Билет в один конец

6

Потратив приличное время на соединение птичьей лапки со свитком, Драко резко развернулся и врезался в Панси. Та ойкнула и ухватилась за него, но все равно продолжила падать, увлекая Драко с собой. Он почувствовал под собой приятное тепло и мягкость девичьих округлостей, а она стала жадно целовать его лицо и шею. Драко, недолго думая, просунул руку под мантию Паси, и его скулы аж свело от возбуждения, когда он обнаружил отсутствие белья на ней. Проворные ручонки Панси тем временем успели добраться до его бедер. Он приподнял их, чтобы она смогла вытащить то, что уже какое-то время настойчиво просилось быть извлеченным из плена одежды. «Хорошо, что хоть кто-то из нас опытный», — промелькнуло в голове Драко, когда она ловким движением ввела его член в положенное место. Драко зажмурился. Перед внутренним взором всплыло лицо Грейнджер, но быстро исчезло под напором все возрастающего удовольствия. Драко отнюдь не мешал факт, что стоны и всхлипы Панси явно слышались насквозь фальшивыми. Он просто опирался руками об изгаженный совами пол и вколачивался в ее тело, испытывая при этом не больше эмоций, чем при использовании собственной руки. Оргазм не заставил себя долго ждать, и с губ Драко сорвался первый за время их с Панси небольшой интермедии звук. Приятные ощущения схлынули, и он с брезгливой миной стал чистить свои руки и часть тела, которая единственная из всех участников осталась по-настоящему довольной случившимся. — Драко, милый, — Панси потянулась к нему за еще одним поцелуем, но он небрежно оттолкнул ее, поправил одежду и, побуждаемый внезапно проснувшимся голодом, начал спускаться вниз по винтовой лестнице. Всю дорогу до Большого зала Паркинсон висела на нем и непрерывно что-то щебетала. — Все, хватит! Так и быть, можешь садиться рядом, но только если заткнешься! — рыкнул он, но даже это не могло стереть довольного выражения с ее лица. Взгляд Драко помимо его воли начал привычное путешествие к гриффиндорской стороне стола. Он чуть не выронил вилку, увидев состояние Грейнджер. Она была бледна, с красными пятнами на щеках и такого же оттенка глазами. Кроме того, она сидела на заметном расстоянии от всех своих одногруппников и подчеркнуто избегала смотреть в сторону Поттера. «А он-то ей чего сделал? Так, все, перестань уже думать о ней! Как оказалось, секс хорошо помогает отвлечься, этим и воспользуемся, когда станет совсем... грустно?» Драко наконец перехватил вилку поудобнее, скривил губы в ответ на удивленный взгляд Панси и принялся за еду. Не думать, а, следовательно, ничего не чувствовать получалось с каждым куском все лучше. * * * Драко осторожно высунул голову из-за угла. Фу, кажется, пронесло. Он порядком устал прятаться от Панси, которая, судя по всему, намеревалась использовать оставшееся до Рождества время на то, чтобы затискать и зацеловать его до смерти. Поначалу он, разумеется, был не против, особенно если дело происходило до и во время соития. Но Панси этого, очевидно, было мало. Угрожая ей всеми мыслимыми и немыслимыми карами, Драко удалось добиться относительного спокойствия во время уроков и трапез. Он с трудом выкраивал по парочке часов в день на подготовку домашних заданий, и все это ему порядком надоело. Хуже всего было то, что он получил письмо от матери, из которого следовало, что Паркинсон преподнесла родителям трах с Драко так, как будто они чуть ли не помолвлены. «Вот же дура дурой», — подумал Драко, прокрадываясь по коридору в сторону кабинета зелий. Так как он шел очень тихо, троица гриффиндорцев возле двери не заметила его и продолжила выяснять отношения. — Гарри, я все понимаю, она твоя подруга, — верещала девчонка Уизли. Выражение лица Грейнджер при этом сделалось весьма скептическим. — Но ты не должен забывать… — что не должен забывать Поттер (Напоминалку ему на Рождество подарить, что ли?), Драко не посчастливилось узнать, потому как Поттер наконец соизволил открыть рот. — Джинни, что с тобой творится? Я вижу, как ты в последнее время стала относиться к Гермионе… — Да идите вы оба к мантикоре! — и герою всея магической Британии досталась банальная затрещина, а также волосами резко разворачивающейся Джинни по лицу. — Подожди, куда ты? Через десять минут зелья! — попытался воззвать к здравому смыслу подруги Поттер, но безуспешно. — Гермиона, ты мне расскажешь наконец, что происходит? — он повернулся к неподвижно застывшей Грейнджер. — Она ревнует, — опустив глаза, прошептала та. — С какой стати? — осведомился живучий мальчик и положил руку ей на плечо. «Действительно, с чего бы? Мерлин в борделе, я же… я, кажется, тоже ревную». Мысль о том, что он только что уподобился кому-то из клана нищенствующих рыжих, заставила Драко застонать. К сожалению, это прозвучало достаточно громко. — Привет, — поздоровался Поттер, и Драко не оставалось ничего другого, как подойти и ответить на приветствие. Лучащийся жизнерадостностью Слизнорт, от которого ощутимо веяло веселящими душу субстанциями, пригласил их в класс. Драко направился было к своему месту в конце помещения, но был остановлен изящным, как показалось самому Слизнорту, движением руки. — Подождите, мой юный друг! В прошлый раз, когда мы варили столь сложное в изготовлении аконитовое зелье, вы меня очень приятно удивили! Но в тот раз вы… — О, нет, только не это! Драко захотелось спрятаться под парту, но, увы, он был лишен этой возможности. Тайком взглянув на Грейнджер, он обнаружил, что та тоже смотрит на добродушного толстячка с очень конкретными подозрениями. И началась пытка под названием урок за одной партой с девушкой, с которой едва не начал встречаться. Которую он довольно часто представлял себе на месте Панси, если уж на то пошло. Такое, правда, удавалось только во время ласк, потому что разговаривать с Панси у Драко решительно не получалось. Она постоянно требовала комплиментов, намекала на подарки и не была способна поддержать беседу ни на какие абстрактные темы. На сей раз приготовленный ими состав был похвален в еще более цветастых выражениях, и глаза Слизнорта задернула мечтательная поволока. — Ах, молодые люди, вы так красиво работаете! Помню, мы с покойной Мери тоже всегда любили варить зелья в паре… — Малфой с Грейнджер не сговариваясь одновременно попятились к двери. По счастью, преподаватель не заметил их поспешного ретирования. Он был поглощен воспоминаниями молодости и вещал о них наподобие глухаря.