Другая жизнь Мародёров

Глава 39. Основатель и последователь: просьба и месть

Гриффиндорцы дружной толпой покидали трибуны.
      — Сириус, — обратился к Бродяге слегка простывший Ремус, кутаясь в мантию, — у Джеймса какие-то дела?
      — С чего бы вдруг? — удивился Блэк, прекратив улыбаться Марлин, которую он обнимал за талию.
      — Я не знаю, но он пропал, ничего не сказав. Думается мне, что у него сегодня есть особые планы.
      Непонимающе пожав плечами, Ремус обратился к задумчивому Питеру:
      — Как тебе игра?
      — Я не знаю, — ответил тот. — Не могу сказать, что мне не понравилось, но... Может, дело в погоде?
      — Дело в капитане, — влез серьёзный Сириус, провожавший взглядом упорхнувшую к Лили Марлин. — Слабенько они сыграли. Давайте начистоту: ловец Рейвенкло, Сноу, столь же подвижен, как утюг, который, как мне кажется, на метле-то сидел чуть ли не впервые в жизни, не чета Сохатому. Лично я видел снитч два раза до того, как его заметили ловцы, но я не упрекаю Джима, он ведь именинник, — усмехнулся Бродяга, Ремус и Питер понимающе улыбнулись. Но усмешка быстро сошла с лица Блэка, будто её и не было. — Однако, друзья, я не могу понять, почему остальные игроки так активно принялись ломать себе шею и различные конечности. Никогда такого не видел, даже не слышал о таком. Я удивлен, как ещё старушка Макгонагалл не разогнала всех к чёртовой бабушке.
      — Она решила сделать подарок Сохатому, дала доиграть матч, — предположил Хвост, засунув руки в карманы мантии.
      — Да, организовала торт из полуживых игроков Гриффиндора в Больничном крыле, — саркастично вставил Ремус. Обычно сарказм ненадолго всплывал в его фразах до и после полнолуний. Люпин вздохнул и покачал головой.
      — В любом случае, что бы там ни было, давайте просто порадуемся победе, — предложил чуть повеселевший Сириус. — Хоть и десять очков, да наши.

Джеймс Поттер
      То, что было написано на свежем пергаменте, по сути, не говорило ни о чём, кроме того, что родители Джеймса якобы умерли и что письмо оставил Альбус Дамблдор.

«Мистер Поттер,
прошу не отказать в конфиденциальной беседе в моём кабинете после матча. До меня дошли сведения о смерти ваших родителей.
Будьте мужественны.
Альбус Дамблдор».

      Обыкновенно уверенный в себе Джеймс Поттер был чрезвычайно взволнован. Он не позволял своим мыслям даже близко касаться в той или иной степени содержания письма. Джеймс даже не заметил, как по вежливому предложению директора очутился в кресле напротив него и взял в руки обжигающе горячий чай. Он не чувствовал ни жжения, что обыкновенно просыпается под кожей, когда возьмёшься за что-то горячее, ни боли. Всё вдруг стало каким-то мелким и ничтожным. И меньше всего студенту хотелось верить в правдивость написанных строк.
      — Как ты уже понял, Джеймс, я позвал тебя неслучайно, — перешёл к делу Дамблдор, проницательно глядя на молчаливого гриффиндорца.
      Последний поднял голову, поставил нетронутый чай на стол и с решимостью посмотрел на директора.
      — Надеюсь, ты готов к разговору? — осторожно осведомился Альбус.
      — Да, профессор, — взял себя в руки Поттер. Он перестал напоминать статую, способную лишь неподвижно смотреть на собеседника, удобнее усевшись в кресле и приготовившись ловить каждое сказанное слово.
      — Прекрасно.
      Одним жестом Дамблдор без каких-либо видимых усилий закрыл входную дверь и ставни окон. Внезапно наступивший мрак рассеялся после зажжения свеч.
      — Нас точно никто не слышит? — что-то вдруг дёрнуло Джеймса задать этот странный вопрос.
      На миг Поттеру показалось, что профессор собирался что-то ответить, вместо этого он поднялся из-за стола, подошёл к шкафу и открыл его. Из-за створок показался хорошо знакомый предмет.
      — Это Омут памяти, сэр? — решил проверить свои догадки гриффиндорец.
      Альбус Дамблдор медленно кивнул и жестом подозвал студента к себе. Джеймс послушно проследовал к нему и негодующим взглядом начал сверлить то Омут памяти, то директора. Дамблдор ничуть не смутился.
      — О, я понимаю тебя. Вероятно, ты хочешь узнать, отчего я прибегнул к этому интересному предмету и причём здесь твои родители. На наше с тобой счастье в моем арсенале нашлась парочка воспоминаний, которые прольют свет на некоторые обстоятельства.
      Не говоря больше ни слова, мужчина вытащил из груды всевозможных пузырьков, находившихся в шкафу, содержавших непонятные субстанции, один-единственный, вскрыл его и вылил содержимое прямо в чашу. По его взгляду Джеймс понял, что пора «нырять», и окунулся в воспоминания с головой...