Итан Хилл. Проклятые Революцией

Глава VI. Штиль

Вопреки закономерным ожиданиям Итана и к огромной радости Лилии последующие несколько дней не могли порадовать волшебника хоть сколь-нибудь примечательными событиями. Повторный обыск паба Берча, ныне встречавшего авроров с поразительной кротостью в речах и послушанием в действиях, не выявил даже намёка на ещё один тайник, а дотошное изучение содержимого уже вскрытого едва ли отыскало хотя бы несколько строк полезных сведений. Харелл, ныне скрывающийся где-то на просторах Западной Европы, похоже, так и не прознал о провале своих подчинённых, да и вряд ли прознаёт в ближайшую неделю, в то время как эти самые подчиненные были благополучно обвинены сразу по нескольким весомым пунктам законов волшебного сообщества Британии и на три года отправлены в Азкабан. Не «радовала» современников бурными событиями и беспокойная Франция, и всё вместе это подводило Итана к одному простому факту: как и положено всякому, кто не пребывает на дежурстве или же особом задании, в ближайшее воскресенье Хилл в Министерстве мог не показываться. То же самое касалось и его супруги: положение стажёра ограждало Лилию от многих полубезумных и крайне опасных экспериментов обожаемой ею Комиссии, благодаря чему девушка тоже получила в своё распоряжение целый свободный день.
- Эти затишья никогда ни к чему хорошему не приводят... - мрачно произнёс Итан. - Стоит лишь расслабиться - и тут же на голову сваливается очередная проделка Харелла или новый виток будущей революции.
В ответ Лилия с тихим вздохом, в котором без труда улавливалось раздражение, закатила глаза: её муж, лежавший на коленях у девушки, уже полчаса с угрюмым видом рассуждал о том, что этот краткий штиль в их жизни - всего лишь затишье перед бурей, которая вот-вот неизменно обрушится на головы британских волшебников.
- Итан, - Лилия склонилась над супругом, - прошу тебя, не будь аврором хотя бы сегодня. Не порти нам это утро, - смягчив тон, сказала девушка и аккуратно провела рукой по коротким жёстким волосам Итана. - Или мне придётся наложить на тебя Веселящие чары...
Больше четырёх лет знакомства и хорошей дружбы с её нынешним мужем приоткрыли для Лилии целое множество прорех в непроницаемой чешуе «старого змея», к которым девушка без труда подбирала необходимые ключи, и один из них был банален донельзя - ласка. Волшебница прекрасно знала: стоит ей лишь немного приласкать с виду неприступного аврора, тот быстро утратит былую мрачность и в ближайшие часы даже не заикнётся про Винсента Харелла, тайники, Францию и иные темы, которые Лилия считала прерогативой мрачных коридоров Аврората, но никак не гостиной их уютного «Кельта». По крайней мере, пока всё это не грозит их защищённому десятком мощнейших чар дому...
- Вот видишь, - прошептала девушка, когда на лице Итана спустя несколько минут возникла блаженная улыбка. - Не так уж и сложно, правда?
Аврор пробормотал что-то невнятное, даже не скрывая своего удовольствия в те моменты, когда его жена с лёгкой усмешкой гладила его по голове, словно ребёнка.
- Ты как котёнок, - улыбнулась Лилия.
- А ты этим беззастенчиво пользуешься... - без малейшего укора ответил Итан.
- Да... Мы, женщины, очень коварны, когда нужно усмирить мужа-зануду.
«Муж-зануда», похоже, даже не слышал обращённых в его адрес слов, продолжая, подобно сытому коту, нежиться на коленях супруги. В подобные моменты Лилия невольно задумывалась: будь она столь же расточительной, как легендарная в своём мотовстве Мария Антуанетта, имя которой было на слуху даже среди британских волшебников, насколько бы простиралась в минуты такого простого, невинного блаженства щедрость и терпение её мужа?
- Я беспокоюсь о Витти, - тихо произнесла Лилия. - Её нет уже несколько дней.
- О, не переживай об этом, - на удивление спокойно ответил аврор. - Зная нравы моего семейства, я не уверен, что они сумели хотя бы прочитать письмо. Наверное, сидят за общим столом и с жаром обсуждают странную сову с конвертом, - Итан едко усмехнулся. - Главное, чтобы малыш Генри не додумался схватиться за мушкет.
- За что схватиться? - девушка насторожилась.
- За мушкет, - терпеливо повторил Итан, а когда понял, что его супруге это совершенно ни о чем не говорит, принялся буквально на пальцах разъяснять, что же это за загадочный предмет: - Длинная стальная трубка с деревянным упором, с помощью пороха стреляющая свинцовыми шариками. Магловское оружие, - слов «приклад», «кремниевый замок», «пуля» и прочих таинственных для почти любого волшебника (а тем более волшебницы) наименований аврор тщательно избегал, дабы окончательно не сбить с толку и без того недоумевающую Лилию.
- Ты думаешь, что...
- Нет, - поспешно возразил Итан, сжав руку супруги. - Мой отец не допустит стрельбы рядом с домом. Он старый солдат, и без надобности никогда не брался за оружие, поэтому вряд ли он позволит моему братцу нарушить собственный покой из-за нашей Витти.
- Надеюсь, - волшебница вздохнула и, улыбнувшись краями губ, откинулась на мягкую спинку софы. Немного помолчав, она спросила: - А твоя шпага, милый? Для чего она тебе?
- Отголосок семейных традиций, - хмыкнул аврор.
- Расскажи, - шепнула Лилия, в очередной раз прибегнув к доказавшему собственную действенность ласковому «оружию» и тем самым не оставив супругу выбора.
Пожалуй, среди всех немногочисленных вещей, которые по-прежнему связывали Итана с миром маглов, его шпага была единственной, кто одним фактом своего существования не обременяла волшебника. Напротив: именно к ней, как к давней своей спутнице и своеобразному воплощению традиций давнего рода Хиллов, он питал тёплые и даже по-своему нежные чувства, какие питает всякий воин к своему оружию.
Ныне никто из тех, кто от рождения носил эту фамилию, не мог точно сказать, в какой момент истории давний предок здравствующих Хиллов оказался овеянным ореолом воинской славы, однако большая часть представителей семейства склонялась к мысли, что их рыцарские корни берут своё начало ещё во времена Ричарда I. Отличился ли их предок на солнечном Кипре или же под стенами Иерусалима, неизвестно, однако именно с тех пор в благодатную почву будущего рода Хиллов были посеяны зёрна традиции, первые ростки которой пробились лишь спустя два столетия, при Эдуарде IV. Её суть была донельзя проста: если в семье рождался мальчик, отец обязан был преподнести ему клинок, будь то трофейный кинжал, изящный испанский нож, венецианский стилет, короткий меч, палаш или же, в конце концов, шпага. С этим клинком мальчик шёл по жизни, куда бы не завела его тернистая дорога, с ним же он ложился в могилу, и по большей части эта сакральная традиция соблюдалась неукоснительно. Конечно, порою новорождённый потомок неизвестного рыцаря мог и не увидеть собственного клинка, если отец не утруждал себя соблюдением фамильных традиций или же погибал прежде, чем его сын появлялся на свет, но рано или поздно клинки снова возвращались в обители Хиллов.
А в середине прошлого столетия, во время революции и двух гражданских войн, родилась ещё одна, на сей раз негласная традиция: так или иначе, но каждое новое поколение Хиллов должно вырастить хотя бы одного офицера. Зародил её Говард Джейкоб Хилл, которые имел честь в числе первых «железнобоких» кавалеристов сражаться под началом самого Оливера Кромвеля. В дополнение к личной отваге обладая жилкой истинного джентри, за короткое время Говарду удалось разбогатеть и тем самым приписать себя к сословию нового дворянства, обеспечив своим потомкам дальнейший путь по строчкам истории и службы новой короне. Так этот путь и продлился больше сотни лет, пока в конце концов на свет не появился сначала Итан, а после и Генри Хилл.
- Мою шпагу выковали почти сразу же после моего рождения, - рассказывал Итан своей супруге, слушавшей эту историю с огромным интересом. - На тот момент мой отец в чине капитана служил в 46-ом Девонширском пехотном полку, и, насколько я знаю, именно в его кузнях и родилось это оружие.
- Это так...необычно, - пробормотала Лилия.
- Возможно, - волшебник пожал плечами. - Но как по мне, намного необычнее сам факт рождения волшебника в семье маглов, и у меня есть некоторые предположения насчёт того, когда именно род Хиллов обзавёлся примесью волшебной крови.
- И когда же? - с жадным интересом спросила девушка.
- Подозреваю, что и здесь не обошлось без сэра Говарда Джейкоба Хилла.
- Почему? Он ведь тоже был маглом!
- Да, но давай копнём немножко глубже... В нашем семейном архиве, среди немногочисленных полуистлевших писем Говарда, я отыскал несколько упоминаний о его супруге, Веноне. По большей части они касаются слухов о ней: люди поговаривали, что Венона нередко собирала травы в свете молодого месяца, а их дом постоянно окружали совы.
- Да уж... Выводы очевидны, - Лилия усмехнулась.
- Я не знаю, были ли у нас в роду волшебники после союза Говарда и Веноны, но пока что из живых Хиллов я единственный носитель частички волшебной крови
- И как ты думаешь: это дар или проклятье?
- Это счастье, - уверенно ответил Итан, повторно сжав ладонь супруги. - Мне было и тяжело, и больно, но я всё же отыскал себя в этом мире. И встретил тебя, - добавил он, широко улыбнувшись. - В мире маглов нет таких прекрасных девушек, милая...
- Итан... - девушка залилась краской.
- Что?
- Ты льстишь мне.
- Ни в коем случае. Я говорю лишь правду, моя дорогая, и ничего более, - повторил волшебник слова мистера Паттерсона, сказанные им Лилии в свадебный вечер.
От неловкости молчания девушку спас настойчивый стук в окно.
- Витти! - воскликнула она, так и не заметив, как с лица Итана исчез всякий намёк на улыбку. - Боже мой, наконец-то...
Но сипуха явно не была рада встрече: стоило Лилии открыть окно, птица с громким криком залетела внутрь, бесцеремонно швырнула письмо на пол и, приземлившись на столе, принялась вовсю выражать собственное недовольство. Витти кричала, била крыльями, царапала стол, а стоило протянуть руку - ощутимо клевалась, нередко до капель крови.
- Да что с ней?!
- Не трогай её! - Итан одёрнул руку жены. - Дай ей успокоиться.
Витти не унималась ещё несколько минут и, казалось, готова была учинить в доме разгром, однако вскоре её гнев сменился обидой, и сова, напоследок угрожающе щёлкнув клювом, выпорхнула в окно.
- Что это с ней? - Лилия глянула на мужа.
- С ней приключилось моё магловское семейство, - буркнул Итан и подобрал с пола письмо. Ни слова больше не сказав, он сунул конверт в карман и понуро поплёлся на второй этаж, борясь с желанием бросить послание в огонь. Он верил, он надеялся, что Витти вернётся без письма, что ему удастся избежать новой встречи и что Лилии так и не доведётся познакомиться с его семейством. По крайней мере, Итан пытался верить в собственные грёзы...
«Итан!
С трудом верится, что после всего произошедшего и трёх лет молчания я держу в руках твоё письмо, но всё же я безмерно рад тому, что ты, мой мальчик, решил вспомнить о нас.
Не буду скрывать: с твоей стороны было весьма бестактно уведомить нас о своей женитьбе лишь спустя несколько дней после свадьбы, однако я счастлив поздравить тебя и твою супругу с этим знаменательным событием. Смею надеяться, что хотя бы в честь этого ты не обделишь вниманием отчий дом, ведь после того, как Генри надел офицерский мундир, твоему старику-отцу по большей части остаётся делить нашу обитель с прислугой и прелестной Ребеккой, супругой твоего брата.
И, пользуясь случаем, хотел бы пригласить вас посетить Гриноук в следующее воскресенье. Днём ранее должен прибыть Генри, и я не могу упустить такую возможность впервые за много лет собрать вместе остатки нашей семьи.
P.S.
Прошу прощения за ожидание. Я не сразу вспомнил твои давние рассказы о странной почте вашего мира. Надеюсь, твоя сипуха в порядке: поначалу прислуга едва ли не с палками гнала её.
С нетерпением жду ответа.
Чарлз Хилл».
Странное чувство обуяло волшебника... В чертогах его души и разума схлестнулись в безжалостной дуэли спокойный, рассудительный мужчина, прекрасно понимающий ценность семейных уз и втайне тосковавший по отцу, и горячий обиженный юноша, который ринулся прочь из дома, едва переступив порог зрелости, и чья душевная рана трёхлетней давности по сей день зловонно гноилась. Как правило именно последний говорил в Итане, стоило кому-нибудь напомнить ему о семье, и, как бы не было аврору мерзко перевоплощаться в подобного циника, эту часть своей души он продолжал самоотверженно холить и лелеять. И вот в его жизни место супруги занимает Лилия... Занимает - и уже спустя несколько дней доносит до своего мужа не самую приятную, но чистейшую правду, выудить которую девушке, пользовавшейся безграничным доверием Итана и обладавшей незаурядной интуицией, не составило никакого труда. Незамутненный взгляд Лилии мгновенно выявил натужную фальшь, пронизывавшую это подобострастное отношение к старым, почти что детским обидам, и с её же подачи Итан решился написать одно-единственное письмо.
Злиться ли на супругу или же благодарить, аврор пока что не знал, однако к концу мысленного спора двух его ипостасей волшебник был точно уверен, что примет приглашение отца и сегодня же напишет ответ. И увы, как бы Витти не сопротивлялась, ей всё же придётся снова полететь в деревушку Гриноук, что на северо-востоке графства Хэмпшир.
- Итан! - раздался испуганный вскрик.
Волшебник даже не успел повернуться, как Лилия обхватила его.
- Дорогая, что ты делаешь? - спокойно спросил Итан, не сразу вспомнив, что за всё время их супружеской жизни девушка так и не узнала про странную привычку мужа с задумчивым видом сидеть в окне. А вспомнив, расхохотался так, что Лилии стало не по себе.
- Отпусти меня.
- Нет!
- Лилия, если бы я хотел покончить с собой, я бы поступил намного оригинальнее. К тому же, вряд ли я расшибусь насмерть, спрыгнув со второго этажа.
Полностью осознав глупость своих поспешных решений и поступка, волшебница безропотно отпустила мужа и, стыдливо замолчав, присела на край кровати.
- Знаешь, что отличает волшебниц от магловских женщин? - мягко спросил Итан, усаживаясь рядом с женой.
Лилия покачала головой.
- Непосредственность, - аврор широко улыбнулся. - Ты не прячешь свои чувства, свои эмоции - не прячешь от меня настоящую себя. И поверь, милая: мало какая магловская женщина, поддавшись секундному порыву, ринулась бы меня спасать.
- Я просто сглупила, - глухо ответила девушка.
- Может быть. Но мне понравилось, - хмыкнул Итан, протягивая супруге письмо. - Прочти.
Меньше минуты потребовалось Лилии, чтобы прочитать краткое послание, и чем ближе волшебница была к концу, тем шире становилась её улыбка. Дочитав, она подняла полный надежды взгляд на мужа, и тот в ответ лишь коротко кивнул.
Но оставим пока чету Хиллов в их скромной обители, ведь внутреннее ликовании Лилии и попытки Итана усмирить взбешённую сову вряд ли стоят отдельного внимания.
А вот чего миновать нельзя, так это мистера Паттерсона, который в то время, пока супруги наслаждались свободным ото всех обязанностей (кроме супружеских, пожалуй) днём, кропотливо изучал донесения французских резидентов Аврората и с минуты на минуту ожидал появления в своём кабинете одного из них. Не будем раскрывать имени этого человека, достаточно будет лишь обыденного псевдонима - Жак.
- Приветствую, - мистер Паттерсон крепко пожал протянутую ладонь и указал на одно из кресел у стола. - Присаживайся, Жак. Надеюсь, твои вкусы не изменились с последней нашей встречи?
- Боюсь, что нет, - немолодой седеющий мужчина, внешне отдалённо напоминающий Томаса Джефферсона, улыбнулся. - А ты, Джеральд, надеюсь, не выхлестал все запасы дивной медовухи старины Линча? Во Франции её и раньше раздобыть было трудно, а сейчас вовсе...
Глава Аврората улыбнулся и взмахнул палочкой, вынудив запылённую бутыль с жидкостью золотистого оттенка плавно переместиться на стол. За ней, словно на привязи, появились и два бокала, которые немедленно наполнились отдающим медовым ароматом напитком.
- Божественно, - Жак с удовольствием пригубил медовуху и откинулся в кресле. - Ты даже не подозреваешь, насколько я соскучился по Англии...
- Боюсь, что скоро тебя вновь отправят во Францию, друг мой, - нахмурился мистер Паттерсон. - По крайней мере, донесения моих резидентов не дают хоть сколь-нибудь положительного прогноза. Для полной картины мне не хватает лишь твоего мнения.
На фоне прочих лазутчиков Паттерсона Жак выделялся тем, что средой его работы были не парижские трущобы или же Comédie-Française. Волею судьбы, упорного труда и десятков связей этому немолодому резиденту удалось проникнуть в святая-святых французской монархии - в Версаль, где Жак мастерски отыгрывал роль одного из нескольких десятков представителей напыщенной и донельзя чопорной в своих мыслях, целях и манерах реакционной аристократии.
- Мне нечем тебя порадовать, Джеральд, - резидент развёл руками. - Та склока, что несколько лет назад начала собираться вокруг герцога Орлеанского, с годами только крепнет и растёт. Правда, по большей части это лишь обрюзгшие и обиженные на всё аристократы да их слабовольные «карманные» революционеры из «третьего сословия», чья основная деятельность - тиражирование пикантных памфлетов. Как этот, например, - из внутреннего кармана мантии Жак извлёк несколько наскоро сшитых страниц. - Отпечатано две недели назад в Пале-Рояле.
- Что насчёт народных волнений?
- С моей колокольни видно лишь последствия, Джеральд.
- Вот как... - хмуро произнёс Паттерсон, перелистывая памфлет. - Подозреваю, что твоё нынешнее окружение не склоняется к сотрудничеству с людьми, подобными Мирабо и Лафайету?
- И да, и нет. Немалая их часть после созыва Генеральных штатов в открытую готова предлагать им свою помощь, и в итоге мы заполучили целую прорву брошюр, памфлетов и прочей писанины за авторством Комитета тридцати. Но с другой стороны, напудренные увальни воротят нос от всего, что хоть на толику выходит за пределы весёлой игры с пикантными революционными нотками и задевает их интересы.
- А король?
- А король всё ещё безуспешно пытается погасить пожар из садовой лейки, но увы: с возвращения Неккера и созыва Штатов едва ли что-то изменилось. К тому же, тебе ли не знать отношение народа к его жене: Антуанетту давно уже провозгласили главной виновницей этого торжества нищеты, как бы королева не пыталась исправить собственные ошибки. Страшно это говорить, но...но лучше бы кто-нибудь подлил ей яду.
- Ты общался с тамошними волшебниками?
- Да, - Жак опустошил свой бокал. - Большая их часть желает остаться в стороне от скорой революции, но вот местный сброд готов выступить в любую минуту. Более того: среди этого отребья уже появились собственные лидеры. Всех имён я назвать не могу, но думаю, что имя Гейр Блер скажет тебе достаточно.
- Более чем... - мрачно усмехнулся Паттерсон.
Сложно было забыть правую руку Харелла, его преданную собачонку, которую Винсент подобрал где-то на окраинах Лондона несколько лет назад. Как и подобает всякому отребью, которое новый хозяин одарил пусть и небольшой, но всё же властью, и силою собственного красноречия вручил ему незримую индульгенцию, Гейр довольно скоро из самого обычного попрошайки превратился в безжалостного тирана, не жалевшего кнута и Круциатуса для своих жертв. Он был глуп, во владении палочкой с ним мог состязаться даже третьекурсник Хогвартса, но его звериная жестокость возвела Блера в не слишком далёкий от его хозяина ранг в глазах авроров. По крайней мере, в случае поимки их с Хареллом ждала одна казнь...
- Если есть шавка, значит, где-то рядом ошивается и хозяин, - пробормотал Паттерсон, почёсывая собственную бороду. - Твои прогнозы?
- В лучшем случае несколько месяцев, больше Версаль не выстоит. Но лично я склоняюсь к тому, что голодные орды побегут громить дворец уже этим летом, и если на их сторону встанут ублюдки наподобие Блера, кровь польётся рекой ещё до того, как горе-революционеры начнут делить между собой труп бедной Франции. А с подачи Гейра и ему подобных в эту делёжку будут втянуты другие волшебники, и в итоге это всё переродится в хаос, какой не снился даже Эриде.
Паттерсон хмурился всё сильнее: сотканные его острым умом прогнозы понемногу воплощались в реальность в своей наихудшей ипостаси.
- Нам не предотвратить эту революцию, - мрачно заключил старый аврор.
Жак лишь коротко кивнул и со вздохом плеснул себе медовухи.
- Но мы можем избежать лишнего кровопролития.
- Предлагаешь вмешаться в естественный ход вещей? Отсрочить неизбежное?
- В некотором роде. По крайней мере, из магловских склок нужно устранить тех, кто втягивает в эти помои волшебников. Незачем усугублять жизнь простецов «сливками» нашего мира.
- Джеральд, их сотни. Сотни отбросов готовы ринуться в бой во имя бредовых идей своих лидеров, и со временем их будет только больше. Думаешь, твоему Аврорату под силу справиться с подобным наплывом?
- Жак, друг мой, - улыбнулся Паттерсон, - ты слишком долго находился в обществе пресыщенных всеми благами жизни людей. Безусловно, там каждый человек мнит себя властелином мира и редко когда нуждается к компании единомышленников для чего-то большего, чем обычное щегольство, но отбросы наподобие тех, кто готов идти за ублюдками вроде Блера или Харелла, мыслят совершенно иначе... Де-факто большая их часть и не мыслит вовсе - так, раздирает глотку во всеобщем крике, не более, а их животные инстинкты выливаются в не самые разумные идеи от их же лидеров. Устрани предводителей - и плебс утратит символ, утратит смысл продолжать свою мнимую борьбу за собственные никчёмные блага. А ещё лучше позволь им самим разорвать друг друга, стравив их вождей.
- Однажды ты устраивал подобную охоту, Джеральд, руководствуясь точно такой же логикой, - Жак покачал головой. - Мне напомнить тебе итоги? Четыре десятка мёртвых авроров и Декларация независимости!
- Ты прав, но не забывай: тогда под знамёна Вашингтона вставали совершенно другие люди, и во многих своих идеях они были едины с американскими волшебниками до, во время и после войны, а тогдашние сливки общества были озабочены вещами куда более серьёзными, нежели памфлеты о королевских оргиях, - с плохо скрываемым отвращением Паттерсон швырнул французский памфлет на стол. - А теперь ответь: французский народ, французские волшебники и французская аристократия едины хотя бы в катехизисе революционных идей? Подозреваю, что последние и вовсе не догадываются о них, а вторые, за исключением известного сорта, желают убраться подальше от назревающего хаоса.
- Значит... - Жак в задумчивости постучал пальцем по столу. - Значит, от своих идей ты не отказываешься. Ну что же, тогда остаётся только решить, как нам предстоит устранять кумиров плебса.
- Попробуем развязать маленькую гражданскую войну, - хитро усмехнулся в бороду Паттерсон. - А вместе с тем попытаемся выманить Винсента Харелла. Вряд ли этот пройдоха останется в стороне, когда «элита» парижских трущоб схлестнется с верными псами его ручной шавки - и там же мы его и прихлопнем. Благо, среди моих авроров найдётся с десяток тех, кто давно грезит разорвать горло мистеру Хареллу... - пробормотал старый аврор, вспоминая Итана Хилла и иных волшебников, которых грязные деяния Винсента затронули напрямую.
- Наши резиденты готовы начать действовать в любую минуту, только отдай приказ!..
Всю ночь напролёт Паттерсон и Жак, отставив медовуху и обложившись кипами донесений французских резидентов и карт, разрабатывали сложнейшие схемы простого на первый взгляд плана маленькой гражданской войны, да и то, к утру они имели на руках лишь общие наброски. Не хватало сведений, не хватало деталей, и всё это предстояло в кратчайшие сроки добыть буквально под носом пробуждающегося дракона революции, дабы к тому моменту, когда взбешённые бездеятельностью Версаля маглы бросятся проливать королевскую кровь, большая часть грезивших об этом волшебников была перебита их же собратьями по низменным идеям и жажде крови и наживы. Пламя революции поглотит кровавую изнанку, и учинённая Авроратом бойня останется за кулисами истории, которую напишут маглы спустя много лет после свержения безмятежного режима Людовика XVI, даже не подозревая, катастрофу каких масштабов предотвратили таящиеся в тени хроник волшебники.
Но это случится намного позже, а пока что перо главы Аврората выводит очередную схему на исписанном листе пергамента...