Волчья песнь

Пятнадцать

Вскочил как ошпаренный, тут же едва не рухнул на пол от того, что мой организм был решительно против таких резких движений.

Это было... что это было?

Вернулся в кровать, протирая глаза. За окном тихо дребезжал рассвет, на краях оконной рамы мороз чертил бледные стеклянные узоры. Лоскуты бумаги с набросками облипли черными ореолами теней, от чего казалось, что они еле заметно трепещут. Никаких существ в комнате не было.

Чертовы сны.

Такие яркие, такие настоящие. Были ли это галлюцинации от моей хвори или препаратов? Системы, которые ставили больным, были экспериментальными, могли повлечь за собой ни один побочный эффект, хотя я ни разу не слышал, чтобы они вызывали такие яркие, сумбурные сны.

Я едва ли мог вспомнить, что там было. Кажется, птицы. Много птиц. Кровь и газеты. А еще, кажется, черное дерево.

И... Волк?

Я зарылся пальцами в волосы, стараясь вспомнить. В голове стучало от резкого пробуждения. Жутко мутило. Левую руку будто молотом ударили.

Сколько это еще может продолжаться? Приступы, скачущая температура и сердечный ритм, кашель, тошнота, жжение изнутри, слабость, а теперь еще и кошмары. Это лечение ничем не помогает.

Впрочем, в моей ситуации следовало оставаться благодарным за возможность ходить.

Я откинулся на кровати, глубоко дыша, успокаиваясь. На веки понемногу налегала дремота, поэтому очень скоро пришлось усилием воли поднять себя. Все равно нужно было вставать, чтобы навестить Волка.

Он выполз из своего укрытия, как только я подошел к поваленным деревьям. Молча сел у входа в нору и зажмурился при свете сизых солнечных лучей, прошивающих плотное марево облаков. Возможно, только что проснулся. Теперь по пути сюда я долго петлял, боясь, что мои следы обнаружат охотники. Страх царапал изнутри, и я без устали повторял про себя, что в основном они бродили не по этой части леса. Только Атли ведь не оставил так просто свою добычу.

К моему большому разочарованию Волк все-таки стащил перевязь с себя, хорошенько обваляв ее в грязи и собственной крови. Мало того, он еще и горделиво вытащил ее на показ, чтобы я уверовал, теперь это никуда не годится. Хорошо, хоть не стал слизывать остаток мази с раны; она кровоточила, исходясь сукровицей.