Слабость Первородного

3. «Это и твой дом»

Даже не глянув в сторону храбреца, посмевшего нарушить ее уединение, Николь еле слышно усмехнулась.

— Ты следишь за мной, Ребекка?

— Нет, — выдержав паузу, спокойно ответила Майклсон, и ее губы затронула счастливая улыбка. — Просто знала, что ты обязательно зайдешь сюда.

— Ну конечно, — шепнула себе под нос Коста, вспоминая, что это место действительно было когда-то ее любимым.

Она редко могла пройти мимо, не заглянув на чашку кофе или стакан крепкого шотландского виски. Выбор зависел от настроения.

— Я очень благодарна тебе за помощь, — искренне произнесла Ребекка, стараясь привлечь внимание Николь.

И спустя пару секунд Коста все же посмотрела на нее.

— Не за что благодарить, я должна была Элайдже. К тому же я воспользовалась моментом и попросила кое-что у Ника.

— И все-таки, — настояла Майклсон, опустив взгляд на руки, сложенные перед собой на столе.

«Совсем не изменилась», — отметила про себя Николь, бегло осмотрев ее. Все те же светлые волосы, пытливые голубые глаза и ямочки на щеках.

— Но знаешь, — внезапно выдохнула Коста, — даже не будь я в долгу перед твоим братом все равно не отказала бы, зная, как много они для тебя значат.

— Это действительно так. Наши отношения нельзя назвать здоровыми, но они моя семья и я люблю их, — издав смешок, с теплотой отозвалась Ребекка.

Николь понимающе кивнула и вновь перевела взгляд в окно, а Майклсон, подперев щеку рукой, продолжила изучать лицо подруги, неосознанно вспоминая все, что они когда-то проворачивали в этом городке. Вместе.

— Задержишься? — после нескольких минут молчания Ребекка наконец-то задала вопрос, который все это время вертелся у нее на языке.

— Не знаю, — тихо ответила Коста и, поджав губы, принялась наблюдать за каплей дождя виевато стекающей по стеклу.

— Николь... Новый Орлеан — это ведь и твой дом.

— Мой дом в Болгарии, Ребекка, — холодно оборвала Коста, покосившись на женщину.

— Прости, но там дом человека... восемнадцатилетней Николь Костов, но никак не гибрида Николь Коста, которому уже больше тысячи лет, — быстро проговорила Майклсон словно заученный текст, а после соединила губы в тонкую полоску, понимая, что высказалась достаточно резко. Но в ответ на ее слова собеседница лишь отвела глаза. — Ты ведь жила в Новом Орлеане пять лет в начале двадцатого века и почти десять в конце! Здесь тебя знают. Это твой дом.