Цветы зла

Соответствия

    Природа – храм, и в нем есть ряд живых колонн;

        Из них порой слова невнятные исходят;

        В том храме человек в лесу символов бродит,

        И на него их взор привычный устремлен.

       

        Как эха долгие друг другу отвечают,

        Сливаясь вдалеке в один и тот же глас,

        Безбрежный, как лазурь, окутавшая нас,

        Так запахи, цвета и звуки совпадают.

       

        Одни есть запахи невиннее детей,

        Как флейты нежные, зеленые, как поле.

        – В других нам слышен тлен, но всех они властней

       

        И беспредельною мечтой плывут на воле,

        Как амбра, фимиам, и мускус, и алой,

        Поющие страстей и духа пыл живой.

* * *

        Мне память дорога эпох тех обнаженных,

        Когда Феб золотил кумиры воплощенных

        Богов, и были дни людей, на зов весны,

        Без лжи и без забот любви посвящены.

        Лазурь приветливым лучом на них горела;

        Здоровием дыша, цвело святое тело.

        Цибела, щедрая обилием плодов,

        Не тяготилася числом своих сынов,

        Волчица добрая, всю тварь под небесами

        Кормить готовая набухшими сосцами.

        Мужчина, красотой и силой светлый, мог

        Гордиться девами, в чьем сердце он был бог —

        Плоды немятые, не знавшие ненастья,

        Чья кожа гладкая звала укусы страсти!

       

        А в наши дни Поэт, поверивший в мечты,

        Порой свидетелем случайной наготы

        Мужчин и женщин став, клянет обман бесплодный,

        Стыдится и стоит с угрюмостью холодной

        Пред этим зрелищем, безмолвен и суров!

        Чудовищная плоть, накинь скорей покров!

        Нелепые тела, гнуснее, чем личины!

        Худые, жирные иль дряблые мужчины,

        Кого Бог выгоды, безжалостно глухой,

        Навек запеленал железной пеленой!

        И женщины, увы, бледнее свеч церковных,

        Принявшие разврат взамен утех любовных,

        И девы – дочери печальных матерей,

        Обезображенных плодливостью своей!

       

        Есть, правда, и у нас, на склоне жизни старой,

        Народам древности неведомые чары.

        Огнем сердечных язв изъедены чела,

        И прелесть томная на лица нам легла.

        Но скудные дары Муз наших запоздалых

        Не помешают нам, сынам веков усталых,

        Всегда несть юности невольный наш привет —

        Священной юности, в расцвете первых лет,

        С глазами ясными, прозрачными, как воды,

        Разлившей на весь мир сочувственной природы,

        Как светлая лазурь, как птицы и цветы,

        Звон песен, аромат и сладость теплоты.