Назови мою смерть.

-0-

        В свои двадцать я мечтала только о том, чтобы вовремя получить зарплату на подработке в кафе и в конце месяца не забыть оплатить аренду скромной квартирки в центре Сеула. Хоть домишко и был дряхлым, а хозяйка чересчур ворчливой, тот факт, что дорога до университета занимала лишь десять минут пешком, удерживал меня здесь. Будучи эмигранткой, за спиной которой нет многомиллионного состояния, мне приходилось обеспечивать себя саму, дабы не нагружать родителей.

В свои двадцать я уже познала, что никаких чудес не бывает, а мечты — это лишь пустая трата времени. Я перестала строить грандиозные планы на своё будущее, и единственное, что было важно для меня: окончить экономический университет без происшествий и занять своё место в каком-нибудь пыльном и душном офисе, погрязнув в бумагах. Зато с регулярной зарплатой и уверенностью в завтрашнем дне. Жить так, как жили мои родители, родители моих родителей и так десять поколений назад.
ЧеЁн — моя лучшая подруга, всегда говорила, что мне стоит открыть глаза и оглядеться, ведь мир вокруг не ограничивается домом, университетом и подработкой, а ещё он не вертится вокруг денег и счетов за квартплату; но я лишь подкатывала глаза. «ЧеЁн меня не понять. Она же из богатой семьи, у которой есть столько имущества, что даже, не работая и дня, она сможет получать в месяц столько, сколько некоторые и за год не накапливают», — повторяла я себе изо дня в день, заглушая надоедливые мысли, талдычащие о правоте подруги. Я и без них прекрасно знала, что все мои «ценности» не стоят и гроша; что через пару лет я сольюсь со всей той серой массой, которая слоняется в дешевых офисных костюмах по городу, норовя заразить своим унынием каждого; что в конце своей жизни я обернусь назад и не увижу ни-че-го: ни ярких красок, ни счастливых воспоминаний, ни прекрасных впечатлений от жизни; что я уйду настолько тихо и незаметно, будто меня никогда и не было вовсе. Я знала это, но всё равно не могла рискнуть изменить свою судьбу.
Не могла до тех пор, пока в моей жизни не появился он, призрак по имени Чон ЧонГук.

Тот день не отличался от тысячи других. Совершенно. Быстрые сборы в институт, несуразный завтрак, состоящий из огурца и ломтика колбасы, наспех надетая куртка, как защита от мартовской сырости, и сообщение ТэХёну: «Уже подхожу». Ким был высоким крашенным пепельным блондином двадцати одного года с сияющими глазами, хитрой улыбкой и родинкой около правого глаза. Он являлся моей полной противоположностью: взбалмошный, активный, не интересующийся чужим мнением и делающий всё так, как хочется ему. Возможно, именно поэтому мы дружили с этим парнем. Ким ТэХён олицетворял то, чего так страстно желала я: свободу.

— Ким, я до сих пор не могу поверить, что ты приходишь на первые пары, — искренне высказала я своё удивление, встречая парня у ворот здания. Называть друга по фамилии вошло у меня в привычку ещё с первой нашей встречи. Ну нравилась она мне даже больше его имени, что же поделать с этим. А вот посещать ранние занятия однокурсник никогда не спешил. Лишь последние пару недель он радовал преподавателей своим присутствием, хоть и полной незаинтересованностью при этом.

— Думаешь, это была моя прихоть? — фыркнул он, подтянув рукава чёрной толстовки. — Да если бы не папаша, ни за что бы тут не прозябал сейчас. Его, видите ли, не устраивает моё «легкомысленное отношение к учёбе». Решил, блин, поконтролировать меня на втором курсе. Я ему ведь сразу говорил: «Хочешь пристроить меня в экономический — пристраивай, но учиться я не собираюсь», — а теперь он ещё и что-то требует.

— Так повторил бы ему это, — предложила я, хотя заранее знала исход их диалога.

— Он снова пригрозил мне, что заберёт мотоцикл и закроет шиномонтаж!

Отец Тэ не был жутким тираном или контролёром, он просто хотел для сына всё той же регулярной зарплаты и уверенности в завтрашнем дне. Только парнишка вырос ну очень своенравным, и всё, что его интересовало — это собственный байк, гонки и гараж, в котором располагался небольшой автосервис, неподалёку от одного из самых популярных клубов города. Проблема была в том, что всё это, не считая незаконных гонок, конечно же, было куплено на отцовские деньги и принадлежало ему, поэтому Ким ТэХван мог спокойно изъять всё это и оставить сына один на один с учёбой. Ким-старший часто использовал этот приём, чтобы хоть как-то контролировать отпрыска.
Юнец же жил сегодняшним днём и не думал, что будет потом, когда он не сможет гонять на мотоциклах и выигрывать деньги на этом; когда его мастерская закроется или обанкротится; когда ему понадобится серьезная работа; а вот глава семьи считал, что подготавливаться к будущему нужно сразу после старшей школы, поэтому и отправил единственного ребёнка продолжить обучение.

— Ненавижу это место, — снова цокнул недовольный Ким, заходя на территорию университета.

Следующие три пары не отличались от тысячи других. Совершенно. Скучные, долгие. Приходилось заставлять себя не уснуть, продолжать держать ручку крепко, слушать учителя внимательно. С Тэ мы разошлись сразу после выхода на улицу, ему надо было зайти в супермаркет, располагающийся в противоположной стороне от моего дома, поэтому я надеялась на то, что по дороге встречу ЧеЁн, которая училась на дизайнерских курсах недалеко от моего института. С ней бы мы могли дойти прямо до моего подъезда, она жила на пять этажей выше меня.
К счастью или к сожалению, в тот день мы так и не пересеклись. Думаю, что это было даже к лучшему, ведь тогда бы я никогда не встретила ЧонГука на перекрёстке недалеко от кофейни «Black garden», куда я частенько заглядывала после семи часов вечера, когда цена на ванильный латте снижалась на 50%. Она располагалась около входа во дворик рядом с моим домом, следовательно, место было не слишком общественно популярным, поэтому в середине дня людей вокруг было мало. Тогда-то я сразу и приметила Чона, на тот момент, совершенно незнакомого мне смазливенького брюнета в явно дорогой светло-голубой рубашке из хлопка, плотных тёмно-синих джинсах, золотых часах и чёрных тимберлендах, которые были отделаны мехом и, вообще, напоминали зимние. Он выглядел достаточно празднично для обычного понедельника, поэтому я решила, что парень являлся типичным тусовщиком, перепившим на какой-то воскресной вечеринке. У незнакомца была нетвёрдая походка, а взгляд направлен под ноги. «Ну точно пьян», — подумала я, фыркнув себе под нос и ускорив шаг. «Кто знает, что у него на уме. Ещё решит денег просить на такси или на сигареты, а может, вообще, приставать начнёт, встречала я таких», — бормотала я, обходя юношу, который начал косить влево, тем самым чуть не сталкиваясь со мной плечом.

— Смотри, куда идёшь, — прошипела я, переведя недовольный взгляд на брюнета. Он резко поднял голову, и только сейчас я заметила застывшие слёзы в его глазах. Моё раздражение резко прошло, уступив место стыду. Он был не пьян, он был расстроен, и мне даже стало жаль незнакомца с печальными агатовыми глазами.

— Т-ты видишь меня? — неожиданно спросил парень с глубоким голосом, заставив меня растеряться. Я ожидала чего угодно, но точно не этого вопроса.

«Чёрт, он ненормальный или всё-таки пьяный?» — пронеслось у меня в голове, и поклонившись в знак извинения, я поспешила убраться подальше.

— Эй, ты, блондинка, постой! — раздалось позади, а я прибавила скорости.

«Чего этот хочет от меня?» — повторяла я себе, чуть ли не переходя на бег. Вокруг не было ни души, поэтому страх разрастался в груди. Мало ли, что взбредёт ему в голову.

— Стой! — он появился из ниоткуда, материализовался из воздуха, отчего я невольно вскрикнула и стала отступать назад. Казалось, что это всё какой-то глупый розыгрыш с ютюба, и сейчас нас где-то снимает скрытая камера.

— Ч-чего ты хочешь? — мой голос дрожал, и я совершенно не могла контролировать его. — Как, как ты тут появился, ты же был там, — я показала рукой себе за спину, продолжая шагать назад.

— Так, выдохни, — снова начал необычный прохожий, выставив руки перед собой в успокаивающем жесте. — Я не собираюсь ничего тебе делать. Уверен, мы одногодки, да и к тому же, согласись, я совсем не похож на какого-нибудь насильника, — быстро пояснил он, сложив руки на груди. Его объяснения звучали вполне логично, но я всё равно не понимала, чего юноша хочет. — Слушай, я понимаю, как всё это выглядит, но прошу, выслушай меня. Я — призрак, да, не удивляйся! Призрак, самый настоящий, и ты — первая, кто увидела меня, — какой-то бред! Призрак? Ага, а я Леонардо да Винчи! Я была уверена, что парнишка не в своём уме, и мне ещё больше хотелось быстрее убраться от него и оказаться в своей квартирке, в безопасности, где точно нет никаких больных, называющих себя «призраками».

— Не веришь? На, возьми меня за руку, — он сделал шаг ко мне, я — два назад. Хотелось послать его, и злость, вроде бы прошедшая минуту назад, снова вернулась ко мне в ещё большем количестве.

— Ага, знаю я таких, возьмёшь за руку, а через секунду уже будешь лежать в подворотне! Да не буду я тебя трогать, отстань от меня! Ты фильмов пересмотрел, что ли?! Ты живой! Вот, я стою и говорю с тобой, а я вроде бы никогда не обладала даром общения с миром мёртвых, что-то не складывается!

— А так, веришь? — я не успела и глазом моргнуть, как пугающий прохожий оказался рядом, положив руку мне на плечо. Точнее, слово «положил» было здесь крайне не уместно. Его ладонь буквально прошла сквозь меня, растворившись в воздухе. Казалось, что он сам являлся частью воздуха.

— Т-так, слушай, это не смешно! Что тут происходит?! — взвизгнула я, отбежав от недоприведения

— Я же сказал, успокойся и послушай меня! — его голос стал холоднее и жёстче, будто он отчитывал маленького ребёнка. — Я — призрак, и меня зовут Чон ЧонГук. Как видишь, я тебе не вру, ведь вряд ли простой человек может перемещаться в пространстве и проходить сквозь людей. Я не галлюцинация, не видение, я просто человек, чьё сердце больше не бьётся. А то, что ты видишь меня — чудо! Не знаю, может, наши жизни как-то связаны или что-то типа такого, но самое главное то, что только ты можешь помочь мне выяснить, как я умер.

— А если я не хочу?! У меня итак не самая лёгкая жизнь, и помощь какому-то странному парню совершенно не входит в мои планы!

— Тогда я буду преследовать тебя до конца жизни, — решительно сказал Чон, растянув губы в наглой ухмылке. — Ты точно готова к этому?