Драбблы по Драмионе

Драмиона

ФАНФИК НЕ МОЙ!!!

PG-13|Романтика|ООС|Герои достигли 18 лет|Драко и Гермиона дружат|Войны не было и не будет

— Не думала, что у тебя так чисто, — Гермиона завороженно осматривала слизеринские покои старосты, касаясь мягкого бархата обшивки стен.

Вечер субботы выдался на удивление спокойным. Половина студентов Хогвартса уехала домой на каникулы, так что столы в Большом Зале, как, впрочем, и спальни, уже как два дня пустовали. Гермиона решила остаться, так как ее родители гостили в Шотландии у бабушки Грейнджер. Драко, конечно же, только из мужской солидарности решил не бросать подругу одну с двумя безумными гриффиндорцами, которые, того и гляди, снова чего-нибудь учудят.

— Не думал, что ты так плохо думаешь обо мне, — Драко усмехнулся, закрывая за собой дверь спальни и с разбега прыгая на идеально заправленную ранее кровать. – Располагайся, Грейнджер. Я не кусаюсь. Где там твои бумажки?

Гермиона быстро подошла к кровати, забираясь на зеленое покрывало, кое-как держа стопку старых пергаментов. Признаться честно, она слегка волновалась перед предстоящим занятием, так как никто не давал гарантий, что ничего после этого не произойдет. «Возьми себя в руки, Гермиона. Это всего лишь глупый тест, который просто хоть как-то развеет скуку всего сегодняшнего дня. Ты ведь сама предложила это».

— Итак, дамы и господа, сегодня мы докажем, что а) дружба между мужчиной и женщиной возможна, и б) этими людьми с легкостью могут быть ученики Гриффиндора и Слизерина. А также, — Гермиона не успела закончить свою пламенную речь, как ее нагло и бессовестно перебил Драко.
— Акцио тыквенный сок и коробка печенья, — наверное, Минерва Макгонагалл почувствовала себя на миг сумасшедшей, когда вернувшись спустя минуту в кабинет, она заметила пропажу своих любимых сладостей.
— О, спасибо, Малфой за то, что ты такой прекрасный слушатель, — на лбу Грейнджер появилась глубокая морщинка недовольства, и Гермиона яростно откусила ногу у сахарного человечка из имбирного теста. Драко попытался сдержать смех от увиденной сцены.
— Брось, Грейнджер, кому нужны эти вступления. Меня, например, больше забавляет сама игра, которую мы все никак не можем начать.
— Это не игра. Мы проводим серьезный эксперимент, я даже не знаю сколько лет этим пергаментам. Может, их специально спрятали в Истории Магии, чтобы никто не нашел. Вдруг они прокляты? – Гермиона округлила глаза, показывая весь свой ужас. Не выдержав, Малфой зашелся хохотом, хватаясь за живот.
— Ты сама-то в это веришь? Прокляты, ага. Какой-то старикашка наверняка подлил туда опасный яд. Это был Филч, кстати. Как же еще травить школьников как не глупыми тестами полоумной бабки из прошлого века.
— Иди ты, Драко, со своими шуточками, я действительно волнуюсь. Вдруг он сработает?
— В таком случае, ты влюбишься в самого обаятельного и привлекательного парня в этой школе. Не самая плохая перспектива, не думаешь? – Малфой все еще лежал на кровати спиной, изредка бросая смешливые взгляды на Гермиону.

— А еще этот парень определенно очень скромный, — Гермиона хихикнула, отпивая из кубка тыквенного сока, и взглянула на первую страницу стопки пергаментов. – Нам предстоит тридцать шесть вопросов, по истечению которых мы по идее должны влюбиться друг в друга. Тут написано, что после последних ответов нужно, не отрываясь, четыре минуты смотреть в глаза. Ладно, первый вопрос: «Выбирая из всех в мире, кого бы вы пригласили в гости на обед?». Я бы пригласила министра магии. Мы могли бы обсудить политику, например, отношение магов к домовым эльфам или снижение цен на волшебные палочки. Я бы предложила мисс Рокфорд* взглянуть на мои идеи по поводу некоторых методик образования или же послушала ее рассказ о том, как она ухаживает за цветущей розой. Она ведь наверняка выращивает какие-то растения в своем саду. А ты?

— Даже не знаю, — Драко изучал витиеватые узоры на пологе своей кровати, чуть кусая нижнюю губу, и о чем-то думал. – Наверное, это был бы Поттер. Уверен, ты сейчас удивилась, — Малфой перевел взгляд на Гермиону, натыкаясь на ее улыбку и поднятые к верху зрачки. О да, он попал прямо в яблочко, и теперь Гермиона чувствовала себя пойманной. — Я всю жизнь завидовал ему. У него была слава, отличные друзья и хорошие отношения с преподавателями. Я пытался постоянно испортить ему жизнь, чтобы он хотя бы понял, что все что у него есть надо принимать не как данное, а как подарок, ведь у других по большей части нет и одной десятой того, что есть у него. За этим обедом я бы извинился перед Гарри за все гадости, мы бы, возможно, выпили пару кружек сливочного пива, после он начал бы рассказывать про ваши приключения, потом, скорее всего, он бы схватил меня за плечо и своим мутным взглядом начал меня сверлить, говоря: «Вот я тебя уважаю. Ты, конечно, тот еще гад, но я теперь все понял, понимаешь?». Это же Поттер, — Драко повернул голову, встречаясь с удивленно-восхищенным взглядом Гермионы. Она как будто открыла для себя нечто новое в нем, что раньше было загадкой. Конечно, между Грейнджер и Малфоем не было стены непонимания или недоверия. Они просто не говорили об этом так открыто. Даже если вы знаете человека тысячу лет всегда найдется что-то, что сможет удивить вас одним дождливым субботним вечером за бокалом тыквенного сока. – Даже не думай сказать ему об этом, ясно?

— Конечно. Я понимаю тебя, — Малфой видел как ее рука чуть шелохнулась, будто Гермиона хотела коснуться его. Отчего-то вмиг стало очень душно. – Так какой там второй вопрос, хм?
— Грейнджер.
— Да где же он? – Гермиона начала судорожно капаться в бумагах, лихорадочно выискивая нужный вопрос.
— Гермиона, — Драко схватил ее за дрожащее запястье, чуть приподнимаясь на локте. – Все нормально, ладно?
— У меня просто зачесалась рука.
— Ты врешь, зачем? — Драко чувствовал ее пульс под своей ладонью. Он был быстрым, она лгала. Хорошо, что никто не держал его за руку. Пульс Малфоя ничуть не уступал в скорости.
— Не вру, — Гермиона попыталась освободить руку из цепких пальцев Драко, — пусти.
— Ладно, — парень резко отпустил запястье и рухнул спиной на измятое покрывало кровати. – Какой там следующий вопрос?

— «Если бы вы могли изменить что-либо в процессе своего воспитания, что бы это было?» Думаю, я не хотела бы быть слишком правильной. Мама всю жизнь заставляла меня читать книги в свободное время, мы часами занимались игрой на скрипке, я и сплю до сих пор по графику, который она написала мне в пять лет. Можно сказать у меня было весьма скудное детство. Я бы хотела добавить туда немного хулиганства, ну, знаешь, разбитых коленок, съеденных в огромном количестве конфет, — Гермиона грустно улыбнулась, вспоминая вечно пустые миски для сладкого и закрытое окно в ее спальне, через которое она постоянно наблюдала за соседскими детьми и их играми летними днями.

— На день благодарения я подарю тебе огромную коробку конфет и пачку пластыря, обещаю. Думаю, я бы хотел убрать предвзятость, которую отец ежедневно внушал мне. Я бы убрал все эти морали по поводу того, что чистокровные волшебники правят миром или что все должны стоять перед Малфоями на коленях. Все это полная чушь. Есть и будут люди лучше нас в какой-то области, не стоит ставить себя выше всех. Я обычный парень. Я не Лорд, не наследник, я просто Драко Малфой.

— И хороший друг.

«И, клянусь Мерлином, это все, что я хотел когда-либо услышать».

Они просидели около двух часов, отвечая на все эти, как оказалось, не глупые вопросы. Драко впервые почувствовал себя нужным. Гермиона увидела в нем то, что Малфой так тщательно скрывал столько лет. Он не был злым саркастичным идиотом, которому наплевать на всех. Его внутренний мир оказался сложной головоломкой, которую Грейнджер наконец разгадала. Тест не был написан чернилами с амортенцией, он всего лишь был направлен на раскрытие зон уязвимости, помогая открыться людям.

«Что ты чувствуешь сейчас, рассказывая мне все свои секреты? Мне нравится твой смех».

— Это уже тридцать пятый вопрос и у нас закончился сок, представляешь? Совсем нет тыквенного сока, — Гермиона потрясла стакан вверх дном, отчего пара оранжевых капель точно в лицо парня.
— Твою же… мандрагору, что ты вытворяешь? – Малфой провел ладонью по лицу, пытаясь стереть злосчастные тыквенные капли, а Грейнджер просто сгибалась со смеху, наблюдая за этой весьма милой картиной.
— Мерлин, ты серьезно, Малфой? – от смеха на глазах Гермионы выступили слезы, которые она вытирала рукавом свитера, все еще громко хохоча. – Давай дальше, ладно? Иначе я никогда не успокоюсь. «Что значит дружба для вас?» Хм, ну, я дорожу своими друзьями. Именно благодаря им, я не провожу в библиотеке все свое свободное время. Я люблю наши разговоры. Мне нравится наблюдать, как Гарри играет в квиддич, как Рон поет вместе со своей семьей, как ты читаешь…Я запишу это когда-нибудь на видео, серьезно. Это смешно и мило одновременно. Я считаю себя ужасно везучей, раз мне выпало дружить со всеми вами. Хочу верить, что мы навсегда-навсегда вместе, понимаешь?

— Я впервые вижу, чтобы кто-то так отзывался о своих друзьях. Для меня дружба никогда не стояла на первом месте. До какого-то момента. Я думал, что друзья – это твои слуги, которые буду носиться за тобой, как собачки, выполнять все просьбы. Но и тут я оказался не прав. И опять же это дело в том, что говорил мне отец. Я рад, что сейчас, пусть и спустя кучу времени мое мнение поменялось. Наверное, я должен сказать тебе спасибо.
— За что?
— За все, Грейнджер. За все, — Малфой устало прикрыл глаза. – Это был последний вопрос.
— Нет.
— Ты не поняла, это было утверждение, — Драко нехотя поднялся, садясь напротив Гермионы так, чтобы между ними было минимальное расстояние. – Время пошло. Выкинь уже свои бумажки. У нас четыре минуты, чтобы понять.
— Понять, что?
— Ты знаешь, что. Не задавай глупых вопросов, ладно?

За первую минуту Малфой изучил глаза Грейнджер вдоль и поперек. Они были цвета миндального печенья, вроде того, что пекут домовики у него дома, с черными крапинками, наверное, слишком большие для ее лица. Драко раньше никогда этого не замечал.

— Ты веришь в жизнь после смерти, Грейнджер? Считай, что это тридцать шестой вопрос, — произнес Драко, не отрываясь от глаз Гермионы. Он давно хотел спросить ее об этом, вот только случай не подворачивался.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я не знаю. Это ведь не полная фигня. Должен же быть лучший мир где-то. Хотя бы для таких как ты.
— И как ты? – ее сердце быстро стучало, каждый раз натыкаясь на преграду из решетки ребер. Первый вопрос ничто по сравнению с последним.

— Мне и здесь хорошо с тех пор, как ты появилась.

«И, клянусь Мерлином, это все, что я когда-либо хотела услышать».

Ее сердце остановилось всего на секунду. А воздух из легких, казалось, и вовсе пропал. Секундная стрелка третьей минуты неумолимо приближалась к числу двенадцать.

— Почувствовал что-нибудь? – она спрашивает это хриплым шепотом, все еще слишком близко, хотя четыре минуты давно изжили себя.
— Нет, — соврал. – А ты?
— Вообще ничего, — ее руки зарываются в его волосы, притягивая ближе. Секунда и Гермиона горячо касается его губ своими. А Малфой, кажется, совсем не против.

Последний, так и не прочитанный лист летит с кровати, а надпись на нем гласит: «Вопросы не ведут к любви, они лишь помогают нам ее принять».