Эффект плацебо

Глава 17

Они меня боятся. Я не знаю, каково это, чувствовать когти страха, смыкающиеся на моей шее, каково чувствовать его холодные костлявые пальцы, давящие на горло. Я не знаю, что значит задыхаться от безысходности, вопить от боли и забиваться в угол, закрывая глаза руками, лишь бы не видеть больше ничего. И никогда.

Я не знаю, что значит быть другом. Врагом. Любить. Доверять. Полагаться на кого-то кроме себя.

Мне кажется, они залезли в мою голову, как только я родился, подкрутили какие-то винтики, что отвечали за чувства и эмоции, и я остался таким – восковой фигурой, манекеном, образом красивого талантливого мальчика, за оболочкой которого – лишь тотальная ненависть ко всему сущему. Меня не воспитать. Меня не изменить.

Я смотрю на свой дом. Лунный свет падает на стекла окон верхнего этажа. За ними спят. Они не знают, что в эту самую секунду милый мальчик Томас уходит из их жизни. Они не знают, что милый мальчик Томас ненавидит их всем своим существом за предательство. За то, что он не такой, как они. За то, что всю свою жизнь он был подопытной крысой Миллингтона.

Милый мальчик Томас – машина для убийства.

Я отворачиваюсь и уже собираюсь уйти, но что-то все равно меня держит.

«Уйди из моей головы!» – кричу я мысленно и хватаюсь руками за волосы, но она не уходит.

Грета.

Я уйду от нее, но она навсегда останется во мне. Девочка, которую невозможно вырвать из подсознания.

Я злюсь.

Злюсь неистово, но все равно возвращаюсь. Взбираюсь по лестнице, увитой ползучими растениями, едва ли не поскальзываясь на их стеблях и не срываясь вниз. Я забираюсь в комнату через окно практически бесшумно. Конечно же, она спит. Глупый ребенок с волосами цвета снега и бледновато-синей кожей, она похожа на призрака, сопящего под розовым одеялом.

Я ненавижу ее.

Я не могу перестать смотреть на нее.

Я злюсь.

– Грета! – кричу я шепотом и толкаю ее в бок. – Грета, ну проснись же!

Она открывает глаза и смотрит на меня заспанным взглядом, будто не видит даже, что я существую.

– Томас? Что ты тут делаешь? – ее голос такой слабый... меня это бесит. Меня раздражает эта медлительность, то, что до нее вечно долго доходит то, что я пытаюсь сказать. Но она единственная, до кого доходит вообще.