Когда Эрен приходит на следующий день, Леви с ним даже не здоровается. Эрен так торопится закрыть за собой железные ворота, что едва не застревает рукой между прутьями, а после нарочито медленно идет по дороге, хотя от всей души хочет сорваться на бег, чтобы добраться до Леви как можно быстрее. Тот, на секунду выпрямив спину, приход Эрена оставляет без внимания.
— Что, опять? — бесцеремонно выдает Эрен, когда наконец-то разбирается что к чему. Первая мысль, что Леви вышел его встречать — черт знает, с какого перепуга — пропадает. В руках Леви грабли, а вокруг, как стога сена на поле, ровными рядками утыканы мешки, забитые сухой травой. — Ради бога, только не уборка.
— Проваливай, — пренебрежения к своему хобби Леви, очевидно, терпеть не может, и Эрен тотчас же затыкается. Большего Леви не говорит, а разворачивается к Эрену спиной и возвращается к методичному сгребанию листвы от колючей проволочной ограды сада к новой наметившейся кучке.
— Ты хочешь убрать всё это? — разводит Эрен руками, имея в виду огромную территорию пансионата, простирающуюся как минимум на несколько квадратных миль вокруг.
— И тебя в том числе.
— Это же гребаное футбольное поле. Мы тут до лета провозимся.
— До лета так до лета, — Леви сноровисто подгребает ворох листвы, оставляя за собой лысую пустошь с редкой, словно зачесанной, травой. — Тебя сюда не звали, — он окидывает Эрена странно неприязненным взглядом, и тот стыдливо ёжится, чувствуя себя очень глупо в этих своих белых кроссовках и по привычке загнутыми джинсами. Вряд ли Леви в курсе, что это сейчас модно.
Оправдания ради Эрен дискредитировать уборку больше не пытается, а самостоятельно разбирается с целой коллекцией садового оборудования в сарае и выбирает на свой вкус удобные грабли. Думая, что взять еще, он останавливается на метле, не забыв прихватить новых мешков для будущего мусора. Наверное, было бы проще его сжечь, но тогда пришлось бы интересоваться мнением Фриды, да и извиняться за черные уродливые пятна кострищ, откровенно говоря, вовсе не хочется.
Когда Эрен возвращается, Леви, как само собой разумеющееся, поручает ему квадрат для работы максимально далеко от себя. Первое время, чтобы уточнить какие-нибудь необязательные мелочи, Эрен пробует орать, но потом от его крика из сада начинают вылетать парочки мелких птиц, и с беседами приходится завязать.
Время ползет, словно ему назло, — издевательски медленно. Эрен гребет изо всех сил, хаотично сметает полосу за полосой, но Леви за спиной постепенно отдаляется, пока вовсе не становится едва узнаваем. Он переходит на новую площадку и оставляет за собой лишь дурацкие горошины мешков. Системы в этом Эрен не видит. Леви прочистил возле изгороди сада, кое-что подправил у крыльца, а Эрена послал разбираться с беседкой. Какой толк в этих беседках, если рядом с ними даже не с кем поболтать?
Нет, на такое Эрен не подписывался.
— Ну хватит. Я хочу поговорить с тобой, а не смотреть издалека, как ты набиваешь чужие мешки чужим мусором, чтобы навести порядок на чужой территории. Зачем это дерьмо? — Эрен демонстративно бросает грабли назад и воинственно складывает руки на груди. Леви прерывает заточенные до механизма выпады вперед и опирается на деревянный кончик ручки подбородком. Грабли Леви под стать ему — немного…коротковаты.
— Очевидно, чтобы убрать это дерьмо, — произносит он спокойно и слегка зависает мыском ботинка на выпирающих зубчиках. — Не хочешь — можешь отвалить.
— А, черт возьми, — Эрен нервно зачесывает волосы назад и с удивлением смотрит, как на ладонях пузырятся мозоли. — Дело не в этом. Если надо работать, я буду. Не думай, что я не хочу. Просто…
— Просто? — словно не понимает о чем речь, подхватывает Леви.
— Просто какого хрена я должен быть там, а ты здесь? — Эрен машет руками на далекую беседку, усыпанную полупустыми мешками. — Мы же можем работать сообща? Например, я впереди, а ты за мной догребаешь. Или…— Эрен на секунду зависает, представив, как Леви мельтешит перед глазами в своих до отвратительного хорошо сидящих на нем штанах, — или еще как-нибудь.
— Как интересно, — сухо вклинивается Леви. — Думаешь, работать станет легче, если мы постоянно будем запинаться друг о друга и как бы невзначай биться локтями? Может, сразу и за руки возьмемся? А потом и без прелюдий прямо в койку?
— Если хочешь, можем в койку, — по-злому огрызается Эрен. — Я готов ко всему, и именно об этом я и хочу поговорить. Обсудить…дальнейшее.
Судя по виду, Леви обсуждать туманное «дальнейшее» пока не настроен. Как только Эрен заикается о новых, хронически мучительных разговорах, он хмурится и смотрит вверх, а потом с легким ворчанием отвечает:
— Готов он, как же. Ты от сиськи матери отлепиться не готов, а уже захотел «дальнейшее». Тебе что от меня надо, а?
— Я…— от сменившего внезапный настрой Леви Эрен теряется. — Я хочу…
— Вот именно. Ты слишком много хочешь, — Леви отбрасывает свои грабли в сторону, но стоит на месте и даже лишнего нервозного движения не совершает. — Хочешь любви, хочешь внимания, хочешь в койку. — Эрен невольно выдыхает и неуклюже переступает с ноги на ногу. — Не уверен насчет последнего, — как ни в чем не бывало, продолжает Леви, — но, по всему, должно быть так. Возраст и прочая подростковая ерунда. — Эрен дергается и смущенно чешет нос. Леви склоняет голову и устало вздыхает. Говорит почти с теплотой: — Вот только я этого не хочу, слышишь?
— Не ври, — Эрен бездумно двигается вперед и ищет в его глазах подтверждения. Вчера Эрен его видел, ответ — однозначное принятие, связующая нить, как пишут в книгах. Всё это вчера было. Найдет и теперь. — Мы связаны. Даже миссис Квон так сказала. Ты не можешь меня бросить.
— Я уже тебя бросил, — грубо отчеканивает Леви. — И никакая миссис Квон не может знать лучше меня самого. Между нами один день. И только, Эрен.
Эрен болтает головой в абсолютном протесте. Один день? Неправда. А как же дни после? Много дней, целые месяцы. Эрен прожил их, будучи уже зараженным. Отравленным проклятым Рождеством и человеком, который спас его от смерти и возможности прожить жизнь по намеченному обществом шаблону. Ничего не будет как раньше.
— Я тебе нужен.
— И этого чертовски мало, — Леви возвращает грабли в ладонь и крутит древко ручки, как будто добывает искру огня. — Ты — не всё, что я хочу, Эрен. Далеко не всё.
Эрен хочет спросить, что может быть важнее того чувства, что бродит по его крови целую вечность зимы, но Леви возвращается к уборке и добавлять ничего не собирается.
— Тебе было бы проще, да? Если бы я тогда умер?
Услышав вопрос, Леви так удивляется, что прерывает начатое и опять выпрямляется.
— Что? — Он даже подходит ближе и смотрит Эрену в лицо, с разочарованием сжимая губы в бледную нить. — Что ты сказал?
— Я сказал, что ты хотел, чтобы я умер, — смело повторяет Эрен, а Леви швыряет грабли так сильно, что те проезжают на зубчиках несколько сантиметров, вспарывая рыхлую вычищенную от грязи землю.
— Ради тебя я убил человека, слышишь ты, неблагодарное сопливое дерьмо? — Эрен испуганно дергается в сторону, но ответить не решается. — И убил бы еще сотню. Что из этого ты называешь простым?
— Ты заставил меня думать, что я псих! — оправдывается Эрен, отступая назад.
— Мне тебя пожалеть? Кажется, вчера ты сам отпустил мне грехи.
— Я помню! И не надо меня жалеть! Просто…Боже! — Эрен резко отворачивается и делает шаг вперед.
Бух! Палка своих же граблей внезапно подлетает вверх, и Эрен, по-прежнему убитый эмоциями, получает прямой удар аккурат между глаз. Боль разливается по переносице, ноги глупо подкашиваются. Эрен плюхается вниз, ощутив непосредственно плечом, как чужая нога едва успевает убраться с точки его приземления.
— О, че-е-ерт, — вполне оправданно воет Эрен, сморгнув слезы боли. Такого нападения он точно не ожидал. Даже Леви ему не врезал, а тут — грабли!
Грабли. Господи. В какой-то момент недовольный стон перетекает в спазматические вдохи и вместо того, чтобы поголосить о несправедливости законов вселенной, Эрен выгибает спину и начинает смеяться. Он смеется так громко, что разбуженные птицы в саду опять выметаются из кустов, а весеннее солнце взбудораженно слепит глаза, пробивая на лихорадочный пот. Становится невероятно легко. Напряжение минувших дней наконец-то уходит, и Эрен думает, что лучшего момента, чем лежать на земле и смотреть в небо, когда сделал всё, что хотел бы сделать, у него пока не было.
Он нашел его. Неужели это на самом деле? Леви сказал, что убил бы сотню ради того, чтобы…
— Иди за льдом. Шишка вскочит, — Леви неслышно приседает на колени и трогает скользкими, словно в масле, пальцами точку между глаз Эрена. — Или синяк.
Эрен ловко перехватывает его ладонь и заворачивает в крепкий замок из своих рук. От гладкого дерева на тыльной стороне ощущаются отвердевшие мозоли, а сама кожа поблескивает грязным налетом. Руки самого Эрена болезненно тянут. Все-таки к физической работе такого рода он не привычен.
— Эрен…— с тихой просьбой выдыхает Леви, явно намереваясь его остановить. — Ну что ты делаешь?
— Давай попробуем, — Эрен перекладывает ладонь Леви себе на щеку и слегка наклоняет голову. — Пожалуйста. Давай мы просто попробуем. Получится или нет, разбираться будем потом.
— Плохая идея. Очень плохая идея.
— Но это единственное, что мы можем сделать. — Солнце вновь прокрадывается Эрену под веки, и добавляет он уже шепотом: — Я знаю.
Что именно Эрен знает, сказать конкретно он не в состоянии. Леви смотрит странным взглядом, кажется, он сдается, и от этого мрачная неопределенность и тихая тоска, которые воют у Эрена в сердце уже второй день, быстро сгорают. Бабочек в животе всё еще нет, но, вроде бы, есть много лучше.
Счастье. Эрен чувствует себя счастливым.
