Цветы зла

Маяки

    О Рубенс, лени сад, струя реки забвенья,

        Плоть свежая, любви чужая навсегда,

        Но где играет жизнь могучая, в движеньи

        Безостановочном, как воздух и вода.

       

        Да Винчи, зеркало, в котором тонут взоры,

        Где лики ангелов, с улыбкою немой,

        Исполненною тайн, сияют средь убора

        Лесов и ледников, закрывших край святой.

       

        Рембрандт, немолчная и скорбная больница,

        С большим распятием, висящим на стене,

        Где слезная мольба средь мерзости струится

        И зимний луч стрелой сверкает вдруг во тьме.

       

        Микель-Анджело, луг заклятый, где Герои

        Встречаются с Христом, где сумрачно встают

        Слепые призраки вечернею порою

        И саван пальцами искривленными рвут.

       

        Бесстыдство, грубый гнев и страсть изобразивший,

        Нашедший красоту на дне людских низин,

        О сердце гордое, художник, желчь таивший,

        Пюжэ, преступников печальный властелин!

       

        Ватто, тот карнавал, где много знаменитых

        Сердец, как бабочки, порхают и горят;

        Где средь ночных садов, цепями люстр увитых,

        Безумно кружится веселый маскарад.

       

        Ты, Гойя, жуткий сон, страна тобой воспетых

        Ведьм, варящих слепых зародышей в котлах,

        Старух у зеркала и девушек раздетых,

        Но, бесам на соблазн, оставшихся в чулках.

       

        Делакруа, в тени всегда зеленых елей

        Немое озеро, куда издалека

        Дурные ангелы бесшумно прилетели

        И где нам слышится песнь вольного стрелка.

       

        Все те проклятия, хуления и стоны,

        Восторги, крики, вздох, молебны, плач скорбей —

        Звук, эхом тысячи ущелий возрожденный,

        И для людских сердец божественный елей.

       

        То клик, повторенный от века часовыми,

        Приказ властительных и громких голосов,

        Маяк, пылающий над башнями ночными,

        Призыв охотников, забредших в глубь лесов.

       

        Воистину, Господь, вернейшего залога

        Достоинства души Тебе не можем дать,

        Чем этот вечный стон, из нашего острога

        К бессмертным берегам идущий умирать.