Эрен просыпается от тишины. Не от случайных звуков и голосов, а от тишины. Резко вздрагивает, теряет странный сон о незнакомце в доме и прислушивается. Ни визга проезжающих машин, ни остальной суеты города — здесь нет ничего. Дом спит вместе с ним.
С плеча сползает одеяло. В темноте Эрен долго возится с тяжелой тряпкой, ей нет конца и края — бесконечный шлейф жара и грубой колючей ткани, а потом видит стол, огромный исполин среди комнаты, и мгновенно вспоминает.
Эрен кубарем валится на пол, трет запястья с подсохшими следами крови и оглядывается. Ничего. Тишина. Когда глаза привыкают к темноте, становятся видны даже мелочи: гирлянда возвращается на ель, открытые коробки неровной грудой — под ель, а сорванные обертки исчезают.
Убрал за собой. Кто бы сомневался.
Искать долго не приходится. Эрен, задыхаясь от собственных панических мыслей, первым делом влетает на кухню и замирает. Леви сидит за столом, методично уничтожает бесформенное бабушкино печенье и не поднимает головы.
— Я думал, ты ушел, — беспомощно говорит Эрен, когда хруст печенья становится слишком громким. Леви на мгновение отрывается от важнейшего занятия, вытирает тыльной стороной ладони губы и отвечает:
— Куда? Видел, что на улице творится? К утру разгребут, и свалю.
Понятно, думает Эрен. Да, конечно, к утру, как и было запланировано. Леви не говорил этого вслух, но дал понять, что надолго не задержится.
Эрен осторожно садится за стол — лицом к лицу, и смотрит, как горка шоколадного печенья превращается в крохотную горку шоколадного печенья.
— Любишь сладкое? — сглатывает он слюну и провожает взглядом очередной кусок, скрывающийся у Леви во рту. Тот ест очень быстро — как будто его торопят или собираются отобрать тарелку — почти не прожевывая, а сразу глотая.
— Терпеть не могу, — откликается Леви и двигает тарелку к Эрену. — Ешь, пока осталось.
— Это был мой подарок от бабушки, — с легким возмущением оторопело выдает Эрен.
— Хорошая у тебя бабушка. Вкусно.
Вкусно или нет, Эрен проверяет сам. Пожалуй, слишком много какао, но целый день без маковой росинки во рту (забыть кукурузу как страшный сон!) дает о себе знать. В полном молчании они уговаривают всю тарелку, Леви вываливает из праздничного пакета остатки и так же быстро съедает и их.
— Ты как будто неделю не ел. Что, сэндвичи на заправках не для брезгливых королевских натур? — интересуется Эрен, подставляя губы под кран. Вода приятно разгоняет скопившуюся вязкость сладости на языке. Голод не утолен, но слегка притуплен.
Леви на мгновение замирает. Мелькает смутная мысль, что Эрен попал пальцем в небо, но потом Леви спокойно прожевывает последний крошащийся кусок и невозмутимо отвечает:
— Скажи спасибо, что в меню нет твоих бедер.
— Хочешь мои бедра? — срывается с языка, прежде чем Эрен успевает подумать. Леви отодвигает тарелку, смотрит тяжело и задумчиво и уверенно дает категоричный ответ:
— Не хочу.
Он моет тарелку под краном — прямо у Эрена под носом, аккуратно и сноровисто, вытирает стол, сминает пакет с праздничной коробкой и выбрасывает в контейнер для мусора. На Эрена он не обращает внимания, даже когда тот поднимает вверх руку и хочет тронуть за плечо, чтобы оправдаться и объяснить.
— Я не имел в виду, что…
— Без разницы, что ты имел в виду, — коротко отрезает Леви и уходит в комнату.
