Друзья

7.

   Это сумасшествие. Другими словами невозможно было назвать то, что поднималось откуда-то изнутри. Гнетущее и неконтролируемое чувство, которое полностью подчиняет себе человека. Почему стало так сложно дышать? А сердце почему стучало, как умалишенное? И только непоколебимой Малфоевской выдержкой он смог пригвоздить себя к месту.

Просто стоять. Просто смотреть. Нет, не наброситься на Поттера. Блять...

Казалось, что Гарри испытывал то же самое. Драко видел, как тот несколько раз открывал и закрывал рот, как судорожно подрагивали его губы, а руки сжимались в кулаки от невозможности их куда-то деть.

— Что-то случилось? — прохрипел Поттер, скользя взглядом по всем частям тела Драко.

Ты. Ты, блять. Вот, что случилось.

— Мне показалось странным твое письмо, — после долгого молчания, нехотя выдавил Малфой. Он не смог придумать ничего лучше. Да, идиотское оправдание. А разве не идиотом он был сейчас, если позвал Поттера ночью к себе домой?

— Письмо? — нахмурился мужчина. Малфой ничего не ответил. Он до безумия ненавидел манеру переспрашивать. Но в данный момент вообще не мог и не хотел говорить. Просто смотреть.

— Хочешь чего-нибудь? — (или кого-нибудь?) — Драко совсем не прельщало слушать неловкие оправдания Поттера. Нужно было выпить, пусть даже он до этого изрядно накачался спиртным.

— Огневиски, пожалуй.

— Я не узнаю тебя, Поттер, — брови Малфоя иронически поднялись. Слава Мерлину, язык стал не таким ватным. Он подошел к небольшому столу, на котором стоял графин с алкоголем. — Решил освоить запойное искусство?

— Есть, у кого учиться, — ухмыльнулся Гарри, незаметно стирая пот со лба, отчего блондин действительно удивился. Его мозг пытался вернуться в нормальное состояние, но выходило так себе. И с чего это Поттер пустился во все тяжкие? Тем более, сейчас... когда контроль необходим как никогда.

Драко налил себе и гостю по щедрому стакану огневиски, но все еще стоял лицом к столу, пытаясь изобразить на лице спокойствие.

Ну давай же, Мерлин тебя подери! Ты хладнокровен, как хвосторога перед нападением. Соберись.

Он даже не заметил, что его галстук висит, как мятая тряпка, а манжеты на рубашке закатаны. В другой день Малфой провалился со стыда, если бы кто-то застал его в таком виде. И когда же жизнь успела так круто измениться?

Он вздрогнул и резко повернулся, когда часы пробили три ночи. По спине пробежал неприятный холодок, хотя секунду назад тело горело, как в огне. Мерлиновы кальсоны, уже так поздно? Гарри тоже посмотрел на старинные часы, которые, наверное, стояли тут еще до появления Хогвартса. Что же было у Поттера на уме, раз он явился по одной лишь просьбе Малфоя в такое время? Блондин засмотрелся на своего гостя, думая о том, что тот ни капли не изменился. Прямой красивый нос, слегка приподнятый кверху, розоватые губы, очень-очень мягкие губы... Драко вспомнил их вкус и неосознанно провел языком по своим губам.

Блять. Блять. Блять

Так что же привело тебя сюда, Гарри Поттер? Герой ринулся снова спасать по первому зову? Но ведь ему самому сейчас нужно спасение. Спасение от Драко Малфоя. Причем срочное, иначе скоро Поттер окажется в горизонтальном положении.

Твою мать! Когда подобные мысли успели появиться в моей голове?!

— Красивые.

Блондин на минуту опешил и с непониманием посмотрел в зеленые глаза гостя.

— Часы, — уточнил Поттер.

Драко рассеянно кивнул и протянул ему стакан с огневиски. О чем он там говорил?

— Главное их достоинство в стоимости. Хотя, сомневаюсь, что Люциус... — их руки на сотую долю секунды соприкоснулись, когда Гарри брал стакан, и мозг Малфоя заклинило. В груди появилось и тут же исчезло чувство, что он нашел что-то очень необходимое. То самое, чего так не хватало в его дерьмовой жизни. Но это чувство сразу же забылось, так как было слишком мимолетным.

— Люциус? — поднял брови Поттер.

— Что? — тупо переспросил Малфой, без единой претензии на интеллект. Он больше не хотел ничего чувствовать. Это чертовски трудно контролировать.

— Ты говорил, что сомневаешься, что Люциус...

— Да, — Драко на автомате сделал большой глоток и почувствовал, как в оледеневшей груди начало разливаться тепло. Отвлечься. Срочно, — это верно.

Гарри непонимающе нахмурился, но ничего не сказал, лишь посмотрел в свой до половины наполненный стакан. По всей видимости, он не знал куда себя деть. Они стояли слишком далеко, чтобы почувствовать общую неловкость, поэтому оба боролись с собой. Поттер не знал, что сказать или спросить, ведь он явился в мэнор без веского повода, руководствуясь глупым порывом, и чувствовал себя глупо и скованно. С Малфоем происходило примерно то же самое. Только его опьяневший мозг воспроизводил эти чувства в замедленном режиме.

Но оба понимали, что им необходимо о многом поговорить, но... все это было слишком глупо.

— Так зачем ты все-таки меня позвал? — внезапно спросил Гарри. Драко увидел его горящие, как в лихорадке глаза. И нет, они не были зелеными. Черные, как ночь.

— Сам не знаю, — негромко ответил Драко, поражаясь своей честности, и отвел взгляд. — Зря я это сделал...

— Почему? — Гарри сделал широкий шаг в его сторону, на его лице читалась настойчивость. — Драко?

Блондин крепко сжал челюсти, пытаясь заставить себя не смотреть на Гарри. Нет, иначе все будет катастрофически плохо. Но все же не выдержал и тут же задохнулся. Задохнулся от близости Поттера и его раскрасневшегося лица, черных, как смоль, волос, прилипших ко лбу. В его взгляде было столько разных чувств... немыслимо. Малфой чувствовал жар его тела, его дыхание, его запах.

Огонь и лед. Поттер и Малфой. Картина маслом.

— Знаешь, я вспомнил, зачем позвал тебя, — Драко не узнал свой голос. Как будто это говорил кто-то другой. Глаза Гарри словно отвечали: «продолжай». — Я хотел сделать это.

Малфой чуть поддался вперед и впился губами в губы Поттера. Будто бы кусая его, жаля всем своим ядом, который есть в нем, и упиваясь этой болью и поцелуем, как властью. Руки брюнета моментально обвились вокруг тела Драко, стакан полетел к чертям, и в ушах звон разбившегося стекла отдался далеким эхом.

Рассудок уже давно помахал Малфою рукой и ушел в закат, оставив после себя только сумасшествие и желание. Дикое желание обладать этим горячим телом, которое так чудовищно сильно прижималось к нему в эту секунду.

Он целовал его и позволял целовать себя, впуская горячий язык в свой рот, это было так чертовски прекрасно и необходимо, что Драко недоумевал, почему не сделал это раньше. Но он хотел больше. Этого было недостаточно для того, чтобы удовлетворить его дикого зверя внутри, которыеq только увеличивался за последние пол года и не находил себе выхода.

Он опустил руку ниже, нещадно покусывая подбородок Поттера (и в очередной раз удивляясь, откуда он это умеет), и крепко сжал его ягодицу. Реакция Гарри не заставила себя долго ждать, он глухо застонал, по всей видимости, пытаясь себя сдерживать, и начал быстро расстегивать рубашку блондина. Горячие пальцы коснулись груди, и Малфой сошел с ума. Его словно периклинило. Теперь обратной дороги нет. Они оба этого хотят.

Драко чуть подтолкнул Поттера и тот упал на диван, увлекая блондина за собой.

— К черту всё и всех! — Малфой глухо выругался, быстро справляясь с одеждой Гарри и откидывая остатки своей в сторону.

Он снова посмотрел в эти горящие зеленые глаза, которые снились ему не первую неделю и впился в шею брюнета. Он умрет сегодня. Это просто невозможно выносить...

Поттер задыхался и из последних сил хватался за него, опаляя своими прикосновениями и подписывая себе смертный приговор. Почему в Малфое проснулось дикое желание обладать его загорелым телом? Это была совершенно животная прихоть, не свойственная людям такого склада, как Малфои, но тем не менее...

— Драко, — совсем тихо прохрипел Поттер, облизывая пересохшие губы.

Он заглянул в его глаза последний раз, будто бы отыскивая там какой-то знак, надежду на что-то большее и, сам того не понимая, окончательно и бесповоротно влюбился в Гарри Джеймса Поттера. Наверное, это и стало началом конца.