В одной клетке

глава 12

  Общество накладывает на каждого человека огромное количество ограничений. Это естественно и правильно. Ограничения защищают такую сложную систему от разрушения. И они же сковывают личность. Как ни парадоксально, но в тюрьме, где твоя физическая свобода ограничена, многие становятся свободнее. Нет, они не окрыляются истинным духом свободы, но не подавляют свою естественную реакцию. Так если тебя кто-то оскорбил в тюрьме, ты не будешь подавлять свое желание врезать этому парню.
Если кто-то ударил тебя, то ты, скорее всего, ударишь в ответ. И если кто-то попытается наложить руки на твоего мальчика, то точно не будешь молчать.

Толкнув Ньюмана, Стефано вывернул ему руку и оттащил к углу, чтобы охрана не заметила.
— Ну и какого черта здесь происходит?
Ньюман даже не знал, что ответить. Он боялся и был шокирован. Он никогда не ссорился с итальянцами и он никогда не видел их Дона таким рассерженным.
— Не трогайте его, он-то здесь причем? — Томми попытался как-то оттащить Стефано от своего учителя итальянского. Естественно, у него ничего не вышло. Дзанетти отмахнулся от него как от назойливой мухи. Он толкнул парня, не рассчитав силу. Томми отлетел, ударившись о тумбочку.
Резкая боль над левым глазом. Томас прижал руку к лицу. Кровь. Стефано кинулся к мальчишке. Рассечена бровь, а если неудачно ударился, то, может быть, еще и сотрясение. Какого черта он потерял самообладание?
Прибежали два охранника.
— Что здесь произошло? — они уже вытащили дубинки.
— Я... упал, — как можно четче произнес Томас. Один из охранников склонился над ним. Стефано предусмотрительно отошел.
— Этого — в лазарет, — охранник помог Томми встать и под руку повел его из блока.
— Ну и как он, скажите на милость, умудрился так упасть, а? — второй охранник, не убирая дубинку, смотрел на Дзанетти и Ньюмана.
— Случайно, сэр. В ногах запутался. Говорят, у подростков такое бывает, — Ньюман улыбался как самый порядочный гражданин Америки.
Охранник раздумывал, что делать. Жертва не жалуется, два свидетеля говорят, что это падение. Один из них Дон Дзанетти. Стоит к ним прислушаться.
— Ладно, расходитесь, не на что здесь смотреть, — разогнал охранник любопытную толпу у двери.

В лазарете доктор Извращенец быстро наложил шов и, сделав осмотр, сказал, что сотрясения нет. Зашив рассеченную бровь, он не преминул пару раз пройтись по коленкам Томаса. В обычное время он бы как-то отреагировал, отскочил или просто попытался бы убраться. В обычное время, но только не сейчас.
Томми был зол, в отчаянии, снова зол, разочарован и очень несчастен. Как все могло так испортиться? Но это не он, это Стефано все испортил! Может быть, Томми повел себя как дурак, поведясь на провокацию, но, черт возьми, он не смог смолчать. Даниэль так много для него сделал, он похоронил свою юность, чтобы воспитать младшего брата. Никто не имеет права говорить о нем плохо.
Надо что-то решать. Дзанетти, скорее всего, захочет оборвать с ним все связи. Возможно, его еще и хорошенько накажут за неуважение. Можно пойти и умолять, чтобы его не вышвыривали из камеры Стефано на радость другим заключенным, но Томми претит мысль об этом. Он не сделал ничего неправильного.