Ты пахнешь медовой акварелью [ kookv au]

Chapter 25- «Сердечко в миллионной степени.соm»

  Рано утром Тэхён распахнул свои сонные глаза практически не по своей воле, ведь почувствовал небольшую тяжесть на ребрах и необычайное тепло рядом. Придя в себя, парень осознал, что ничего сверхъестественного в этих двух факторах его пробуждения нет, ибо на ребрах лежала рука Чонгука, ну и соответственно тепло рядом источало именно само тело младшего, что во сне обнял Тэ и уткнулся лицом в его грудь. Сонное сознание ещё не было готово как-то протестовать, или даже думать, что вся эта обстановка попахивает чем-то неправильным или зазорным. Напротив, всё казалось таким уютным и милым, даже правильным. Старший легонько улыбнулся и провёл рукой по волосам Чонгука, что сейчас смахивал на какую-то белую и пушистую зверушку, какую хочется кормить, обнимать и никому не отдавать. Кстати о зверушках: плюшевый кролик был благополучно забыт, ибо сейчас рядом тихонько сопит кролик побольше, забавно дёргая носиком и хмуря брови. Это забавляло Кима настолько, что появлялось такое желание разбудить и сразу крепко обнять, доводя до тотального непонимания. Он лежал и просто умилялся, поэтому не постеснялся нежно обнять, мысленно извиняясь за свою бесцеремонность. В памяти парня всплывает то, как вчера он, не подумав, прикоснулся губами к щеке Чона, и ведь даже не стыдно теперь, хочется еще раз озадачить младшего и по-доброму посмеяться с его ошарашенного лица. Но если и так, то для Тэхёна Чонгук всегда был и останется ребёнком, так что для него никак не зазорно чмокать его в щеку.

— «Ну да, это вроде бы не зазорно, учитывая то, что он такой малыш», — прикрыв глаза, Тэ всё так же поглаживал каштановые волосы, погружаясь в свои мысли, попутно вдыхая свежий запах чонгуковых волос. Парень задумался о том, что ему померещилось ночью: поцелуй. Тэ и правда почувствовал нечто похожее на поцелуй на своих губах, но это всё настолько призрачное, что и не особо верится в реальность. Ну даже если бы и реальность, то, кто бы это мог сделать? Тэхён был уверен на все триста пятьдесят восемь процентов — Чонгук не мог поцеловать его посреди ночи, так ещё и в губы, — «не верю, навряд ли он бы такое сделал, даже чисто ради интереса».

Хоть и раннее утро, а за окном уже пробуждался лес, оповещая всех лесных зверей о наступившем утре песнями соловья и жаворонка на кронах высоких деревьев. Птицы в саду особняка не пытались отлынивать и тоже пели свою утреннюю песенку хозяевам, что даже из самых дальних уголков сада доносились в открытые окна.

Внутренние взвешивания всех возможных "за" и "против", и гармонию под щебетание птиц с шелестом листвы, прервали мелкие ёрзания Гука, будто предупреждая, что вот-вот он может проснуться. Тут Тэ замер, даже дыхание задержал, ведь не хотелось, чтобы он проснулся и мгновенно устроил "истерику" на весь дом из-за этой непростительной близости. Но случилось чудо — Чонгук поёрзал немного и удобнее улёгся, теперь утыкаясь носом в шею старшему. Все что мог в этот момент Тэ, так это громко сглотнуть, ведь некогда милое создание теперь опаляет горячим дыханием ему кожу, проверяя на прочность шею, что готова была расплавиться карамелью из-за высоких температур. Впервые за всё время, что Тэхён с Чонгуком знаком, он почувствовал какую-то странную квинтэссенцию чувств в себе. Странно. Страшно. Непонятно. Но было неловко признать для себя такие приятные чувства, что отплясывали в голове с ярко красными знаменами, привлекая к себе внимание, но прочесть их Тэ упрямо отказывался, убеждая себя, что это не правильные толкования чувств. Уже какой раз Гук вздыхал во сне, пробуждая табуны мелких, но колких как иголки, мурашек, что носились от эпицентра жара по всему телу, и заставлял волоски на всём теле становится дыбом. Парень спокойно себе лежал, просматривая последние сны, но укрываясь милым обликом, бесцеремонно доводил Кима до странного состояния, некого вожделения даже.

А дальше всё круто пошло по наклонной.

— «Стоять...», — Тэ почувствовал, что что-то начало меняться. Что это за движения? — «погодите, неужели она всё время была там? АЙ! Блин, Чонгук, не поднимай!», — как оказалось (только вот как это сразу нельзя было заметить?), во сне Чон просунул своё колено между ног Тэхёна, а сейчас, почему-то опять начиная двигаться, постепенно поднимал её вверх, а рукой тягуче медленно, но верно тянулся к талии. Вот тут уже Ким стал давиться воздухом. Все, хватит тянуть кота за хвост, надо будить его!
Тэ осторожно коснулся рукой верхней части бедра Чонгука и начал убирать его от себя, потому что нельзя так высоко его поднимать! Спящему и бесцеремонному телу это не объяснить, так что остается только выкручиваться самому. Только вот это сонное тело оказалось на удивление чувствительным, поэтому от прикасания ладонью к бедру, Гук резко дёрнулся, а Тэ испугался! Ну это не в какие ворота!

— Хей, Чонгук-а, просыпайся давай, — полушепотом говорил Тэхён, тормоша его плечо. Тот недовольно зажмурился, но это светловолосый не видел, чуть отодвинулся и попробовал открыть ещё такие сонные глазки.

— Мм... — Чонгук пытался сфокусировать взгляд на чужой груди, иногда немного морщась. Наконец получив возможность снова нормально видеть, Чонгук поднял взгляд вверх, встречаясь им с тэхёновым. Такой потрёпанный с утра, разлохмаченный, и безумно домашний Тэ вызвал нежную улыбку у Чона, — доброе утро, Тэтэ, — мягко пролепетав, Чонгук обнял хёна, что-то ещё мурлыча себе под нос.

— Да-да, доброе, Гук, — слегка смутившись, Тэ сильно взъерошил волосы парню.

— Хей! Не трогай волосы, Тэ! — Чонгук, взбунтовавшись, отлип от Кима и резко сев, отодвинулся от смеющегося хёна, — ну трындец, что ты сделал с моими волосами? На кого я теперь похож?

— На постельного монстрика, что неделями не выползает из-под одеяла, — Тэ засмеялся и тоже сел напротив, пододвигаясь ближе, — но должен признать, это забавно и в какой-то степени мило.

— Меня не волнует, исправляй этот дурдом у меня на голове, — слишком серьёзно проговорил шатен, и сев в позу лотоса, прикрыл глаза, давая понять, что он реально ждет исправления всей этой "лёгкой небрежности" вручную. Умилившись уже в какой раз, светловолосый покорно потянул руки к голове, и стал аккуратно перебирать прядки тёмных волос, пальцами распутывая волоски. А в этот момент Гук чуть ли не кайфует, ибо руки хёна невыносимо нежно обращаются с ним. Парень непроизвольно расплывался в улыбке и иногда вздрагивал от мурашек по коже (думаю все знают ощущения, когда кто-то трогает ваши волосы).

— Неужели нравится? — вопросил Тэхён и получил в ответ лишь слабый кивок, — хех, а ведь просто волосы трогаю. Какой нежный, пх.

— Эй, не нежный я, — не меняя выражения лица отказал Чон, — и не надо перепроверять, — зря выдав идею Тэхёну, Гук сразу же почувствовал, как кончики пальцев касались непосредственно его головы, всё также перебирая волосы. Кто бы знал, что такой массаж может так сильно выбивать из колеи, да, Чонгук? Младший пытался бороться с подступившей слабостью в теле, но никак не с действиями больно наглого хёна. Сон потихоньку возвращался, окутывая разум сладкой дрёмой, заставляя тело окончательно расслабляться и потихоньку клониться вперед.

— Пхах, нет-нет, не спи, — Тэхён взял засыпающего Чонгука за подбородок, осторожно приподнял голову и совсем чуть-чуть провёл большим пальцем по нижней губе, — «и не более», — и чутка завис. Как на зло, точнее, как в самых обычных бульварных романах, розоватые губки оказались на редкость мягкими. Думая об этом, Ким мысленно проводил параллель с любовными книжками, какие когда-то давно валялись в его старой общей с Чимином квартире, где практически постоянно зависала Лиса, постоянно забывая свои романы в чужих стенах. Но не согласиться с копирочными описаниями в такие моменты Тэ не мог, больно правдоподобно. Личико и правда хорошенькое, такое правильное и милое, с чуть пухлыми щеками, но выраженными линиями скул, аккуратными губками, длинными ресницами на закрытых глазах. Больно по-детски, но не достаточно чтобы этим перекрыть некую привлекательность, шарм, не скрытое обаяние. И снова вожделение. Вожделение, что выписывает большими каллиграфическими буквами в сознании Тэ свои странные и тёмные желания. Без задней мысли, Тэхён подался вперед и как дитя чмокнул Гука в носик, а потом уже щелкнул по этому же носу, заставляя проснуться, — я сказал не спать.

— А не нужно было убаюкивать, — промурчал Гук и распахнул глаза, потихоньку осознавая, что его держат. Стало слегка неловко, всё же картина типично романтичная, не хватает поцелуя для полного счастья. Фантазия активизировалась быстрее бодрого рассудка, в последствии призывая к лицу некое подобие румянца.

— Ты такой ребёнок, Чонгук-а, — Тэхён отпустил младшего и отодвинулся от него. Вот это "ребёнок" для Чонгука было неким рычагом к смене настроения с режима "оптимально" на "вроде норм, но как-то не".

— Ну, Тэ, не ребёнок я...

— Ты себя ведёшь как ребенок, да и милый слишком.

— А не красивый? Просто милый? — сейчас уже Гуку становилось обидно, ведь не особо приятно, когда ты стараешься быть каким-то сладким до упоения, каким-то обаятельным без пошлости, а в итоге человек, какой тебе нравится, не воспринимает тебя всерьёз, абсолютно.

— То, что ты красивый, тебе скажут девушки, а тут ты пока что милый заяц, Гук.

— Вот как, — с холодным безразличием кинул Чонгук и немного отвернул голову от хёна.

— Чон-а? Ты обиделся что ли? — Тэ потянулся чтобы притронуться к Чону, но тот как ошпаренный отшатнулся.

— Нет, я не обиделся, — вздохнул он, едва сдерживая гримасу отчаяния, и встав со своего места, быстро направился к выходу. Уже стоя в дверях, Чонгук выдохнул и повернулся к Тэ, — я сделаю нам кофе, придешь и заберешь его, я оставлю чашку на кухонной стойке, — и удалился из комнаты, тяжело шагая по коридору, оставляя по себе только эхо шагов.

Стоя на кухне, Чонгук погруженный в свои облачные мысли, заваривал обычный кофе для Тэ, и себе ультра крепкий, даже без сахара. Облокотившись спиной о колонну стойки, он пил свой мерзопакостный кофе, даже не обращая внимания на ужасный вкус и послевкусие. Парень думал о том, что это всё слишком неприятно, ведь он старался быть хорошеньким для того, чтобы попробовать привлечь к себе внимание как к парню, но никак к ребёнку или живой мягкой игрушке. Он обнимал и всячески клеился не для того, чтобы показать, что он нуждается в опеке старшего как родителя! Что теперь с этим делать он не знал. Просто продолжать терпеть такое к себе отношение? Ну уж нет, от такого сводит скулы и будто миллион шпилек врезается в самое сердце. Горячий кофе обжигал горло, а вкус отрезвлял от последних намёков на сон, даруя пустоту в разуме. Вдруг, тишину разрезал тихий, но грустный смешок шатена.

— Горячее кофе — это то, с каким желанием Тэ делает все те умилительные действия, а горечь... моё послевкусие от этих действий, — парень разглядывал остатки горького напитка в чашке пустым взглядом, и сконцентрировав внимание на своём отражении, как-то странно хмыкнул, — какая глупость.

Выпив весь горький донельзя кофе, Чонгук поставил свою чашку в раковину и ушел из помещения, будто не замечая идущего навстречу Кима, даже глаза на него не поднял.

Сейчас парню захотелось ещё побыть одному, так что он решил запутать следы, чтобы Тэхён его не нашел. Пока тот, вероятнее всего, сидел на кухне, Гук приоткрыл двери в мастерскую, за дверцу, выходящую на террасу, засунул край тонкой тюли, будто кто-то выходил на улицу, и приоткрыл дверь в свою комнату. Он ничего с собой не взял, лишь незаметно скрылся из территории особняка в лесу.
Отдалившись от дома на приличное расстояние, можно уже и сбавить быстрый шаг, наслаждаясь свежестью под листвой в такую жаркую пору. Под ногами шуршала земля вытоптанной и местами выложенной старой брусчаткой дорожки, а над головой шумели листья, что переплетаясь голосом с гуляющим ветром, что-то нашептывали призрачным дуэтом. На высоких кустах сидели птицы, наблюдая за идущим парнем, и тихо сожалея ему. Голос леса никак не успокаивал, не давал какую-то отдушину и никак не очищал голову от плохих мыслей. Напротив, пребывая в одиночестве всё больше погружаешься в воспоминания и горечь мыслей. Сейчас, прячась от солнца в тени деревьев, Чонгук накручивал себя бесполезностью своих усилий, ведь Тэхён никогда не сможет в нём увидеть потенциального партнёра, потому что нет никакой вероятности, даже намёка на то, что он относится к представителю нетрадиционной сексуальной ориентации. Да, он его тискал, вчера за шею сзади обнял, в щеку поцеловал, но при этом всячески давал понять, что тут кардинально другие взаимоотношения, никакой романтики. Гук думал, что возможно он вёл себя как-то слишком открыто? Может Тэ догадался, поэтому решил вот таким образом отстраниться от возможного последствия? Если так, то Чонгук самый большой придурок на всём земном шаре. Чон шел, пинал ногами камушки, всё больше погружаясь во мрак...
Сейчас он тихо и горько усмехается, ведь осознал, что достаточно жить во влажных мечтах о том мире, где все друг в друга влюбляются как по волшебству, по велению какой-то сказочной искры в глазах.

Такого не бывает.

Всё это девчачьи романы о волшебной силе любви.

Свои мысли шатен не считал банальным самонакручиванием, а вполне здоровой мыслью о том, что не всё в этом мире так просто. Если в очередной раз нарвался на такое, полную невзаимность, то это уже твои личные проблемы, разбирайся как хочешь.

— Забыть, — говорил сам с собой в пол голоса Гук, — чтобы сохранить нашу с ним дружбу, если он не в курсе, то мне нужно переварить внутри себя эти чувства и забыть, как страшный сон.

Забыть.

Забыть.

Забыть.

Уже в какой раз ему приходится забывать и проглатывать нежные чувства, чтобы они переварились в желудочной кислоте без шанса на возрождение. Будто в первый раз он боялся потерять кого-то из-за своих странных наклонностей. Будто в первый раз он, терзая себе душу, выбирал счастью — дружбу, что в конце всё равно растворилась туманом по утру.

Тэхён — не первая влюблённость Чона. Первая, и самая болезненная, была ещё в средней школе, когда хён из параллели, тепло относящийся к парню, грубо отказал ему, указав его место, а позже и вовсе отказался от компании мальчика.

В старшей школе такое тоже повторилось, только об этом уже узнал отец. Переживая за дела своей компании (всё же слухи могли подпортить кровь) больше чем за чувства сына, мужчина всяческими грубыми методами хотел перевоспитать сына, дойдя один раз к рукоприкладству и принуждению. Вынуждал отец парня и лезть на проституток, и показывать публике, что у него есть девушка, лишь бы развеять слухи. Отец никогда не любил парня, лишь видел в нём миловидный инструмент, какой можно заставить жениться с дочерью другого бизнесмена, лишь бы слить воедино капиталы обеих семей. Приёмный ребёнок, зачем вся эта ванильность если можно использовать в своих целях? Только бунт, побеги, принципиальная показушность своей сексуальной ориентации и помощь Хосока, соответственно не родного, но близкого брата, смогли стать факторами успешного избежание жизни в золотой клетке обязательств. В конце концов родители смогли смириться и дать художнику то, что он хочет — свободу.

Такое юношество Чонгук запомнит на всю жизнь, но это того явно стоило.

Со временем отец успокоился по отношению Чонгука, стал немного теплее относиться к нему, но всё было под предлогом «никаких нетрадиционных выкрутасов, иначе ты мне больше не сын».

Закусив губу и нахмурив лоб, парень прокручивал у себя в голове своё детство и юность, все те лживые интервью о благосклонности родителей к его решению стать человеком творчества. Всё ложь. Всё простая показуха. Всё для того, чтобы отец не отвернулся от него и не уничтожил его репутацию одним щелчком пальцев.

Так погулял Чон по лесу несколько часов верных, и возвратиться домой решил примерно к трём дня. По дороге обратно он твёрдо решил всё забыть, утопить в себе, и принять как должное всё происходящее. Тэхён его никогда не полюбит как парня — это сто процентов, только отпугнет и разрушит весь этот стеклянный домик их взаимоотношений на тысячи осколков, какие в последствии все до единого пронзят сердце насквозь.

Уже не такой хмурый, а скорее нейтральный Гук зашел в дом почти бесшумно, отмечая, что весь дом буквально пропитан резким запахом успокоительного. Сейчас же ему стало неспокойно, ибо зачем и кому понадобилось столько успокоительного? Следуя на усиливающийся запах, парень пришел к себе в комнату, где на кровати увидел Тэхёна, обнимающего плюшевого кролика, а рядом лежал пустой стакан, бутылка воды, флаконы из-под успокоительного, пустая аптечка, а уже на полу лежало всё содержимое аптечки. В комнате ужасно воняло лекарством, как ни крути, часть содержимого флаконов оказалось разлитым на постель. Тэхён прислонился головой к игрушке и буравил пустым взглядом стеклянных глаз два телефона перед собой, свой и Чонгука, на какой он безуспешно пытался дозвониться в приступе паники. Старший и не заметил, как кто-то вошел в комнату, снова списывая это на глюки.
Гуку стало страшно, страшно за Тэ, что начал так дико паниковать, хотя его и не было дома всего-то пару часов.
Такая картина больно ударяла по сердцу, всё же в этом всём полностью его вина — он заставил волноваться любимого хёна, и довёл до такого состояния.

Младший сорвался на бег, за пару секунд пересёк комнату и выхватив из рук Тэхёна игрушку, сам залез на кровать и крепко обнял его.

— Прости, хён, — глухо нашептывал на ухо Тэхёну Гук, полностью понимая, что к чему. Непростительно, но нужно успокоить бедного. Тот ни слова не сказал, только с выдохом прикрыл глаза и вцепился ногтями в футболку Чонгука на спине, прислоняясь головой к плечу.

— Ты пришел, Чонгук-а.

— Конечно пришел, Тэтэ-хён, я не собирался уходить навсегда, — тихо проговаривал тот и не отпускал старшего из объятий.

— Я испугался, когда нигде тебя не нашел, — рядом с плечом Чонгука послышался тихий всхлип, и мягкую ткань чёрной футболки сильнее сжали в руках.

— Прости меня... я не хотел, я больше не уйду, хён, обещаю.

— Я думал, что ты рассердился на меня, поэтому решил уйти, как тогда с твоим дядей... — всхлип, — по трассе... я нигде тебя не нашел, машина стояла в гараже нетронутой, а врата были открыты, — Тэ поднял заплаканные глаза на Чонгука, — я думал, что ты бросил меня, Чонгук.

— Никогда, Тэхён, никогда не брошу, — младший взял лицо хёна в свои ладони и стал ловить стекающие по щекам кристаллы слёз большими пальцами, — мне просто нужно было побыть одному. Теперь не уйду, никогда и ни за что.

В данный момент Гуку было плевать на всё то, о чём он подумал в лесу, наплевать на отца, наплевать на общество, их мнение и ядовитые языки, и просто хотелось успокоить своего милого хёна, стереть с прекрасного лица любые признаки на печали и слёзы. Он нежно проводил пальцами по воспалённой горячими слезами коже и шептал разные успокоения пока тот продолжал плакать, но всё-таки начинал понемногу улыбаться. Шатен решил, что эти два месяца своей горячей влюблённости прошли не зря — было очень правильно влюбиться в такого милого парня, и сейчас отказаться от удовольствия ощущать его так близко просто кажется самым тяжким грехом.

— Всё будет хорошо, Тэхён-а, я рядом, — лепетал Чонгук уже в какой раз, лишь бы успокоить Кима, дать уверенность в словах таким нежным тоном.

— Гукки, ты меня прости, — успокоившись, неуверенно проговорил Тэхён.

— А? За что? Ты же ни в чем не виноват.

— Ну, за это, — и Тэ потянулся вперед, аккуратно целуя Чонгука в губы. Поцелуй пронзил всё тело шатена словно разряд самого сильного вольтажа, раскрывая глаза в невозможном шоке от поворота событий. Парень замер, и казалось сердце тоже замерло, и он только смотрел на прикрытые веки Тэхёна и заметил, как трепещут его длинные ресницы. Из ступора его вывело мягкое переминание губ Тэхёном, и теперь по телу разливалось какое-то мистическое тепло, а в голове стало как-то туманно. Озадачив старшего ответом на поцелуй, Гук взглянул в распахнувшиеся глаза хёна и крепче обняв его за талию, прижал к себе. Улыбнувшись уголками губ, Тэ обхватил руками шею младшего, целуя всё слаще, полностью забываясь и отдаваясь нахлынувшим чувствам. От былой печали не осталось и тени, только сладость на губах и безумное тепло внутри груди. У обоих появились будто какие-то бабочки в животе, какие своими взмахами крылышек смахивали скованность и порождали лишь цветение румянца на щеках. Осторожно оторвавшись друг от друга они не осмеливались открыть глаза, боясь, что это слишком реалистичный сон, что за границей их фантазии ждёт горькое разочарование. Следуя своей интуиции, парни притронулись к щекам друг друга обеими руками. В следующий момент должно проявиться их родство душ и мыслей, абсолютная и бесповоротная соулмейтность. В одно мгновение обоих посетила идея, какая должна проверить реальность всего происходящего.

— Я люблю тебя, — одновременно произнесли они и открыли глаза, сначала глядя друг на друга в потрясении, а потом со смущенностью, — я люблю тебя, Тэхён/Чонгук.

И для счастья больше ничего не надо, мира окружающего не надо, заберите всё, и оставьте им друг друга, и их сладкие, полные любви и трепетных чувств, поцелуи.