. Толпа так возросла, что если бы сверху вдруг упало яблоко, то скорее застряло бы в высокой причёске какой-либо дамы, нежели попало на землю. Сквозь шум толпы Сондже едва улавливал тихие извинения девушки, что не поворачивала голову достаточно, чтобы парень увидел лицо столь неуклюжей особы. После окончания выступления, Сондже не покидала мысль о ней и о том, как можно так неуверенно стоять на ногах. Ответ пришёл к нему сам, точнее, они вновь встретились на спокойной (что довольно редкое явление для Центра) улице, где прелестно начали диалог.

Джиу, как представилась девушка, поразила молодого человека не только красотой — она волновалась, чувствовала себя неловко и говорила очень-очень тихо, так же напрягалась вся, а во время разговора Сондже понял, в чём причина. Ким страдала дефектом речи, известным многим как заикание. Юку стало стыдно, ведь ему доводилось встречать ранее людей с подобной проблемой, и то, что он чувствовал к ним, можно описать одним словом — отвращение. Ему, как всем людям, не стоит отрицать, противно слушать жалкие попытки произнести эти чёртовы согласные, что точно застревали в горле у заик. Но, поразительно, слушать новую знакомую ему не доставляло той досады, напротив — он внимательно вслушивался в каждое слово, которое девушка так старалась сказать «нормально», без запинок и лишней неуклюжей мимики, что так присуща этим страдальцам. Поняв, что виной его невероятной мягкости в данной ситуации, не что иное, как красота молодой леди, Сондже ощутил себя ужасно от того, как поверхностно относился к другим людям с такой же проблемой. Колкая стыдливость сразила его изнутри, и юноша почувствовал вину пред всеми, кого считал жалкими и надоедливыми заиками.

Повёлся ли он на внешность? Разумеется. Но чувство отвращения к самому себе ненадолго задержалось в молодом мозгу — уже через пару встреч он думал, нет, ощущал себя беспамятно влюблённым в девушку и таким хорошим человеком, который смог откинуть предрассудки о дефекте и оживлённо вести беседы с девушкой.

Ким оказалась такой болтушкой после принятия её Сондже с такой речью спустя некоторое время, что помимо нежного очарования (и позже сладострастия) влекла его своим умом. Также изъявила огромный интерес к его деятельности музыканта и даже настояла как-нибудь поделиться любимой мелодией. А какое удивление сразило Юка, когда красавица упомянула званый отцовский вечер в городке к югу оттуда. Сондже прекрасно знал, что подобные празднества в тех местах устраивал только глубокоуважаемый в Центральных кругах (и не только) господин Ким, а когда пазл в голове сложился в одну картинку, юноша не решался поверить в неё. И, тем не менее, когда Джиу радостно прощебетала (без единой запинки, попрошу заметить!), что была бы безразмерно рада его присутствию, как и её отец, Сондже повёл бы себя как последний негодяй, отказав сей милой особе, при которой сердце едва ли не выскакивало наружу. Тем более, такие приёмы создавались исключительно для «своих» людей, но побывать в высшем свете — значит заслужить почёт и уважение при разговоре с кем-либо!

От того Юк ждал сладостного дня, считал часы и минуты до последующей встречи с Джиу, что ни в коем случае не раздражала его своим необычным дефектом, нисколько! Её ласковая, вкрадчивая речь и тихий голосок баюкали и трепетали одновременно сознание музыканта, который был не в силах противостоять чарам стандартов красоты. В этом паровом и механическом мире, где все забыли о таком чуде, как любовь и нежность, тонув в новых чертежах дирижаблей иль чего другого, она казалась тем самым светлым приведением, точно сошедшая с картины викторианского художника. Мода нынешнего времени позволяла ещё больше представить её именно такой, ведь мир, в девятнадцатом веке встав на путь развития на основе паровых технологий, будто остановился во времени. Перекочевавшие из паровой Англии вещи, культура и мода отлично прижились во всём мире около века назад, так что безумные дамские корсеты, атрибуты и аксессуары парового общества уже обязательны для тех, кто блистает в высшем свете.