gryffindor // ziam

40

  Лиам просыпается в канун Рождества, и ему ужасно тоскливо. Луи чувствует себя не лучше, и у Пейна нет настроения спуститься в Большой Зал или даже повидать Зейна. Он переодевается в свежие пижамные штаны, старую футболку, и они с Луи обнимаются перед камином на диване. Луи кладет голову ему на грудь и уговаривает Карен принести им завтрак и ужин, и они проводят так не один час.

— Мама, наверное, сейчас делает печенье, — жалобно говорит Луи. — Девочки будут умолять, чтобы она разрешила им помочь, а потом съедят половину теста сырым, даже если мама будет их за это ругать.

Лиам гладит его по волосам.

— Можем пойти на кухню и испечь печенье, если хочешь. Считай, что это мой подарок на твой день рождения.

Луи отрывает голову от его груди и смотрит на Лиама широко распахнутыми глазами, полными благодарности.

— Ты серьезно?

Лиам кивает.

— Уверен, мы сможем это сделать.

Луи оставляет влажный поцелуй на его щеке.

— Я уже говорил, как сильно люблю тебя?

Лиам ухмыляется.

— Вообще-то нет. Приятно иногда слышать это.

— Ну, я люблю тебя, — Луи поднимается с дивана. — Вставай, время печенек. А потом можешь пойти к своему бойфренду, потому что у меня такое чувство, будто ты хотел сделать это уже как минимум час. Вы с Маликом зависите друг от друга, честное слово.

Лиам корчит гримасу.

— Не зависим.

— Зависите. Но это нормально. Знаешь, вообще-то вы отличная пара. Давно пора, учитывая, сколько времени вы были влюблены друг в друга.

— Знаешь, а ведь я действительно могу, — нежно говорит Лиам, опуская взгляд. — Быть влюблен в него.

Луи падает обратно на диван с таким видом, будто его только что сбил поезд.

— Нихрена себе! — восклицает он. — Все так серьезно?

— Ага, — радостно отвечает Лиам.

— Это нечестно, — вздыхает Томлинсон. — Вы все влюблены, а я даже на свидание сходить не могу.

Лиам громко вздыхает.

— Ты можешь, просто ты придирчивый. Мы оба знаем, что тебя несколько раз приглашали, просто ты всегда отказываешься.

— Я жду того самого, — пафосно заявляет Луи. — Я не придирчивый, я... да, я придирчивый. Нет ничего плохого в осознании и поиске именно того, что ты хочешь.

— И кого же ты хочешь? — спрашивает Лиам. Томлинсон пожимает плечами.

— Кого-то привлекательного и смешного. Милого, но не очень, понимаешь? Кого-то, кто сможет осадить меня в ответ, иначе я заскучаю. И у него должны быть красивые глаза и ноги. И волосы тоже. Кого-то, интересующегося тем же, чем интересуюсь я, например, квиддичем и мной. Кого-то, смеющегося над моими шутками, даже если они глупые, чтобы меня не расстраивать. Кого-то, умеющего делать массаж ног. О, и я бы хотел, чтобы у него были кубики, но это не так уж важно.

Лиам выгибает бровь и откидывается на спинку дивана.

— Надо было подарить тебе на Рождество котенка. Ты будешь ждать своего идеального человека очень долго, если не понизишь планку.

Луи вздыхает.

— Я знаю. Ну ладно. Ты обещал мне печеньки. Я хочу печеньки. И я сделаю целую миску теста и принесу сюда на ужин. И нет, Лиам, ты не можешь меня остановить. Это канун Рождества, и я хочу сырое тесто на ужин. Не смей это у меня отбирать.

Лиам поднимает руки в защитном жесте.

— Я не буду даже пытаться.

Когда они возвращаются, он весь в муке (не из-за готовки, а из-за придурка Луи), а Томлинсон несет большую миску с тестом и ложку, как и собирался.

— Тебе станет плохо, — говорит ему Лиам.

— Плевать, — отвечает Луи, запихивая еще ложку теста в рот. — Если я умру, пусть лучше это будет сладкая смерть с шоколадом и сахарной пудрой. Это все, чего я хочу от жизни.

Пейн закатывает глаза и тянется, чтобы макнуть палец в тесто, но что-то ударяет в окно слева от него, и он останавливается. Лиам хмурится, когда еще один снежок сотрясает окно, и идет на разведку.