Цветы зла

Тень

I. Мрак

        В тюрьме моей, в стране тоски бездонной,

        Куда мой Рок давно меня изгнал,

        Куда рассвет златой не проникал,

        Где я один остался с Ночью сонной,

       

        И предо мной на черном полотне

        Проходит ряд бесформенных видений,

        Где осудил я сердце на мученья

        И жгу его на медленном огне,

       

        Тень царственно-младая временами

        Блестит, скользит и реет предо мной

        Во весь свой рост, а я, следя глазами

       

        За гостьею и томной, и немой,

        Вновь узнаю тот призрак сладострастный.

        Она! Мой друг, хоть темный, но прекрасный.

II. Аромат

        Читатель мой, скажи, вдыхал ли ты

        В медлительном и сладком упоеньи

        Вздох ладана среди церковных теней

        Иль хрупкие, засохшие цветы?

       

        Глубоких чар немое опьяненье!

        Мы видим в нем прошедшего черты.

        Так прежние, забытые мечты

        Рождает в нас родной груди томленье.

       

        Из вьющихся, густых ее волос

        – Из ладанки и сонного кадила —

        Во тьме волна душистая всходила,

       

        И пряный дух все ширился и рос

        Вокруг одежд, с их шелком и парчою,

        Пропитанных невинностью младою.

III. Рама

        Как рама вкруг картины, хоть рукою

        Хваленою написана она,

        Холст оградив от мира, как стена,

        Ей придает вид странного покоя,

       

        Так роскошью, казавшейся родною,

        Ее краса была окружена.

        Не выдала теней ее весна,

        И все кругом служило ей каймою.

       

        И мнилось ей, я помню, раз иной,

        Что все ее любило; предо мной

        Она белью и шелку отдавала

       

        Нагую грудь, под ласкою немой

        То вдруг дрожа, то млея, и красой

        Звериною и детскою дышала.

IV. Портрет

        Болезнь и смерть испепеляют пламя

        Светло для нас пылавшего огня.

        От этих глаз, с их блеском и слезами,

        От этих уст, восхитивших меня,

       

        От этих ласк, властительно целебных,

        От этих нег, с их яростным лучом,

        Остался лишь, по воле сил враждебных,

        Повыцветший портрет карандашом.

       

        Он, как и я, забытый умирает

        Вдали людей, и Время, злой старик,

        Его – что день – крылом седым стирает.

       

        И жизнь и сны ты косишь каждый миг,

        Но не убьешь в душе, палач лукавый,

        Той, кто была мне радостью и славой!

* * *

        Даю мои стихи тебе, и если звон

        Их счастливо дойдет до предков отдаленных

        И вновь зажжет мечты в мозгах их утомленных

        – Корабль, которому попутен аквилон, —

       

        То память о тебе, преданье муз плененных,

        Вновь утомит сердца, как гуслей мерный стон,

        И цепью братскою и тайной сопряжен

        Твой образ будет вновь с напевом рифм влюбленных.

       

        Отверженное всем на свете существо,

        Признавшее родным меня лишь одного,

        О ты, которая, летая легкой тенью,

       

        Привыкла попирать в презрении немом

        Род смертных, для кого ты горькое мученье,

        Богиня властная с бестрепетным челом!