Глазами сокола

Глава 26. Глазами сокола

В полутёмной комнате, где, не смотря на горевший очаг облачка пара срывались с губ её обитателей, четверо людей и один сокол ждали свершения волшебства. Друзья Сириуса не ведали, какую цену охотник должен был заплатить за превращения. В них пробудились детские фантазии. Казалось, вот они и попали в одну из легенд или сказок, которые слышали с детства на разных концах континента. Здесь и заколдованная дева, и волшебные превращения... Сириус прятал от них рукопись, где было описано действие таинственного артефакта. Суть его была такова, что обычному человеку оно не могло даться просто так.

Они ждали рассвета. Именно в этот утренний час, когда солнце и луны сменяли друг друга, мир находился на границе меж светом и тенью. В эту пору легче было творить колдовство, менявшее суть или облик чего-либо. И вот, луч солнца коснулся чуть приоткрытых ставен, заколоченных до этого, ведь даже в крохотную щёлки проникали влага и сырость. Время пришло. Сириус сделал глоток из волшебного сосуда, затем белый камень лёг у лапок сокола, увлечённого завтраком. Он чуть касался коготков, птицу это ничуть не волновало. Охотник ещё раз удивился, как сильно отличалось поведение настоящего сокола, пожиравшего с жадностью свежее мясо, от заколдованной королевны, которая даже в пернатом обличье оставалась изящной и, пожалуй, человечной.

Медлить было нельзя. Охотник вздохнул поглубже и сжал в ладони изумрудный камень. Тот час страшная боль пронзила его руку. То ли неведомое существо вонзило в ладонь ядовитые клешни, то ли железная скоба врезалась острыми иглами в его плоть, проникая всё глубже, до самой кости, и дальше, дальше... Так менялось тело простого человека под действием артефакта – не волшебника. Оно не было создано ни для колдовства, ни для изменения обличья. Лишь чужая воля, чужое волшебство могло сделать это изменение безболезненным, и Сириус знал это. Таков был его выбор и часть цены, которую ему нужно было заплатить. Он не издал ни звука, и всё, что увидели его друзья, это вмиг окоченевшего сокола, и птицу в точности похожую на него там, где ещё мгновение назад стоял их товарищ.

– Чего же ты ждёшь?! – воскликнула Доротея, распахнув ставни, – лети же! Лети!

И Сириус полетел. Он взмыл небо, выше и выше, под самые тучи, скрывавшие утреннее солнце над заколдованным городом. Доверившись чувству, что вызвала в нём вода из волшебного сосуда, он летел навстречу ветру, не чувствуя ни зимней стужи, ни тяжести колдовского тумана, ни давящего дурмана колдовства. Он ощущал, как непривычно легко его тело, как напряжены мышцы сильных крыльев, как потоки воздуха поддерживали его. Дикая, первобытная радость вспыхнула в сердце, когда Сириус поднялся высоко над укутанным туманом городом, когда дороги и крыши стали походить на крохотные лоскутки вышитого одеяла. Он засмеялся, но из его гортани вырвался ликующий соколиный клич.