Друзья по переписке

6

Моя прекрасная Афина, Если когда-либо я и получал подарок, тронувший меня по-настоящему, так это тот, который недавно прислали мне вы. Это полученный мною великолепнейший набор для зельеварения от Фиделуса Мэлкина… Ах, как же вы меня балуете! Сказать по правде, когда развернул пакет, то почувствовал себя словно маленький мальчик, получивший на Рождество именно то, о чем боялся даже мечтать. Признаюсь, милая Афина, я уже совсем недалек от того, чтобы влюбиться в вас. Теперь мне даже стыдно за свой скромный подарок. Ведь что такое банальные сладости по сравнению с тем восхитительным и неоценимым набором, который вы отправили в ответ. Поэтому позвольте мне хоть как-то исправить ситуацию, прошу вас. И поверьте, вы заслуживаете большего. Намного большего. С надеждой, что когда-нибудь вы сможете ответить на чувства растроганного и смущенного эльфа, Леголас. * * * — Черт возьми, это что — бриллианты? Сказать, что сама Гермиона (только что открывшая коробочку) была шокирована, означало бы не сказать ничего. Она подняла лежавший там браслет в воздух и слабо пролепетала не менее удивленной Джинни: — По-моему… да… — широко раскрыв глаза, качнула тоненькую изящную полоску украшения, мерцавшую даже без солнечных лучей, которые не попадали на браслет здесь. — Кажется, это и впрямь бриллианты. — Круто. И кто же это прислал его? — Джинни подвинулась ближе и принялась разглядывать изящную вещицу. — Неужели тот самый Леголас, о котором ты мне рассказывала? — Да, — снова еле слышно пробормотала Гермиона. — Это опять подарок от Леголаса… — Ну ничего себе… — голос подруги звучал чертовски изумленно. — Он выглядит так дорого, что, думаю, моей зарплаты месяца эдак за четыре не хватит на нечто подобное. Аккуратно сложив браслет в бархатную коробочку, Гермиона ответила не сразу: — Я отошлю его обратно, — и решительно захлопнула крышку. — Вот еще! Даже не думай, — потянувшись, Джинни выхватила коробочку у нее из рук. Она повернулась к окну и принялась снова разглядывать украшение, а потом хулигански взглянула на Гермиону. — Ну что? Что? Не дури! Слышишь? Я серьезно. — Ох, Джинни, прекрати! Я не могу принять такой дорогой подарок! — возмущенно возразила Гермиона, пытаясь забрать браслет у подруги, но Джинни отвела руку в сторону. — Отдай же… Со стороны Леголаса это уже слишком! Поднявшись на ноги, Джинни с высоты своего роста глянула на Гермиону, и вид у нее был вызывающе насмешливый. Она отодвинула руку как можно дальше и категорично заявила: — Эй! Вот только не надо притворяться, что тебе не нравится подаренное. И не нравится, что прислана эта очаровательная вещичка именно твоим прекрасным эльфом. Гермиона нахмурилась, но ничего не ответила, потому как Джинни, разумеется, была права. Ей действительно очень понравился браслет. А еще больше понравилось то письмо, что прислал Леголас вместе с подарком. «Он… он тоже думает обо мне… и представляет себе меня… Как женщину, а не просто как приятельницу по переписке. Ну, по крайней мере, теперь я могу на это надеяться». И все же… сомнения продолжали терзать. Столь роскошный презент не мог не насторожить умную и подозрительную Гермиону Грейнджер. А еще письмо! Ведь в нем Леголас написал, что «уже совсем недалек от того, чтобы влюбиться» и что смиренно надеется на ответное отношение с ее стороны. «Разве не достаточно этого, чтобы ясно обозначить свое желание вывести наше общение на следующую ступеньку? Да абсолютно!» Шок, некоторый испуг и странное сердечное волнение — вот те чувства, что охватывали сейчас сидящую на диванчике своей маленькой гостиной Гермиону. Сердечко ее билось немного быстрее обычного, а в голове, словно мятущиеся птицы, проносились тревожные мысли и вопросы: «А действительно ли я знаю этого человека? Правильным ли будет — впустить его в свою жизнь по-настоящему? Ведь это… может быть опасным. Что, если он не такой, как я думаю? Что, если на самом деле он ужасный человек, который все это время лгал мне?» Собравшись с духом, она озвучила эти проблемы Джинни, на что получила ответ: — Ну что сказать… Гермиона, судя по тому, что ты мне сообщила вчера, ситуация очень похожа на то, как если бы вы встречались с ним лично. То есть вы говорите многое и о многом. Но только вслепую. И знаешь, мне кажется, что это даже неплохо, поскольку этот способ позволяет избавиться от многих страхов и стереотипов, что навязывает нам визуал. И согласись, что «встретиться с ним» не означает «начать с ним встречаться», а вот узнать о человеке можно будет еще больше. — Но, Джинни, этот браслет! — Гермиона невольно бросила взгляд на черную коробочку, по-прежнему зажатую в руке подруги. — Я бы очень хотела оставить его у себя, но… мне жутко неудобно принять такой дорогой подарок, — по ее лицу пробежала гримаса сомнения. — Что, если он преподнес мне его как… ну ты понимаешь… как намек? С озорным блеском в глазах Джинни ухмыльнулась. — Намек на что, позволь спросить… Гермиона закусила губу. — На… секс. На мою сексуальную благосклонность. Ухмылка Джинни стала еще шире. — Ну а сама-то ты хочешь заняться с ним сексом? — Нет! — горячо воскликнула Гермиона. — Не знаю. Но… думаю, что пока нет. — Но тогда, уж прости мое невежество, мне хотелось бы знать, Гермиона: как твой прекрасный эльф собирается добиться сексуальной благосклонности своей милой Афины, если вы всего-навсего отправляете друг другу письма? Просто переписываетесь! Или думаешь, что дальше вы начнете писать что-то вроде «О, Леголас! Как же я хочу сейчас почувствовать внутри себя твой огромный горячий чл…», — договорить ей не дали. — Джинни, прекрати! Та расхохоталась. — Ладно-ладно… Извини, больше не буду. Я и сама думаю, что подобные эпистолярные изыски немножко не твоя специфика. Сколько тебя помню, дорогая, ты вообще всегда избегаешь этих разговоров. Как о сексе, так и о его отсутствии. Гермиона недовольно закатила глаза. — Джинни, как бы ни сложно это было понять, но секс — еще не самое главное в жизни. Положив, наконец, браслет на журнальный столик, Джинни уселась обратно на диван и, взяв щетку для волос, продолжила расчесывать свою шикарную рыжую шевелюру, придавая ей дополнительного блеска. — Угу… Кто бы говорил. Потому что слышать это от молоденькой красавицы, у которой секса, как такового, не случалось уже больше года, по меньшей мере, смешно, — она даже приостановилась на мгновение, чтобы Гермиона задумалась. — Нет, серьезно… Гермиона, я рада за вас с этим парнем. Ну, Леголасом… Тем более что со времен неудачной попытки Симуса приударить за тобой, у тебя ж никого и не было. То есть, я хотела сказать, что до тебя с тех пор вообще даже никто не дотрагивался, — Джинни хитро усмехнулась и закончила: — Хорошо-хорошо… Никто, кроме Люциуса Малфоя. Рот Гермионы приоткрылся от удивления. Она совершенно забыла об этом факте, так же, впрочем, как и об их последнем с Люциусом инциденте. И это казалось странным, поскольку несколько последних дней она как раз таки только о том случае и думала. Не в силах объяснить себе — почему, но каждый раз, когда ложилась спать, и каждый раз, когда просыпалась, Гермиона думала об одном и том же. Точнее, вспоминала. Вспоминала о том, как скульптурное лицо Люциуса Малфоя наклонялось к ней все ближе и ближе, как голова уже коснулась ее волос, и губы (эти чертовы малфоевские губы!) оказались чуть ли не в миллиметре от ее собственного рта. Как не осталось ни единого сомнения в том, что Малфой и вправду собирается поцеловать ее. «Мерлин! И как я могла допустить подобное? Я же просто стояла там и ждала, когда он сделает то, что задумал. Ждала его поцелуя! Удивленная, конечно, донельзя, но при этом еще и взволнованная или даже… возбужденная…» — Гермиона вспомнила, как тяжело и прерывисто вздымалась в тот момент ее грудь, и, не удержавшись, вспыхнула от досады. С тех пор прошла неделя, и больше они с Люциусом не виделись. И всю эту неделю Гермиона задавалась вопросом: что случилось бы, если б Джинни не прервала их? «Нет, понятно, что мы бы поцеловались. Но что же дальше? Что случилось бы после этого? Ведь магазин был довольно пустым, лишь парочка постоянных клиентов наслаждалась книгами и чаем на своих привычных местах. И мы с Люциусом оказались бы практически наедине рядом с подсобкой… пусть и маленькой, но вполне… доступной», — чувствуя, как краснеет от столь непристойных мыслей еще сильнее, Гермиона тряхнула головой, отгоняя их. Не получилось. Презирая ложь и самообман, она прекрасно понимала, что ответила бы на его поцелуй, пусть и сгорая от стыда за саму себя. Потому что каждая частичка тела в тот злосчастный миг жаждала обнять Люциуса Малфоя за шею. И целовать в ответ… Жарко. Бесстыдно. «Черт! Да еще неизвестно, на что бы я сама спровоцировала его. Боже мой, какой кошмар… Позор! Стыд тебе, Гермиона Грейнджер, и позор!» — Мы ничего не сделали, — еле шевеля одеревеневшими губами, пробормотала она Джинни. — Твой пронзительный зов прервал нас. Вовремя. На секунду подруга замерла, внимательно уставившись на Гермиону. — Ого… Неужели то, что я слышу в твоем голосе, зовется разочарованием? — Нет. На самом деле оно зовется облегчением, — солгала Гермиона и поднялась с дивана. — Кроме того, не думаю, что Малфой действительно настроился на что-то серьезное. Скорей всего, он просто пытался припугнуть меня, поскольку мог подумать, что мы с Драко закрылись в подсобке не просто так, а для чего-то… Согласно кивнув, Джинни положила щетку для волос на журнальный столик. — Гермиона… Не обижайся, но я бы на твоем месте не стала связываться с Люциусом Малфоем. Просто… мне кажется, этот засранец может быть очень злым, особенно, когда хочет этого. — Вот именно, — послушно согласилась та. — В отличие от Леголаса, Люциус отнюдь не милый душка, насколько нам известно. И чем дальше я буду держаться от мистера Малфоя, тем для меня же будет лучше. * * * — Приветствую вас, мисс Грейнджер. Упс! Новенькое перо (стоимостью, кстати, равной целому галлеону!) от сильного нажатия треснуло и сломалось. «Подумать только! И почему я даже не удивлена? Наверное, в следующий раз придется покупать перья в присутствии Люциуса Малфоя. Чтоб проверить на прочность. Ну вот чего, скажите на милость, нужно сделать, чтобы неуклюжесть при его появлении наконец прекратилась? Как же мне это надоело…» — на ее лице отразилось унылое раздражение. Письмо, которое она писала, предназначалось Леголасу, и в нем Гермиона благодарила его за чрезмерно щедрый подарок, при этом откровенно признаваясь в первоначальной решимости вернуть его. Правда, так же честно написала и о том, что подруга убедила ее не делать этого. Гермиона уже как раз собиралась перейти к признанию взаимности их интереса друг к другу и хотела выразить надежду на дальнейшее развитие отношений, когда ее, к жуткому, надо сказать, неудовольствию, от послания оторвал Люциус. В итоге она так резко подняла голову, что шею даже слегка заломило. — Что вы здесь делаете? — сорвалось с губ прежде, чем Гермиона прикусила язык, на самом деле собираясь вежливо сказать: «И я приветствую вас, мистер Малфой». Но! Что сделано, то сделано. И теперь она просто замерла в ожидании ответа. Во взгляде Люциуса мелькнуло любопытство. — Как обычно… Зашел купить книгу, — он улыбнулся. — А что, должна быть еще какая-то причина? Не сдержав досаду, Гермиона нахмурилась и ответила уже более сердито: — Конечно же нет. Просто… я хотела убедиться, что могу не ожидать очередного проявления вашей коварности. Изобразив святую простоту и невинность, Малфой сокрушенно отозвался: — О, боги… что же мне сделать, чтоб вы перестали подозревать во мне чудовище? На это Гермиона нахмурилась еще сильнее. Она отодвинула в сторону пергамент и сломанное перо, переплела пальцы, чтобы выглядеть спокойной, и негромко (но от этого не менее категорично) произнесла: — Мистер Малфой, я по достоинству оценила тот маленький трюк, который вы продемонстрировали здесь на днях. И прошу вас больше не совершать ничего подобного, иначе я буду вынуждена официально запретить вам посещение своего книжного магазина. — Как? Вообще запретить? Хм… Мисс Грейнджер, мне кажется, подобное наказание несколько превышает степень моей вины перед вами и проистекает лишь оттого, что я оказался неправильно поня... — Не надо, — раздраженно прервала его Гермиона. — Я прекрасно знаю, что вы всего лишь пытались припугнуть меня. И скорее всего потому, что думали о подоплеке наших отношений с Драко… и боялись, что нас связывает нечто большее, чем… школьное знакомство… — А вас что-то связывает? — Ох, конечно же, нет, — ответила она, несколько удивленная его напряженным внимательным взглядом и тем, что самой почему-то очень хотелось сказать Малфою правду. — Ничего. Мы с Драко не… то есть, у нас никогда не… Напряженность в глазах Люциуса уменьшилась, и теперь уже он мягко прервал Гермиону: — Отлично. Что ж… Прошу прощения, если напугал, мисс Грейнджер. И чтобы еще раз продемонстрировать свое искреннее раскаяние, хотел бы пригласить вас завтра вечером на ужин. Это возможно? Удивленная, она изо всех сил пыталась сдержать праведное негодование. Малфой настолько ловко манипулировал ситуацией, что казалось, будто все происходит так же стремительно, как мелькают картинки в крутящемся детском калейдоскопе. Слишком быстро, чтобы понять происходящее. Уже потом, позже, Гермиона так и не сможет объяснить себе, что именно заставило ее ответить на вопрос Люциуса: — П-пожалуй… возможно… Лицо Малфоя озарила довольная улыбка и, кивнув, он сразу же покинул магазин, даже не вспомнив о покупке. «Что-о-о?.. Это на что же такое я сейчас согласилась, а?» * * * Здравствуйте, милый Леголас! С первых же строк хочу сказать, что никогда не получала и даже не видела ничего такого же прекрасного, как присланный вами браслет. И не слышала ничего более приятного, чем ваши искренние заверения в том, что я заслуживаю еще большего. Не скрою, все это очень приятно и даже льстит мне. Да. Конечно же, вы можете надеяться на мои ответные чувства. Не буду лукавить, вы очень нравитесь мне, Леголас, это так. Признаюсь, я даже часто думаю о вас не только, когда сажусь писать или читаю присланное вами. Просто… ваше обаяние, ваше остроумие и чувство юмора настолько привлекают меня, что иногда появляется ощущение, будто знаю вас много-много лет. Где же вы были все это время, мой прекрасный эльф? А несколько дней назад я попыталась представить, как вы выглядите в реальной жизни, но потом остановилась, потому что вдруг подумала, что совершаю ошибку, воображая какое-то лицо, которое все равно не будет вашим. И еще я жалею, что не знаю вашего голоса. Хотя из писем кажется, что знаю. Мне кажется, у вас очень чувственный и красивый мужской голос. Не очень низкий, но и не высокий. Богатый модуляциями. Приятный слуху. Порой мне даже кажется, что я уже слышала его, просто не знала, что он ваш. И когда вы говорите, все замолкают и прислушиваются к нему. О, уверена, вы нередко пользуетесь очарованием, что даровала вам благосклонная судьба. Особенно когда пытаетесь завлечь женщину… и заставить ее исполнить любое ваше желание… Я угадала? Ваша (уже совсем не тайная) поклонница, Афина. * * * Гермиона остановилась у дверей ресторана «Фред» и несколько раз глубоко вздохнула, изо всех сил стараясь унять нервозность, что с каждым мгновением охватывала сильнее и сильнее. «Так… Еще парочка вдохов. Теперь выдохни. И еще раз глубоко вдохни. Молодец, Гермиона! Ты сможешь сделать то, на что так опрометчиво решилась, — она облегченно выдохнула. — В конце концов, это просто ужин, хотя идея согласиться на него уже изначально была опрометчивой. Но что поделать… Ужин — так ужин. Даже если и с Люциусом Малфоем». Она коротко оглядела себя: наряд просто бросался в глаза своей нарочитой простотой. Темно-зеленая блузка с короткими рукавами, тоненькие черные брюки и удобные туфельки без каблуков, которые отлично вписывались в общий ансамбль. И все же поначалу Гермиона подумывала о чем-то более… эффектном. О высоких изящных каблуках, делающих ножку более длинной и стройной. А еще о купленном на днях красном платье с красивым черным поясом, выгодно подчеркивающим тоненькую талию. Но потом поразмыслила и от столь рискованной затеи все-таки отказалась. «Нет уж! И так тоже хорошо. Больше никаких каблуков в присутствии этого несносного человека. Особенно после той стыдобищи, что как раз здесь и случилась в прошлое посещение». Почувствовав, что снова начинает нервничать, Гермиона вздохнула еще несколько раз, стараясь успокоиться. Что уж говорить… В течение дня она не единожды порывалась отправить Люциусу Малфою послание, в котором сообщалось бы, что ее согласие отменено, но каждый раз, берясь за пергамент, перо и чернила, начинала страдать от угрызений совести. Такой отказ был бы крайне невежлив, и волшебница отлично понимала это, помня еще с детства наставления матери по правилам хорошего тона. Нельзя принять чье-то приглашение на ужин, а затем отказаться от него, если у тебя нет для этого по-настоящему веских причин. Поэтому она поправила на плече ремешок маленькой сумочки, на бедрах слегка разгладила ладонями брючки и наконец вошла в ресторан. А когда быстро огляделась, заметила, что Малфой уже здесь — сидит там же, в неприметном уголке, где и сидел в тот злосчастный для нее день. Кивком показав официантке, что присоединяется к посетителю, Гермиона прошла к столику. Встречая ее, Люциус Малфой поднялся и отодвинул для дамы стул, на который та и присела, глянув на спутника с удивленным интересом. — Надо же… А я то думала, что рыцарство уже давно кануло в Лету, — не удержалась от комментария Гермиона. — Пожалуй, соглашусь, но, быть может, я и хочу возродить его былые традиции. Переплетя пальцы, Люциус положил руки на стол, и Гермиона невольно обратила внимание, что сегодня под снятой мантией не оказалось того угольно-черного жилета, сегодня он облачился в… темно-зеленую рубашку с черными брюками. Сходство цветовых гам их одежды было настолько очевидно, что оба заметили это почти одновременно. — Забавно… — слегка улыбнулся Люциус. — Хотя и приятно. Гермиона же, напротив, не могла понять собственных ощущений. Удивление, раздражение, растерянность — что именно из них преобладало, объяснить не удавалось даже себе. На пару мгновений она захотела изменить цвет собственной рубашки, но передумала, понимая, насколько глупо будет выглядеть подобная демонстрация. «И ладно! Подумаешь, какая мелочь… Может, мы просто одна из тех пар, что предпочитают одеваться одинаково? Что-о-о?! Так! Мы не пара. Не пара. Мы абсолютно чужие люди, просто решившие здесь поужинать. И это — не какое-то там свидание, а обычный ужин». Слегка раздраженно поерзав на стуле, она слегка откашлялась. — Скажите честно, для чего вы пригласили меня, мистер Малфой? Их прервал официант, подошедший спросить, готовы ли посетители сделать заказ, и узнать, что именно принести из напитков. Гермиона попросила апельсиновый сок. Люциус заказал воду. — Конечно же, для того, чтобы извиниться за свое некорректное поведение, — наконец ответил он, дождавшись, когда официант уйдет. — Я вам не верю, — не подумав, тут же брякнула Гермиона. — Такие люди, как вы, не извиняются перед такими, как я. Они слишком «великие» для этого. Улыбка с его лица вдруг исчезла. Казалось, только что Гермиона видела перед собой чуточку насмешливую физиономию Люциуса Малфоя — и вот будто какая-то невидимая рука молниеносно стерла все эмоции, оставляя лишь знакомый привычный образ: надменно сжатые губы и абсолютно бесстрастный взгляд. — Думаю, мне есть, чем удивить вас, — загадочно произнес Люциус. — И что же это значит? — Значит то, мисс Грейнджер, что вы не знаете меня настолько хорошо, как уверенно заявляете. Я заметил, что вы постоянно пытаетесь доказать мне, как именно должен я поступить по-вашему мнению. Хм… Признаюсь, не рискнул бы проявлять подобную самонадеянность по отношению к вам. Понимая, что Люциус абсолютно прав, Гермиона смутилась и ответила уже менее резким тоном: — Извините, с моей стороны эти заявления и впрямь крайне невежливы, — она бездумно обвела взглядом соседние столики, за которыми посетители «Фреда» наслаждались едой и беседами. — Однако меня трудно винить за скептицизм, мистер Малфой. Увы… Но я просто не могу поверить, что вы пригласили меня на ужин без каких-то тайных, а самое главное — благоприятных для меня, намерений. — Разве я утверждаю, что у меня нет тайных намерений? Отвернувшись от зала, Гермиона уставилась на него в упор. — Значит, есть? Какие же? Как назло, к ним снова подошел официант, и (очень раздраженная тем, что их прервали) Гермиона заказала то же самое, что и во время ужина с Гарри и Роном. Однако Люциус с выбором не спешил, причем делал его достаточно долго. Гермионе даже показалось, что он совершенно ясно осознавал ее растущее нетерпение и медлил нарочно. Когда же официант отошел, Гермиона не колебалась ни секунды. — Итак, о каких тайных намерениях, касающихся меня, идет речь, мистер Малфой? — О, мисс Грейнджер, но тогда их уже нельзя будет назвать тайными… А я этого пока не планирую. Впившись в него взглядом, Гермиона ощутила, как угасший было гнев разгорается с новой силой, и резко поднялась из-за стола. — Господи, сколько же в вас желчности и коварства! Мало того, что вы заманили меня сюда под ложными предлогами неискренних извинений, так вы и до сих пор продолжаете насмехаться надо мной. Не могу поверить, что попалась на удочку ваших смехотворных оправданий. Все, Малфой! Хватит. И, черт возьми, с этого момента не смейте даже приближаться ко мне! Схватив сумочку, Гермиона быстро направилась к выходу, прекрасно понимая, что ее провожает взглядами множество глаз. И если новость об ужине Люциуса Малфоя с Гермионой Грейнджер еще могла пройти мимо журналюг, то ее эффектный преждевременный уход уже навряд ли. Скорее всего, уже в завтрашнем номере «Ежедневного Пророка» появится статейка, повествующая о них, как о двух влюбленных, поссорившихся в публичном месте. «Черт! Только этого мне не хватало!» Она уже вышла из ресторана и собиралась аппарировать домой, когда кто-то схватил ее за плечо и круто развернул к себе. — Боюсь, мисс Грейнджер, что исполнить ваше требование будет несколько… проблематично, — произнес Люциус, который, прежде чем Гермиона успела хоть что-то ответить, слегка подтолкнул ее к глухой стене ресторана и поцеловал, обхватив щеки обеими ладонями. Шок! Он стал единственным ощущением на ближайшие секунды. Ни о чем другом думать она не могла. Ее целует Люциус Малфой. Люциус Малфой! Который в сознании Гермионы вдруг превратился в обычного мужчину, а не в бывшего преступника. И который все-таки посмел поцеловать ее. Поцеловать… Гермиона наконец-то смогла глубоко вздохнуть, и ноздри заполнил аромат лимона и розмарина. Она поняла, что невольно смягчается. И когда Люциус убрал ладони от лица и потянул ее руки себе на шею, она почему-то покорно обняла его, чувствуя, как теперь он дотрагивается до талии и прижимает к себе. Крепко. А потом снова склоняется с поцелуем, чуть раздвигая ее губы кончиком языка, чтобы сделать его еще глубже, еще ненасытней. «Мерлин… Неужели я позволяю ему это?.. Прекрати, Гермиона! Остановись! Оттолкни его!» Но внутренние вопли оказались на редкость бесполезными. Да и что она могла поделать, когда все тело охватило жаркое, но не обжигающее пламя, как только Люциус Малфой коснулся ее губ своими. Нет… Напротив, ее руки тоже словно ожили и двигались теперь сами по себе: гладили его затылок, кончиками пальцев перебирали пряди его волос, опускались к шее и снова поднимались наверх. Ее целовал Люциус Малфой, и она целовала его в ответ, бесстыдно прижимаясь к высокому сильному телу все сильнее и сильнее. И все происходящее казалось… невероятным, но таким естественным. И даже оторвавшись от губ, они не отстранились друг от друга сразу, а еще какое-то время стояли так близко, что дыхания их смешивались, а носы и лбы касались один другого. Гермиона чувствовала, как там, где Малфой вытянул из брюк блузку, его пальцы ласково блуждают по обнаженной полоске кожи на ее спине. И под своими ладошками чувствовала теплоту мужской шеи. — Ты пахнешь апельсинами, — тихо сказал он. — И на вкус тоже как апельсин… Гермиона зажмурилась. «Что я наделала? Ведь это… неправильно, правда же? Это… нехорошо! На самом деле мне нравится Леголас! И… не нравится Люциус Малфой... Или нравится?.. Господи! Как же просто все было еще вчера: он — бывший Пожиратель Смерти и ненавидит меня, а я ненавижу его. Или… не так? Да что такое вообще со мной?!» Будто угадав ее смятение, Люциус опустил руки, и Гермиона, слегка помедлив, сделала то же самое. — Желаю вам спокойной ночи, мисс Грейнджер, — голос прозвучал удивительно мягко. — Спокойной ночи… мистер Малфой. Не произнеся больше ни слова, он развернулся и вошел обратно в ресторан.