Лисса, избитая отцом, задыхалась в луже собственной крови, пытаясь ухватить глоток свежего воздуха, но легкие наполняла лишь сырость и гниль с металлическим привкусом. Девушка терпела все удары грязной подошвой дорогих туфлей, все удары кнутом, что буквально разрывали нежную плоть на части, и она, не в силах бороться, лишь молила неведомого божества о спасении. Шу обещал вернуться, когда дочь восстановится, и вот уже последние раны затягивались на теле.
Вампирша лежала неподвижно, вздрагивая от каждого шороха, холод мурашками проходился по ее телу. Ей хотелось взвыть от боли, расплакаться, но вряд ли слезы смогут тронуть черствое сердце отца, не знающего жалости ни к кому.
Глухие звуки шагов заставили бессмертную сжаться - до ее ушей донесся хриплый смех вампира. Одним грубым движением ноги он развернул хрупкое тельце к себе, смотря с упоением на мучения родной дочери. Его по-прежнему манил запах родной плоти, соблазнительные изгибы, маленькие кровоточащие раны и ссадины, она, словно статуя богини Ники: ее священную красоту не сможет изувечить даже самый страшный изъян.
— Вставай, — отстраненно приказал Шу, заставляя девушку встать на ноги, что через невыносимую боль она и сделала.
Ручонки затряслись от волнения, но вампирша покорно шла за отцом, ожидая его следующей «игры». Юноша прошел в какую-то комнату, где главным атрибутом была огромная кровать, занимающая место в середине комнаты. Толкнув Лиссу на шелковую простынь, парень направился к ящику, открыв который, он достал из него наручники и еще что-то неизвестное.
По словам бессмертного, это оказался вибратор, и был он довольно-таки внушительных размеров. Видя этот предмет, девушка невольно задрожала, пытаясь сбежать из комнаты, но, пристегнув жертву наручниками к кровати, Шу заставил ее повиноваться.
— Папочка, умоляю… не надо, — прошептала вампирша, смотря на отца, глазами, полными слез, что скатывались по слегка впалым щекам.
— Оу, сладкая потаскушка еще надеется на милость мою… — мужская рука оказалась у головы бессмертной, заставляя ту невольно пискнуть от страха, в то время как вторая ласкала нежное тело ненавязчивыми прикосновениями.
Спустившись к груди, юноша обхватил губами розовую бусинку, нежно обводя оную кончиком языка, слегка покусывая. Девушка выгнулась навстречу, чувствуя, как приятное тепло с некой волной возбуждения проходит по телу. Сжав в руках второе полушарие, Шу перекатывал набухший сосок между пальцами, слегка оттягивая его. От томящих ощущений с уст дочери срывались сладкие стоны, становясь неким бальзамом для слуха садиста.
