Билет в один конец

5

На душе было муторно. Обогнув дугой Большой зал, он потащился на зелья. Занятый саможалением, Драко шел очень медленно, поэтому цели достиг одним из последних. Зайдя в класс, он обнаружил, что единственное свободное место осталось за первым столом, за которым также в гордом одиночестве восседает Грейнджер. Он, будучи обозленным на весь женский пол, плюхнулся рядом с ней, и не подумав спрашивать разрешения, и начал неспешно раскладывать на парте учебные принадлежности. С той стороны не было слышно ни шороха. Он повернул голову. Глаза Грейнджер были так же близко, как во время их танца. — Я хотел бы... черт, Слизнорт! Не мог опоздать, как обычно! Ты согласишься поговорить со мной после урока? Она сдержанно кивнула. Грейнджер оказалась прекрасным партнером. Спустя долгое время Драко снова получал удовольствие от некогда самых любимых уроков. Она тоже полностью углубилась в процесс приготовления противоядия, и их совместные старания были вознаграждены похвалой Слизнорта. Он благосклонно возвестил: — Пять баллов Гриффиндору, мисс Грейнджер! И... — тут его взгляд зацепился за Драко... — Слизерину? Да, Слизерину тоже пять баллов. Драко стало смешно. Хороший способ удваивать получаемое количество баллов. Надо только вовремя создавать и разрушать коалиции... Его радужное настроение улетучилось, как только они с Грейнджер вышли за дверь. С какого конца начать... Драко вздохнул. Он почувствовал себя прижатым к стене. С одной стороны, было стыдно признаться в намерении пригласить на свидание девушку, еще недавно усердно третируемую им же, с другой — ему не хотелось терять того хрупкого взаимопонимания, которое этой осенью весьма часто служило ему подспорьем. И он приступил к откровениям, подумав, что лучше зайти издалека и нажаловаться на жизнь, потому как это должно расположить к нему сердобольную Грейнджер. В порядке происшествий поведал как о сцене в поезде и при выходе из него(тут она пробормотала что-то насчет несуществующих в природе самоисчезающих ступенек), так и о письме от матери, опустив некоторые подробности, и даже о письме от отца. — Что он имеет в виду под наказанием? — с тревогой в голосе спросила она. — В том то и дело, что я не представляю. Есть вещи, которые он точно не может сделать, — Драко криво усмехнулся, — например, убить меня или пытать до потери рассудка, потому как я единственный сын. В остальном отец ничем не ограничен, — он ощутил пробежавший по спине холодок. — Возвращаясь к кляузам Паркинсон и их последствиям, это не самое худшее. Она призналась, что так отвратительно вела себя из-за необходимости выслужиться перед Гринграсс. Семья Дафны одна из первых успела переметнуться на сторону победителей, к тому же, насколько мне известно, отец Паркинсон должен какие-то суммы отцу Гринграсс... Грейнджер вдруг неловко погладила его по плечу, и Драко с трудом удержал себя от желания обнять ее. Вместо этого он, гордо вскинув подбородок, спросил: — Ты в субботу пойдешь в Хогсмид? Девушка улыбнулась. — Да, но не в «Кабанью голову». — Я тоже не горю желанием вновь посетить это место. Что скажешь насчет «Трех метел»? Малфой подумал, что в присутствии Грейнджер мадам Розмерта, скорее всего, не станет ничего подсыпать ему в сливочное пиво. Огневиски, как и заведение Аберфорта, были напрочь исключены из его рациона, по крайней мере, на ближайшее время. — Ты... меня приглашаешь? — она смотрела на него широко распахнутыми глазами. — Вроде того. Она вытащила из кармана его платок: — Держи, я все время забываю отдать его тебе. — Это отказ? — он не смог скрыть разочарования в голосе. — Нет. До субботы! — и копна волос, обдав его знакомым ароматом, уплыла в сторону лестницы. «Ну и вляпался же я… хотя меня все равно ждет неизвестно что в качестве подарка на Рождество, так хотя бы будет за что. Отец до сих пор остался искусным кукловодом, эти недели ожидания наказания едва ли не хуже самой кары, какой бы она ни оказалась». * * * Драко лениво наблюдал, как на волосах сидящей напротив Грейнджер играют солнечные блики. Разговор не клеился, поэтому он заполнял неловкие паузы глотками пива и рассматриванием девушки, которая, к сожалению, сегодня выглядела, как и во все будние дни. Он ощутил неудовольствие оттого, что Грейнджер не прониклась важностью события. Можно подумать, ее каждую субботу куда-то приглашают симпатичные юноши! В дверях возникла изрядно поношенная кротовая шуба. Глаза владельца были красными, как будто он не спал всю ночь, необъятная борода качала на своих волнах солому и еще какие-то объекты, углубляться в происхождение которых Драко совершенно не хотелось. — Глянь-ка, этот-то что тут потерял? Огневиски с утра тут не наливают. До того вполне умиротворенно восседавшая за столом Грейнджер встрепенулась. — Малфой, не будь врединой! Хагрид ведь... — Что «ведь»? Как был недоразумением, так и остался! Посмотри на него! — Потише ты! — зашипела она, и Драко понял, что попал по больному месту. Кулачки Грейнджер сжались, а глаза загорелись не очень добрым огнем. Драко тоже ощутил приступ негодования. В конце концов, он не сказал ничего, кроме правды! — Не понимаю, почему ты якшаешься со всяким сбродом. Один Уизли чего стоит! Лицо Грейнджер внезапно сделалось совсем спокойным. — Рон — мой друг, и он, между прочим, предлагал в качестве замены себя, когда твоя тетушка... Драко сделалось не по себе. — Продолжай, — его голос тоже стал тихим и обманчиво кротким. — Я думала, что ты изменился, поэтому согласилась прийти сюда! — О! Наконец-то истина выплыла наружу! — волны горького разочарования накатывали одна за другой. — Ты тоже согласна общаться только с маской, а не со мной! И чем ты, спрашивается, тогда отличаешься от презираемых тобою слизеринцев? Ее глаза потемнели. Она молча встала, швырнула на стол деньги и вышла в осеннюю прохладу, даже не запахнув мантию. «Ну и хорошо, катись, опора нашлась! А я-то, дурень...» * * * Гермиона с поникшей головой шла в направлении гриффиндорских спален. — Герм, с тобой все в порядке? — за спиной раздался участливый голос. Она молча обхватила шею Гарри и начала закапывать слезами его мантию. Он не стал повторять вопрос, просто изредка поглаживал ее по спине. Когда рыдания утихли, на сцене появился еще один свидетель разведенной Гермионой мокроты. — Пойдем, я провожу тебя до спальни, — Джинни ухватила ее за локоть. — Если ты еще раз, — толкнув Гермиону на кровать, наставила на нее указательный палец подруга Поттера, — близко подойдешь к Гарри, зубрила лохматая, тебя придется хоронить в закрытом гробу! На шею своему Пожирателю будешь вешаться, бобриха фригидная! — рука ее дернулась в сторону палочки, но потом она просто изобразила плевок в сторону сжавшейся в комок Гермионы и хлопнула дверью. * * * Драко остервенело выводил буквы на приятно пахнущей бумаге. Перо слушалось плохо, наверное, из-за дрожащих от злости рук. «Дорогая мама! Думаю, тебя не оставит равнодушной известие о том, — он до звездочек перед глазами прикусил щеку изнутри. В ушах вновь и вновь повторялся звон брошенных Грейнджер об стол монет, — что твой сын осознал всю глубину своих заблуждений». Он отбросил перо и принялся барабанить кончиками пальцев по столу. В груди саднило. Хотелось чего-нибудь разбить, заглушив, наконец, доводящее до одури эхо падения мелочи. «Благодаря счастливой случайности, — ведь вошедшего в «Три метлы» лесничего вполне можно назвать случайностью, не по его росту там потолки, — я имел возможность узреть... — он уронил голову на руки. Единственное, что ему на данный момент хотелось бы узреть, были распухшие от поцелуев губы Грейнджер. Он бы оставлял синяки, не отпуская сопротивляющегося тела и упиваясь хныканьем, а потом ушел бы и даже не оглянулся, — подлость натуры нечистокровных особ. Будьте покойны, впредь меня нельзя будет заметить в порочащих наше имя... — Выходках? Побуждениях? Он сам не знал. — ...поступках. Искренне твой сын Драко». Заклинанием просушив письмо, он чуть ли не бегом направился в совятню.