Друзья по переписке

2

Здравствуйте, Леголас! Очень рада, что вы интересуетесь еще и греческой мифологией. Кажется, у нас впрямь много общего. Что касается моего имени… Наверное, я выбрала Афину потому… что она воплощает в себе мой истинный дух. Да. Я тоже искренне верю в справедливость и очень уважаю человеческую мудрость, которая должна проявляться всегда и везде, где только возможно. Есть еще несколько причин, почему я взяла именно это имя, но, скорей всего, ими смогу поделиться с вами немного позже. Честно сказать, вашим выбором имени я тоже была немножко удивлена, поскольку для волшебника оно несколько… необычно. Неужели вы читали «Властелина колец»? По-видимому — да. И решили взять себе имя этого прекрасного эльфа. Ассоциируете себя с ним, да? Для мага это очень смелый поступок, ведь все знают, что наши эльфы-домовики очень сильно отличаются от тех эльфов, которых придумал профессор Толкин. В любом случае интрига у вас получилась захватывающая. Может быть, когда-нибудь вы дадите мне несколько уроков стрельбы из лука? Всегда мечтала научиться (здесь маглы обычно ставят такие смешные значки — смайлики, обозначающие эмоции, считайте, что я поставила подмигивающий смайлик). Еще меня поражает ваше невероятно продуманное и удивительное стремление к созданию сложнейших зелий, а также то, что вы хотите передавать их в госпиталь «Святого Мунго». Не думаю, что вы должны отказаться от своей мечты. И независимо от препятствий, встречающихся на пути, вам надо верить в себя, верить в то, что вы обязательно преодолеете их, как бы трудно не пришлось. Кстати, мои родные и все мои друзья говорят, что я ужасно упрямая, и думаю, они не ошибаются — это действительно так. Я считаю это правильным, потому что человеку должен быть присущ определенный вид упорства, если он хочет чего-то добиться. Даже не воспринимаю свое упрямство как слабость. Разве что когда чуть-чуть перебарщиваю… И, да, хочется верить, что главная моя мечта уже исполнилась, потому что я всегда хотела находиться в окружении книг. И вот… наконец-то нашлась для меня работа, позволяющая такую роскошь. Тем не менее, эта мечта была не единственной, есть еще много других планов и желаний. И очень надеюсь, что когда-нибудь они все же сбудутся. Например, я хотела бы посетить Грецию и побродить по историческим местам. Хотела бы написать книгу бестселлер, выхода которой уже будут ждать тысячи читателей. А еще научиться ездить верхом, хотя бы чуть-чуть. Я хотела бы получить в подарок какую-нибудь смехотворно дорогую ювелирную безделушку, и вообще раз в жизни хотела бы сделать то, что для меня совершенно нехарактерно. Например, погладить тигра, спуститься по бурной речке на каяке, как-нибудь напиться сакэ, выучить немецкий язык — в общем, список можно продолжать долго, но вот чего мне не хочется, так это утомлять вас своими смешными женскими мечтами. А о чем еще мечтаете вы, Леголас? Афина * * * Зима, наконец, закончилась, передав эстафету весне, и в Англии наступили сухие солнечные дни, полные света и воздуха. Клиентская база Гермионы постепенно росла, так же как и ее доходы. Впервые с момента открытия книжного магазина, делая учет и анализируя финансовые показатели, она смотрела на цифры не так мрачно, как привыкла за последний год. Слава Мерлину, ее дела наконец-то пошли в гору, хотя и неторопливо. Не раз в течение прошедшего года она сомневалась, а правильно ли поступила, оставив работу в Министерстве. Особенно в те периоды, когда продавала в лучшем случае пару книг за день. Тем более что перед увольнением ей как раз предложили должность начальника отдела в одном из министерских управлений. Должность, конечно, была связана с перекладыванием бумажек, зато зарплату обещали вполне себе достойную. Подумав, Гермиона отказалась: эта работа была совсем не той, о которой мечталось. После того как она возвратилась в Хогвартс и закончила его, у нее появились вполне обоснованные карьерные планы. А почему бы нет? Отличные результаты экзаменов, статус героини войны, четкий ум и невероятная работоспособность — казалось, Гермионе по плечу любая должность, вплоть до самого министра магии. Ну, или хотя бы начальника отдела по контролю за магическими существами и их популяциями. И, по правде говоря, на нечто подобное Гермиона и рассчитывала. К сожалению, все обернулось гораздо скучней и прозаичней. Статус героини войны в реальной жизни мало что значил, особенно когда желаемые вакансии оказались уже заполнены. Поэтому Гермиона застряла на должности, подозрительно напоминающей секретарскую, хотя и замаскированную гордым и престижным названием «помощник руководителя». «Зато теперь все по другому… И я, наконец, сама себе хозяйка!» Она и в самом деле очень гордилась тем, что была единственной владелицей своего чудесного книжного магазинчика «Томик книги с чашкой чая», специализирующегося на научной, исследовательской и исторической литературе. Где в качестве специального бонуса каждому покупателю предлагалась небольшая чашка ароматного чая, которую можно было выпить, сидя на удобном диванчике прямо в магазине. Купив это помещение за полцены у разорившейся оптики, Гермиона искренне полюбила уютную книжную лавочку, которая у нее получилась. Тесно зажатая между магазином обуви и пекарней, она была просто забита интереснейшими книгами от пола до потолка, потому что бесплатно расширить пространство заклинанием ей не разрешили, а лицензия на него стоила безумно дорого. Приходилось как можно эффективней использовать весь имеющийся объем, из-за чего Гермиона, чтобы расставить книги, была вынуждена лазить туда-сюда по специальной деревянной стремянке и изо всех сил бороться со страхом высоты, преследующим ее с самого детства. И она боролась, хотя предпочитала использовать Акцио, чтоб достать тому или иному клиенту нужный том. Правда, лезть на стремянку все-таки приходилось нередко. Вот и сейчас она стояла на седьмой ступеньке из двенадцати и раскладывала по полкам новые поступления, уместившиеся четырьмя высокими стопками здесь же, на лестнице. Перед тем, как разместить все на положенных местах, она, тихонько напевая себе под нос «У Мэри был барашек», проверяла переплет каждой из книг. Занятая делом, еще она думала о письме Леголаса, полученном пару дней назад, и не расслышала, как прозвенела «Музыка ветра». — Сегодня у вас, кажется, очень хорошее настроение, мисс Грейнджер? — у подножья стремянки раздался знакомый голос. Испуганная Гермиона сильно вздрогнула, охнула и, пошатнувшись, схватилась за ручку лестницы, стараясь удержаться на ступеньке. Стремянка угрожающе закачалась, заставив девушку раскинуть руки в попытке сохранить равновесие. Попытка не удалась, и Гермиона вскрикнула и полетела вниз, с ужасом готовясь к жесткому приземлению на паркетный пол. Вместо этого она столкнулась сначала с человеческой плотью, а затем (вместе с сопровождающей плотью) непристойно свалилась на пол. Конечности Гермионы переплелись с конечностями человека, пытавшегося спасти ее. Локоть встретился с его ребрами. А пряди его длинных волос упрямо полезли ей в рот. — Мои искренние извинения, мисс Грейнджер. Наверное, мне все-таки лучше соблюдать осторожность, приближаясь к вам. Ошеломленная до глубины души Гермиона выплюнула волосы изо рта и неуклюже поднялась с тела Люциуса Малфоя, стараясь сделать это как можно быстрее. Она отступила назад, споткнулась об упавшую стремянку, снова упала, а затем еще раз вскочила на ноги. С самым красным за все двадцать три года своего существования лицом она начала говорить, жутко заикаясь при этом: — Я… н-не хотела… честно. П-просто… не слышала, как вы вошли. Обычно слышу, к-к-когда кто-то приходит. Там это… «Музыка ветра» звенит, и я ее всегда слышу. Она п-прям предупреждает… «О-о-о… Заткнись, заткнись, просто заткнись же!» Люциус тоже приподнялся и, слегка поморщившись, уселся в своей дорогой мантии прямо на полу магазина, что выглядело довольно непривычно. Лента, поддерживающая волосы, конечно же, развязалась, и поэтому его всегда аккуратно уложенные волосы сейчас в беспорядке ниспадали на плечи. Он коротко, но внимательно посмотрел на Гермиону, а затем поднялся на ноги. И уже в следующую секунду стоял перед ней, статный и высокий, отчего она вдруг почувствовала себя не только смущенной очередным инцидентом, но еще и очень маленькой. «Господи! Если земля сейчас вдруг разверзнется, и мне предложат спрыгнуть в появившуюся бездну, я сделаю это, даже не раздумывая… Правда! И мне абсолютно все равно, где окажусь в итоге. Лишь бы… подальше отсюда…» — Сильно ударились? — спросил ее Малфой. Как кролик, заворожено глядящий на удава, Гермиона посмотрела на него снизу вверх. — Н-нет… — и только потом, спохватившись, спросила: — А вы? Левый уголок его рта чуть изогнулся в улыбке. — О, нет… Удар пришелся в основном по моей гордости. Я-то надеялся картинно подхватить вас на руки, можно сказать — в манере средневековых рыцарей. Но, увы, моя самоуверенная попытка оказалась сорвана. И Гермиона осмелилась слегка улыбнуться в ответ. — Может быть, в следующий раз у вас получится лучше, и вы сможете поймать меня так эффектно, как и собирались, — не подумав, начала она, а когда осознала сказанное, широко распахнула глаза от ужаса и тут же снова начала заикаться: — Ой… я х-хотела сказать, что… если я, к-к-конечно, опять вдруг у-упаду, то вы… «О, Мерлин! Убей меня, пожалуйста, прямо сейчас. Просто сделай это и все, только быстро сделай». — Возможно, вы и правы… — ухмыльнулся в ответ Люциус, прежде чем повернулся и направился к полкам с книгами своей привычной тематики. * * * Дорогая Афина, Это снова я и, прежде всего, хочу попросить у вас прощения за то, что не отвечал так долго. К сожалению, меня лишили этой возможности некоторые семейные обстоятельства, игнорировать которые никак не мог. Как прошла ваша прошлая неделя? От всей души надеюсь, что прекрасно. Ассоциирую ли я себя с этим эльфом, спрашиваете вы? Интересно, а что бы вам понравилось больше: да или нет? Может быть, эльфы являются вашей персональной слабостью? Тогда должен признаться, у вас очень… своеобразные вкусы. Независимо от того, какие это эльфы. Не обижайтесь. Я просто шучу. И надеюсь, что вы не передумаете из-за этого продолжать нашу переписку. Я завидую тому, что ваша мечта исполнилась, Афина. Так же, как завидую вашему неизменному оптимизму. Честно сказать, никогда не относился к этой категории людей, да и вообще никогда не мог смотреть на мир сквозь розовые очки. Конечно, я никогда не называл себя и полной их противоположностью — пессимистом. Скорее всего, я — рационалист, который всегда и везде будет в первую очередь искать выгоду для себя любимого. И пользоваться ею по полной программе для собственного… нет, не счастья, по-настоящему счастлив я не был никогда, думаю… Но, хотя бы для собственного комфорта. Да, пожалуй, так будет точней… Ну, да ладно, не будем о грустном. Возможно, я мог бы последовать за вами в стремлении стать писателем и тоже написать роман? Эдакий затяжной, утомительный монолог сотни на три страничек. А черпать вдохновение я буду у вас, моя дорогая Афина. Должен сказать, что у вас на редкость захватывающие и смелые мечты. Боюсь даже, что, по сравнению с вашими, мои покажутся просто скучными. Однако в последние несколько месяцев у меня появилась одна мечта… странная и абсолютно необъяснимая с точки зрения столь любимой мною логики. И я почти уверен, что сбыться ей не суждено, но это не мешает мне наслаждаться хотя бы тем, что она есть… И самую чуточку надеяться на исполнение. По правде говоря, если б еще год назад кто-нибудь осмелился сказать, что для меня возможно нечто подобное, я бы цинично рассмеялся в ответ на такое смелое утверждение. Но сейчас… я готов сделать очень многое, лишь бы она сбылась. Не правда ли, Афина, жизнь полна невероятнейших парадоксов? И, словно смеясь, судьба порой подбрасывает нам такие ситуации, оказаться в которых мы и не думали. Леголас. * * * Звук разбившейся посуды ознаменовал крушение ее четвертого чайного сервиза. «Твою ж мать… Какое счастье, что я уже предвидела это событие, и сервизик, слава Мерлину, купила дешевенький». Казалась, в этот раз она споткнулась прямо об воздух. Потому что больше было не обо что! Только секунду назад Гермиона спокойно и размеренно шла с подносом, на котором стояла чашка чая, к облюбованному им диванчику. Но стоило Люциусу повернуть голову, чтобы посмотреть на нее, как она каким-то невероятным образом качнулась вперед, поднос и чашка тут же наклонились, выпали из ее рук и, описав дугу в воздухе, шлепнулись на пол. А следом за ними рядышком приземлилась и сама Гермиона. «Кажется, мне пора сменить официальное прозвище. Может, вместо того, чтобы называться «Самой блестящей ведьмой своего поколения», мне стоит сменить имя на «Та, что спотыкается даже об пустое место»? Ну да… Заодно будет, о чем поговорить во время редких встреч с друзьями!» Приподнимаясь на четвереньки, она затылком ощущала обжигающий взгляд Люциуса, и ей хотелось плакать от этого. «Господи, ну за что? За что мне этот кошмар? И сколько еще он будет длиться и мучить меня?» Продолжая подниматься дальше, она уже оказалась на коленях, и оставалось лишь встать на ноги, когда прямо перед лицом появилась протянутая рука подошедшего Люциуса Малфоя. Словно завороженная уставилась Гермиона на нее, как будто это был абсолютно посторонний предмет. Бледная сильная ладонь с пятью длинными пальцами. На средний надето серебряное кольцо с изумрудом. Аккуратно постриженные ногти, а не обгрызенные, как у нее самой (был такой грешок, когда Гермиона нервничала). В общем, красивая мужская длань. Люциус пошевелил пальцами, и она поняла, что не может отвести от них взгляд. — Ну же… мисс Грейнджер. Я просто предлагаю вам руку помощи, хотя меня почему-то и преследует ощущение, что вы собираетесь поцеловать мне ее, как священнику. Никогда б не подумал, что мои пальцы настолько… гм… привлекательны. Жуткое смущение, охватившее Гермиону, отчаянно боролось с раздражением и досадой. Она подняла взгляд, увидела беззлобную ухмылку Малфоя и поняла, что последние победили. — Вот еще! Вы, мистер Малфой, не Папа Римский и даже не кардинал. Так что, можете не мечтать! — парируя его безобидную шутку, она даже забыла подняться с колен. — Неужели? Хотите сказать, что, если б я носил одно из этих почетных званий, вы бы, не колеблясь, прижались губами к моей плоти? На какие-то доли секунды сознание Гермионы заполонили абсолютно неприличные мысли. Как стоит перед ним… на коленях… И взгляд упирается прямо… прямо в его промежность, от которой она, как идиотка, почему-то не в силах отвести глаз. Потом расстегивает молнию на брюках… и захватывает губами… его плоть… «Что?! Да заткнись же, Гермиона! Немедленно прекрати и заткнись!» Больше всего она боялась встретиться с Малфоем взглядом, опасаясь, что он может как-то узнать, о чем она думает. Какими развратными мечтаниями забита ее голова, считающаяся разумной и светлой. — О-о-о… Боюсь, что и тогда — нет, — пролепетала Гермиона почти невнятно, прежде чем наконец принять протянутую руку помощи и позволить поднять себя на ноги. Сейчас она оказалась к Люциусу Малфою близко-близко… Так близко, что даже могла разглядеть маленькие рубиновые глазки дракончиков на застежке его мантии. Так близко, что чувствовала тепло его тела. Так близко… что ощутила запах его парфюма… Вкусный манящий аромат с какой-то резковатой ноткой. «Лимон? Нет… Апельсин? Абрикос? Не то… Но что-то фруктовое… Да!» Гермиона глубоко вздохнула, молясь про себя, чтобы он не заметил. Этот… этот мужчина был невероятно хорош, и не признать столь очевидный факт она не могла. Ее лепет явно позабавил Малфоя, потому что он ответил: — Вот как? Тогда почему же вы до сих пор не отпустили мою руку, мисс Грейнджер? Однако… Не находите, что ваши поступки несколько противоречат вашим словам? Опустив глаза, Гермиона с ужасом обнаружила, что все еще держит его за руку. «Сладчайшая Цирцея, я что… до сих пор стою, вцепившись в ладонь Люциуса Малфоя?!» Резко, будто обжегшись, Гермиона отпустила его, шагнула назад и сразу чуть в сторону. Поспешно пробормотав извинения, она скрылась в маленькой комнатке, где хранила еще не распакованный товар. А там рухнула на первый же ящик и закрыла лицо ладошками, желая только одного: больше никогда в жизни не показываться на глаза этому мужчине. Никогда!