Лес иногда придвигался и обступал со всех сторон, ноги в стременах задевали толстые и по-прежнему мшистые стволы. Даже от редких полян несло унынием, безнадежностью. Небо все еще в плотных низких тучах. Похоже, над этим миром никогда не поднимается солнце, ночью никогда не сияют звезды, не светит луна.
Он зябко передернул плечами. Даже высоко в горах, среди вечных снегов, холод не заползал так в душу. А здесь дует ровный промозглый ветер, в серых низких тучах пролетели тощие птицы, крики их тоскливые, безнадежные, острыми песчинками ранят сердце. Издалека донесся едва слышный стон. Придон услышал столько ужаса и смертельного страха, что волосы на руках зашевелились и встали дыбом.
Из-за деревьев выдвинулась крохотная избушка. Придон повернул коня, подъехал, заглянул в единственное окошко.
В чистой опрятной горнице согнутая старушонка толкла в медном горшке травы. Сильный запах жги-травы достиг даже конских ноздрей, он тряхнул гривой и заинтересованно потянул морду к окошку.
Придон сказал громко:
– Доброго здоровья, бабушка!..
Старушка вздрогнула, пестик выпал из руки. Над ее головой на балке мявкнул и выгнул спину черный-пречерный кот. Старушка оглянулась, сплюнула.
– Да чтоб тебя... Совесть у тебя есть? Так напугать!
Голос у нее был слабый, шамкающий, а рот собрался в жемок.
– Прости, – сказал Придон покаянно. – Скажи, пожалуйста, я не сбился с дороги?
– А тебе куда надобно?
– К Серому Диву, – пояснил Придон. Она встала, маленькая, сухонькая, совсем не похожая на огромных славов, внимательно всмотрелась в лицо всадника.
– Ого! Родственничек, что ли? Может быть, сойдешь с коня, отдохнешь?
– Спешу, – ответил Придон торопливо. – В самом деле спешу. Может быть, ему как раз сейчас ведут в жертву невинную девушку? А я тут баньку...
– Нет у меня баньки, – прошамкала она. – Но ты мог бы... Хотя нет, я же вижу, тебе жжет огонь изнутри.
– Жжет, бабушка, – признался он.
– Тогда езжай, милок во-о-он по той тропке. Потом она пропадет вовсе. Но ты езжай, не сворачивай. А про твой огонь... Совесть как зубы, чем их меньше, тем меньше болят. Но пусть бы у меня лучше болели...
