Child of vice

Ты не сбежишь

Болезнь Мари неожиданно притихла, ибо ночные блуждания, ее разговоры с пустым местом в один миг прекратились, и по этой причине она вновь смогла вернуться к нормальной жизни. Этому девушка была несказанно рада, этому даже обрадовался Шу, ибо скука вечно настигала его, заставляя со страдальческим видом бродить по коридорам, либо отсыпаться где-нибудь в темном углу, дабы дети не смогли его найти.

На самом деле болезнь прогрессировала, но вампирша искусно скрывала это, вызывая доверие у остальных. Она знала, чего хочет и, чтобы это исполнить, для начала необходимо покинуть стены башни, чтобы иметь выход к саду.

Все это время Мари старалась наблюдать за своими детьми хотя бы со стороны, и то, что она заметила, удивило ее: Лисса оказалась более человечной по отношению ко всему, нежели ее брат, она имела сострадания и чувства, чем была похожа на мать, и поэтому девушке стало в коей-то степени жалко собственную дочь, ибо та не заслужила всех мучений, но чувство эгоизма взяло верх над разумом.

Эиджи же с каждым днем становился все хладнокровнее, опаснее и спокойнее. Его невозможно было вывести из себя или разозлить, он мог прекрасно сдерживать эмоции и мог держать себя в руках, чем был похож на дядю. Рейдзи, можно сказать, гордился своим племянником, хоть и обходился скупым «молодец».

— Мари, — прошептал Шу, наблюдая за силуэтом жены, обрамленным алым светом солнца, что заходит за линию горизонта, унося с собой день.

Девушка краем глаза посмотрела на супруга, видя его похотливый взгляд, блуждающий по хрупкому телу, отчего по коже пробежал неприятный холодок. Как же вампирше хотелось убить парня, уничтожить этих мелких гадов и уйти восвояси, но все не так легко, как могло бы казаться.

— Игнорировать меня решила?

— Чего тебе? — жена говорила с какой-то отстраненностью, словно не желая подобного разговора вообще, однако так и было, ведь сама себе Мари поклялась, что Шу будет извечным объектом ее презрения.

Возвращаясь в комнату, она оглянула бессмертного с головы до пят, как-то пренебрежительно морщась, и, выходя из комнаты, однако последнее ей сделать не позволили, ибо крепкие руки обхватили тонкую талию, оттягивая тело на себя.

— Мне кажется, кое-кто забыл, где находится и с кем. Ты же и отхватить можешь за наглость, потаскуха.